В Петербурге требуют обнародовать тайные соглашения о войне

31 марта в Петербурге на Всероссийском совещании Советов началась дискуссия по докладу об отношении к Временному правительству.

Депутат Венцковский в своей речи отстаивает принцип коалиционного правительства. По его мнению, только коалиционное правительство может повести государственный корабль по тому направлению, по которому «желает широкая демократия». В состав коалиционного правительства должны войти, кроме буржуазии, также представители пролетариата, революционных войск и формирующегося или уже сформировавшегося крестьянства.

Его точку зрения развивают, утверждая, что нужно обратиться к Петроградскому Совету с предложением ввести в состав правительства лиц из влиятельнейших социалистических партий, — прежде всего, Социал-демократической.

«Необходимо сейчас же создать тот центр, на который могла бы опереться еще не утвержденная революция, чтобы другой момент, который наступит, не застал бы нас в состоянии дезорганизации, чтобы другой момент, который определится тем, какое решение мы примем теперь, чтобы он носил характер, спасительный для России, но не носил бы характера гибели российской демократии».

Председатель собрания заявляет, что к нему поступило предложение призвать представителей Временного правительства для дачи объяснений по обсуждаемому вопросу и для освещения всей картины его деятельности. Меньшевик Севрук, указав на «позорную и погромную» контрреволюционную агитацию, которая открыто ведется на улицах Петербурга, требует, чтобы Временное правительство явилось на совещание и дало отчет в своих действиях и в том, какую позицию оно занимает по отношению к этой агитации. Однако большинством голосов предложение о вызове правительства отвергается.

Берет слово представитель большевистского ЦК Лев Каменев:

«Сторонникам поддержки Временного правительства было бы последовательней сделать тот шаг, который уже указала группа Плеханова, писавшего, что, приемля войну так, как она поставлена сейчас, с теми тайными договорами, отрицание или опубликование которых было здесь отвергнуто, — призывая к поддержке Временного правительства, естественно поддержку эту продолжить до вхождения в само правительство. 

Теперь мы стоим, несомненно, перед фактом двоевластия. В резолюции должно быть точно, ясно и определенно сказано, что не в том дело, что Временное правительство будет составлено из таких-то и таких-то лиц, а в том, что оно представляет интересы известного класса общества, который тесно связан с французским и английским капиталами; в резолюции должно быть сказано не то, что мы поддерживаем Временное правительство, а то, что представители всей демократии сплотятся вокруг Советов рабочих и солдатских депутатов как зачатков революционной власти, которым неизбежно выпадет на долю взять на себя отражение попыток царизма и буржуазной контрреволюции…

Революционная демократия имеет одну позицию, на которой она должна стоять, если хочет дальше развивать революцию, это позиция — абсолютное недоверие правительству, вышедшему не из среды самой революционной демократии». 

В заключение Каменев заявляет, что его точку зрения многие и многие либерально настроенные обыватели склонны рассматривать как призыв к свержению Временного правительства, но это не так. Речь идет в данную минуту о призыве к установлению строжайшего контроля Советом над «легальным защитником нелегальной подпоры контрреволюции — Временным правительством» в предвидении того момента, когда развитие революции стихийным ходом столкнет различные классы русского общества, и когда будет необходимо «отбивать атаки Гучковых».

Следующий оратор отмечает, что волостные комитеты и продовольственные комиссии на местах организуются по распоряжению Временного правительства комиссарами, причем представителям учителей, агрономов, фельдшеров, докторов и различных инструкторов, которые могли бы оказать поддержку революции в смысле организации крестьянства, отведено в волостных комитетах одно место на всех, в то время как помещикам, купцам и арендаторам — по одному представителю от каждой группы. Таких явлений не должно быть.

Большевик Ногин также отмечает, что общее впечатление от зачитанного вчера доклада таково, что данное правительство не вызывает доверия. Попытка вызвать его сюда также указывает на отсутствие у собравшихся доверия к этому правительству. Ходом революции был выдвинут ряд требований не только политических, но и социальных, и сейчас же определенно сказались противоречия между теми буржуазными классами, которые представляют власть, и теми классами, которые совершили революцию. В этих противоречиях лежит ключ к тому недоверию, которое складывается и которое оправдывается фактами.

