В России царит не двоевластие, а двоебезвластие

26 мая Временное правительство одобрило выработанный министерством юстиции проект закона о борьбе с дезертирством. По проекту дезертиры, сверх наказаний, положенных по закону, лишаются права участия в выборах в Учредительное собрание и в органы местного самоуправления. Вопрос о лишении их права на получение земли при предстоящей земельной реформе и наделения землею трудящегося населения будет передан на рассмотрение Учредительного собрания. Семьи дезертиров лишаются права на получение пайка впредь до возвращения дезертиров в свои части. Вернувшиеся в свои части (позднее 15 мая) дезертиры могут быть восстановлены в своих правах и совершенно освобождены от наказаний за дезертирство в том случае, «если доблестным исполнением своего долга загладят свое преступление перед родиной».

Временное правительство по вопросу об экономических требованиях мастеровых и рабочих петербургского и московского железнодорожных узлов постановило признать, что повышение заработной платы потребует непосильных для государственного казначейства расходов, так как оно должно быть распространено на всю Россию. Вместе с тем железнодорожные служащие, мастеровые и рабочие должны быть поставлены в особые условия в отношении снабжения их продовольствием.

В «Известиях Кронштадтского Совета» напечатано заявление от Исполкома Кронштадтского Совета:

«Ввиду того, что во многих сегодняшних русских газетах появились «резолюции» Совета, мы считаем своим долгом заявить следующее: принятые на заседании 24 мая ответы на вопросы, заданные министрами Церетели и Скобелевым Исполнительному Комитету Сов. раб. и солд. деп., являются не резолюциями, а только ответами на вопросы и ничем более. Мы остаемся на точке зрения резолюции от 16 мая с. г. и разъяснения от 21 мая 1917 г., признавая, что единственной местной властью в Кронштадте является Совет р. и с. д.».

Состоялось экстренное заседание Петербургского Совета. Церетели сделал подробный доклад о кронштадтских событиях и огласил резолюцию, предлагаемую Исполнительным Комитетом. В прениях приняли участие делегаты от кронштадтцев, которым было предоставлено слово без ограничения времени ораторов.

«Мы — ученики М. И. Скобелева. С первых дней революции он приезжал к нам и твердил: организуйтесь. Вот мы и организовались, и наш Совет стал действительной властью. Мы не думаем отлагаться от России. Мы признаем Петроградский Совет, и поскольку он признает Врем. правительство, мы готовы повиноваться и Врем. правительству. Весь инцидент — сплошное недоразумение».

С большой речью выступил Троцкий. Речь его прерывалась шумом и протестами одних и бурными аплодисментами других. Он доказывал, что четыре резолюции Кронштадтского Совета, принятые 16, 21, 24 и 25 мая, не противоречат друг другу, не направлены против правительства и являются естественным следствием создавшегося положения дел, когда ни Временное правительство, ни Петербургский Совет не обладают властью, — положения, которое Троцкий характеризовал как «двоебезвластие».

Далее Троцкий указал на контрреволюционную деятельность правительственных комиссаров внутри России и недоумевал: почему министры-социалисты тратят время, чтобы укрощать Кронштадт, вместо того, чтобы обратить внимание на организацию местной власти, на устранение черносотенных комиссаров, которые в грядущей контрреволюции сыграют роль палачей революции. Другая организация местной власти вызвала вполне законное недоверие кронштадтцев к правительству, и, пока оно не вооружится железной метлой и не начнет выметать всю черносотенную нечисть, конфликты, подобные кронштадтскому, неизбежны.

Троцкий предлагал не разжигать страстей, не обострять конфликтов и принять резолюцию, объявляющую инцидент исчерпанным и обращающую внимание на необходимость немедленной организации революционной власти на местах.

Меньшевик-интернационалист Мартов видел в кронштадтском инциденте результат недостаточного уяснения кронштадтцами смысла их собственных резолюций. Возможно, что кронштадтцы представляют себе дело так, что они организовали только местную власть, которую они сами не предполагают наделять прерогативами власти государственной. Поэтому Мартов готов был бы поддержать предложение Троцкого и не «обострять» конфликта, если бы Троцкий, в качестве ответственного политического деятеля, мог бы поручиться, что с завтрашнего дня кронштадтцы будут исполнять все распоряжения Временного правительства, что они подчинятся, если правительство не утвердит избранного ими комиссара, и не будут препятствовать следственной комиссии исполнять ее обязанности. Но если поручиться за это нельзя, инцидент не может считаться исчерпанным.

Однако Мартов против немедленного принятия резолюции, предложенной Исполнительным Комитетом. Он предложил не спешить, обратиться сначала к Кронштадтскому гарнизону и рабочим с воззванием и попытаться разъяснить всю ошибочность и опасность для революции их тактики.

Церетели, Скобелев, Войтинский и др. настаивали на немедленном принятии резолюции. Дело не в том или ином толковании резолюций, а в факте покушения на революционную власть. Войтинский говорил о колебаниях Кронштадтского Совета, уступающего давлению анархически настроенной толпы, собирающейся на Якорной площади. Кронштадтский Совет является представителем 100-тысячной массы населения и войск, а на Якорной площади собирается 3—5 тысяч человек, и под давлением этой кучки Совет принимает свои решения. Кронштадтский Совет пришел к соглашению с правительством, но он не может гарантировать, что соглашение завтра же не будет нарушено. Это ли не анархия?

Церетели выступал трижды. Отвечая Троцкому, он соглашался, что ненормально, если министры-социалисты вынуждены ездить в Кронштадт, вместо того, чтобы энергично бороться с контрреволюцией. Но почему же Троцкий, принадлежащий к той фракции, влияние которой в Кронштадте является господствующим, сам не поехал в Кронштадт, не разъяснил, что большевики против частичного захвата власти отдельными группами, не призвал к повиновению правительству, доколе оно признается большинством народа и доколе никакая другая власть не существует? Троцкий не исполнил своего революционного долга. Давая объяснения об организации революционной власти на местах, Церетели указал, что сведения Троцкого не вполне точны: комиссары, назначенные правительством первого состава, и, действительно, в большинстве — черносотенные, во многих местах смещены, а в остальных местах ведутся переговоры с местными революционными организациями о замещении прежних комиссаров другими.

Петербургский Совет после прений принял большинством, 580 против 162, при 74 воздержавшихся, следующую резолюцию по поводу событий в Кронштадте, предложенную Исполкомом (большевики в Исполкоме голосовали против):

«Ознакомившись с событиями в Кронштадтском Совете р. и с. д., общее собрание Петроградского Совета р. и с. д. постановляет:

1) отказ Кронштадтского Совета р. и с. д признать власть Вр. правительства означает отпадение от революционной демократии, пославшей в состав правительства своих представителей, выразившей ему свое полное доверие и признавшей за ним полноту власти;

2) такой акт Кронштадтского Совета р. и с. д. является ударом по делу революции, ведет к ее распаду, а противоречивые решения его свидетельствуют о полной неспособности противостоять анархическим элементам, им ранее поощрявшимся;

3) содержание в заточении сотен заключенных без определенных обвинений и без предания беспристрастному суду в худших из царских казематов является актом недостойной мести и расправы и позорит революцию.

Констатируя, что дезорганизаторские акты, создающие почву для контрреволюции, противоречащие воле всей демократии и означающие отпадение от России, стали возможны лишь потому, что Кронштадт, как крепость, в изобилии снабжен продовольствием и всем необходимым и потому избавлен от тех забот и тревог, которые лежат над всей Россией, и выражая твердую уверенность, что громадное большинство кронштадтского населения, верное революции, сумеет идти рука об руку со всей остальной революционной Россией, содействовать укреплению сильной революционной власти в стране, Петроградский Совет р. и с. д. постановляет:

1) потребовать от всех кронштадтцев немедленного и беспрекословного исполнения всех предписаний Вр. правительства, которые оно сочтет необходимым издать в интересах революции и внешней безопасности страны;

2) сообщить настоящее постановление по телеграфу всем кронштадтским фортам, всем крепостным и судовым командам Балтийского флота, а также всем Советам р. и с. д.».