«Например, из полученного письма от Ленина и других эмигрантов видно, что в силу одного из тайных договоров, заключенных еще царским правительством и до сих пор не отмененных, Ленин и другие товарищи не могут выехать из-за границы. Другой факт касается восьмичасового рабочего дня. который осуществлен по всей России не по декрету Временного правительства, неизданному до сих пор, а явочным, нередко стихийным путем. Есть, конечно, и другие факты, которые оправдывают недоверие к Временному правительству. Поэтому та резолюция, которая внесена Исполкомом, не может быть поддержана большевиками».

Трудовик и член Исполкома Брамсон посчитал нужным видоизменить одно место в начале резолюции, добавил следующую формулировку: «Временное правительство… в большинстве своем представляющее интересы либеральной и демократической буржуазии».

«[Потому что в составе министерства] есть человек, которого нельзя не назвать представителем демократии, который разделяет идеи социал-революционеров, который работал в трудовой группе, членом которой он был в Государственной думе, А. Ф. Керенский, человек, который в настоящее время постоянно и совершенно ясно выявляет всю социалистическую сущность…

Талантливым, дельным, стойким и убежденным защитникам народа, представителям социалистических партий сейчас именно, в этот переходный момент, необходимо быть в составе Временного правительства. И тогда, когда их светлые фигуры появятся во Временном правительстве, исчезнут эти мрачные тени контрреволюции, так всех нас сейчас смущающие».

Мысль про Керенского поддерживает и другой оратор:

«[Если бы во Временном правительстве не было Керенского, то не было бы сделано то, что сделал] наш Керенский — не были бы арестованы все те люди, которых нужно арестовать. Мы не должны нашими нападками сжигать того сердца, которое горит за народное дело, за дело нашей революции.

Другое дело — Милюков: ему не место во Временном правительстве. Временное правительство должно быть пополнено такими людьми, как Чхеидзе, Церетели и Скобелев».

В заключение он требует от Временного правительства ареста

«передового отряда длинноволосых жандармов, московского и других митрополитов, которые за царя идут и народ за собой ведут и распространяют воззвание и письма с лозунгом «Долой республику, да здравствует батюшка-царь».

Перед закрытием заседания Церетели выступает с речью, в которой защищает Временное правительство и обвиняет Совет рабочих и солдатских депутатов в передаче ему власти и в соглашательстве с буржуазией:

«Товарищи, речи, которые я выслушал здесь, убедили меня, что позиция, занятая Исполнительным Комитетом в согласии с Петроградским Советом рабочих и солдатских депутатов по отношению к Временному правительству, недостаточно отчетливо представляется здесь присутствующим.

Совет рабочих и солдатских депутатов исходил не из стремления к захвату власти, а также не из стремления отдать эту власть в руки людей, которые могут быть далеки от общего народного движения… Нет, Совет рабочих и солдатских депутатов с самого начала пошел по пути соглашения с той буржуазией, представителем которой является Временное правительство.

Ввиду того соотношения сил, которое в данную минуту существует, я думаю, Совет рабочих и солдатских депутатов, если бы он счел это нужным в интересах всего народа, мог бы даже захватить власть… Но пролетариат должен исходить не только из соображений о том, что мы можем сделать в данную минуту. Нет, пролетариат должен исходить из соображения о том, что мы можем удержать и закрепить, а не на мгновенье только завладеть.

И вот, товарищи, разум революции именно в том и сказался, что народные массы, не уславливаясь, сами поняли, в чем задача момента. И когда они выдвинули демократическую республику как платформу всенародного соглашения России, они поняли, что эта республика будет буржуазной, но зато республикой демократической, вокруг которой в данный момент может объединиться и пролетариат, и крестьянство, и все те слои буржуазии, которые понимают общегосударственную задачу момента. 

Товарищи, на этот путь соглашения встал не только пролетариат, не только армия, но, я утверждаю, на этот путь соглашения встала огромная часть буржуазии, иначе мы не имели бы Временного правительства. <…>

Я думаю, товарищи, не стоит касаться тех отдельных нареканий, которые здесь выдвигались. Во многом они справедливы, так как те или иные шаги Временного правительства не идут в том направлении, которого мы желали бы. Но у нас есть комиссия контакта, которая непосредственно входит в сношения с Временным правительством, доводит волю демократических слоев до сведения Временного правительства. И еще не было случая, чтобы в вопросе важном, в вопросе, которому мы придавали бы ультимативное значение, Временное правительство пошло бы против нас. У пролетариата оказалось достаточно сознания для того, чтобы ценить единение общенародных сил. 

Я не утверждаю, товарищи, что это положение сохранится. Быть может, тем кругам буржуазии, которые толкают Временное правительство на безответственные шаги, на гражданскую войну, быть может, общественное мнение тех кругов, на которые опирается Временное правительство, изменится и сдвинет их нынешнюю политику на иные рельсы.

И вот, товарищи, тогда и настанет момент, когда Советы рабочих и солдатских депутатов вступят в конфликт с Временным правительством. <…> И вот поэтому внесена эта оговорка в основные положения той резолюции, которая вам предложена. А именно сказано: «До тех пор, пока Временное правительство стоит на этом революционном пути, мы поддерживаем его, мы ценим то объединение, которое достигнуто на почве объединения с буржуазией, но если Временное правительство с этого пути сойдет, конечно, Советы рабочих и солдатских депутатов за Временным правительством не последуют».

Именно тогда, когда оно сойдет с этого пути, товарищи, когда в актах Временного правительства будет нарушение соглашения, того соглашения, которое явилось выражением воли всего народа, именно тогда наступит время для разговоров о конфликте. И тогда конфликт будет не тем, на который теперь нас подталкивают, — тогда за нашей спиной будет весь народ, и Временному правительству останется уйти, и будет создан новый орган общенародной власти».

31 марта тема развернутой против рабочих пропаганды поднималась на солдатских собраниях.

Так, в Петербурге в резолюции сходки солдат и офицеров запасного батальона гвардии Гренадерского полка (1500 человек) принят протест против провокационной агитации буржуазной прессы против восьмичасового рабочего дня и приветствие рабочим и Совету в их борьбе за общие интересы трудящихся. Собрание обратилось к солдатам с призывом:

«Не давайте обмануть себя, не верьте провокационным крикам, что рабочий класс не бережет добытую кровавой ценой свободу. Ложь. Рабочий класс был, есть и будет вождем всякого истинно освободительного движения»

Солдаты и офицеры запасного батальона гвардии Финляндского полка и делегаты действующего полка, заслушав доклад представителей заводов Василеостровского района, также постановили приветствовать Петроградский Совет за его стремление к миру, требовать от Временного правительства, чтобы оно немедленно вступило в переговоры с союзниками о мире, и протестовать против прессы, поднявшей травлю рабочих, обвиняя их в нежелании работать на оборону.

В действующей армии по-прежнему неспокойно.

31 марта генерал Алексеев телеграфировал из Ставки председателю Временного правительства, что он отдал распоряжение по всем фронтам о задержании в порядке военной цензуры литературы и корреспонденции, «направленной к разложению армии», и просил правительство со своей стороны «принять самые решительные меры, чтобы обеспечить армию от разложения».

31 марта на Северном фронте, в 12-й армии, в районе расположения 436-го пехотного Новоладожского полка, полковой комитет организовал братание на участке фронта протяжением почти 40 верст. В немецкие окопы переданы тысячи прокламаций на немецком языке, в которых русские солдаты разъясняли цели совершившейся в России революции и призывали немецких солдат заключить мир.

То тут, то там вспыхивают по стране крестьянские волнения.

В Новгородской губернии в ночь на 1 апреля в Валдайском уезде крестьяне и солдаты разгромили имение помещицы Чириковой. Для подавления волнения крестьян губернский комиссар выслал воинскую команду, но она оказалась бессильной остановить движение.

В Псковской губернии крестьяне села Мартыниха Порховского уезда разгромили усадьбу Могилатовой, сожгли хозяйственные постройки, а скот и инвентарь забрали себе. Высланные на «усмирение» войска арестовали зачинщиков.

На окраинах России тоже очень неспокойно.

31 марта в тифлисской газете «Кавказское слово» была опубликована программа партии грузинских социал-демократов. В программе содержатся пункты об установлении политической автономии Грузии, о выработке конституции грузинским национальным собранием, о выборах национального учредительного собрания и о составе территории Грузии.

31 марта в Ташкенте, по постановлению Совета солдатских депутатов, к которому присоединились исполнительный комитет, Совет рабочих депутатов и другие организации, были арестованы генерал-губернатор Куропаткин, его помощник генерал Ерофеев, начальник штаба генерал Сиверс и начальник первой сибирской бригады генерал Цурмиллен. Все они обвиняются в раздаче оружия русскому населению в некоторых местностях края для защиты от нападения туземцев, в чем усмотрена провокация. Делегаты от сводной казачьей сотни, составлявшей почетный конвой ген. Куропаткина, заявили на собрании солдатских депутатов о своем отказе охранять Куропаткина и просили о переименовании их в сводную казачью сотню при Совете солдатских депутатов.

Временно командующим войсками избран полковник Черкес, помощником его — командир второго сибирского полка полковник Рыжиков, начальником штаба — подполковник Маккавеев. Гражданское управление края временно поручено членам исполнительного комитета Белькову, Добкевичу и Иванову.

31 марта в Россию вернулся основатель русской социал-демократии Георгий Плеханов. Встречать его на Финляндском вокзале в Петербурге собралась многотысячная толпа:

«Тут были депутации от различных партий, от Всероссийского Совещания делегатов Советов, профессиональных обществ, рабочих клубов, от солдат, от общественных организаций. Публика выстроилась во всю длину платформы вокзала, причем на первом месте стояла депутация от редакции плехановской газеты «Единство» (органа плехановцев). После приветственных речей Чхеидзе, Церетели, офицера, рабочего и солдата, от рабоче-солдатского клуба «Объединение» Плеханов поехал в Народный дом, где в это время происходило заседание Совещания Советов рабочих и солдатских депутатов.

Появление Плеханова на трибуне вызвало громовые аплодисменты и крики «ура»! Речи Плеханов, ввиду усталости с дороги, не произносил, а просил только Чхеидзе передать от него привет и наилучшие пожелания революционному народу. После этого Плеханов под гром аплодисментов вышел с Совещания в сопровождении Чхеидзе, Церетели и Скобелева»

Зинаида Гиппиус так описывает приезд Плеханова в дневнике:

«Приехал Плеханов. Его мы часто встречали за границей. У Савинкова не раз, и в других местах. Совсем европеец, культурный, образованный, серьезный, марксист несколько академического типа. Кажется мне, что не придется он по мерке нашей революции, ни она ему. Пока — восторгов его приезд, будто, не вызвал».

Одновременно с Плехановым 31 марта в Петербург приехала французская и английская социалистическая делегация. В состав французской делегации входят члены социалистической фракции палаты депутатов: Марсель Кашен, Эрнест Лафон и Мариус Муте. В английскую делегацию входят члены палаты общин: Вильям Торн, Джемс О'Треди и Стивен Сандерс.

31 марта группа русских политэмигрантов во главе с Лениным прибыла в столицу Швеции Стокгольм. Карл Радек так вспоминает о пребывании в Стокгольме:

«Утром мы прибыли в Стокгольм. Ожидали нас шведские товарищи, журналисты, фотографы. Впереди шведских товарищей шагал в цилиндре доктор Карльсон, большой дутый болван, который благополучно оставил уже коммунистическую… Но тогда он, как самый солидный из шведских левых социалистов, принимал нас и председательствовал совместно с честным сентиментальным бургомистром Стокгольма, Линдхагеном, на завтраке в нашу честь. (Швеция отличается от всех других стран тем, что там по всякому поводу устраивается завтрак, и когда в Швеции произойдет социальная революция, то будет сначала устроен завтрак в честь уезжающей буржуазии, а после — завтрак в честь нового революционного правительства.)

Вероятно, добропорядочный вид солидных шведских товарищей вызвал в нас страстное желание, чтобы Ильич был похож на человека. Мы уговаривали его купить хотя бы новые сапоги. Он уехал в горских сапогах с гвоздями громадной величины. Мы ему указывали, что если полагается портить этими сапогами тротуары пошлых городов буржуазной Швейцарии, то совесть должна ему запретить с такими инструментами разрушения ехать в Петроград, где, быть может, теперь вообще нет тротуаров.

Я отправился с Ильичом в стокгольмский универсальный магазин, сопровождаемый знатоком местных нравов и условий еврейским рабочим Хавиным. Мы купили Ильичу сапоги и начали его прельщать другими частями гардероба. Он защищался, как мог, спрашивая нас, думаем ли мы, что он собирается по приезде в Петроград открыть лавку готового платья, но все-таки мы его уломали и снабдили парой штанов, которые я, приехав в октябре в Питер, на нем и открыл, несмотря на бесформенный вид, который они приняли под влиянием русской революции.

В Стокгольме пытался повидаться с Лениным от имени ЦК германской социал-демократии Парвус, но Ильич не только отказался его принять, но приказал мне, Воровскому и Ганецкому совместно с шведскими товарищами запротоколировать это обращение.

Весь день прошел в суетне, беготне, но перед отъездом Ильича состоялось еще деловое совещание. Ганецкий и Воровский, живущие постоянно в Стокгольме, и я, не могущий ехать в Петроград из-за своего грешного австрийского происхождения, были назначены заграничным представительством ЦК (это назначение должно было быть подтверждено из Петрограда). Ильич давал последние советы о постановке связи с нашими единомышленниками в других странах и связи с русским ЦК».

До Петрограда Ленину и остальным оставалось два дня пути. Их очень ждали, но все по-разному. В частности, Владимир Набоков позже вспоминал, что Временное правительство относилось к приезду Ленина несколько легкомысленно:

«В одном из мартовских заседаний Временного правительства, в перерыве, во время продолжавшегося разговора на тему о все развивающейся большевистской пропаганде, Керенский заявил — по обыкновению, истерически похохатывая: «А вот погодите, сам Ленин едет… Вот когда начнется по-настоящему!» 

По этому поводу произошел краткий обмен мнениями между министрами. Уже было известно, что Ленин и его друзья собираются прибегнуть к услугам Германии для того, чтобы пробраться из Швейцарии в Россию. Было также известно, что Германия как будто идет этому навстречу, хорошо учитывая результаты. Если не ошибаюсь, Милюков (да, именно он!) заметил: «Господа, неужели мы их впустим при таких условиях?» 

Но на это довольно единодушно отвечали, что формальных оснований воспрепятствовать въезду Ленина не имеется, что, наоборот, Ленин имеет право вернуться, так как он амнистирован, — что способ, к которому он прибегает для совершения путешествия, не является формально преступным. К этому прибавляли, уже с точки зрения политической целесообразности подходя к вопросу, что самый факт обращения к услугам Германии в такой мере подорвет авторитет Ленина, что его не придется бояться. В общем, все смотрели довольно поверхностью на опасности, связанные с приездом вождя большевизма. Этим был дан основной тон».

Справка ИА REGNUM:

Георгий Плеханов — крупнейший дореволюционный русский теоретик марксизма, меньшевик, один из основателей РСДРП. Был членом народнической организации «Земля и воля», организатором террористического «Черного передела». С 1880 года находился в эмиграции в Швейцарии, где основал первую социалистическую группу «Освобождение труда». Призывал к продолжению войны, борьбе с германским империализмом, из-за чего не был допущен в Исполком Петроградского Совета антивоенными делегатами.

Марсель Кашен — французский коммунист, деятель Социнтерна и Коминтерна. Создатель французской компартии. Призывал социалистов всех стран поддержать войну с Германией. После Октябрьской социалистической революции стал другом СССР, отстаивал его интересы за рубежом.

Карл Линдхаген — шведский юрист, социалист. Стоял на антивоенных позициях. Состоял сначала в либеральной, затем — в социал-демократической рабочей партии. Когда последнюю возглавил коммунист, Линдхаген с рядом сторонников откололся от нее и создал свою левую социал-демократическую партию Швеции.