На этом же заседании Совета обсуждался вопрос об обращении к солдатам ввиду полученной русским радиотелеграфом германской радиотелеграммы с предложением от германского главнокомандующего Восточным фронтом заключить мир между центральными державами и Россией без ее разрыва со своими союзниками. Совет постановил опубликовать ее и обратиться к солдатам с воззванием по ее поводу.

«Германский главнокомандующий Восточным фронтом обратился по радиотелеграфу к нашим войскам с провокационным призывом. Что предлагает революционным войскам свободной России генерал германской империи? Он говорит, что будто предлагает нашим войскам то, чего они жаждут и ищут, — путь к честному миру. Так говорит он, ибо знает, что иного мира, кроме честного, российская демократия не примет. Но «честный мир» для нас лишь мир без аннексий и контрибуций, а что понимает под честным миром генерал германской империи, об этом красноречиво говорит его молчание…

Пусть армия своей стойкостью придаст мощь голосу русской демократии как перед союзными, так и перед воюющими с Россией странами. На провокацию германского генерального штаба возможен лишь один достойный ответ: теснее сомкнитесь вокруг знамени революции, удвойте энергию в дружной работе над воссозданием боевой мощи России для защиты ее свободы, для борьбы за всеобщий мир».

В «Речи» напечатан приказ нового Верховного главнокомандующего генерала Брусилова.

«Я приказываю ныне всем начальникам со всеми смутьянами, как офицерами, так и солдатами, которые поняли свободу в превратном виде, поступать по всей строгости закона, без всякого колебания. Я считаю своим долгом еще обратить внимание на то, что в некоторых частях были заявления, что солдаты не хотят выбирать дисциплинарные суды, что они все вопросы, при наличии общей поруки, желают разбирать общим собранием роты… Военный министр приказал немедленно, где еще не введены дисциплинарные суды, ввести таковые и им свято подчиняться».

В заключение генерал Брусилов высказал глубокую уверенность, что приезд в армию военного министра будет тем временем, после которого начнется быстрое выздоровление армии, и что храбрые, испытанные — гордость и надежда свободной России, — войска армии Юго-Западного фронта исполнят свой долг во что бы то ни стало и покажут врагу ту великую мощь, которая всегда была присуща российскому фронту.

Комиссар Временного правительства при 7-й армии прислал на имя военного и морского министра Керенского телеграмму о том, что из 12-й дивизии 45-й и 46-й полки выступили на фронт в половинном составе строевых рот; 47-й отказывается выступить; из 13-й дивизии 49-й не выступил по расписанию, и 52-й отказался выступить и арестовал всех своих офицеров.

Временное правительство, ознакомившись с содержанием этой телеграммы, постановило: 45-й, 46-й, 47-й и 52-й полки расформировать, а подстрекавших к неповиновению офицеров и солдат предать суду.

Министр Керенский выступил с речью на концерте-митинге в Москве:

«Нам говорят — Временное правительство бессильно. Это неверно. Наша сила в доверии к творческим силам народа, в нашей глубокой вере в его разум и совесть. Говорят сейчас о бесчинствах отдельных кучек, об анархических стремлениях отдельных групп. Эти анархические элементы узнают, что такое революционная власть, но никогда правительство не увлечется правом силы, потому что оно верит в великий разум великих народов России. Мы совершили революцию не для смерти, а для жизни, и мы верим в окончательное торжество веры над старым режимом».

В Гельсингфорсе команды линейных кораблей «Республика», «Гангут» и крейсера «Диана» вынесли резолюцию о немедленном переводе бывшего царя в Кронштадт под охрану верных революционных войск для окончательного суда над ним.

Фракция большевиков сделала президиуму Совета крестьянских депутатов заявление:

«На днях министр земледелия Чернов сообщил в Совет кр. деп., что на места послана телеграмма о приостановлении земельных сделок; сегодня же в «Известиях Петр. Сов. р. и с. д.» за № 75 напечатано, что Вр. правительство через министра юстиции Переверзева отменило таковую. Принимая во внимание, что Всер. Совет кр. деп. в резолюцип по земельному вопросу высказался единогласно за конфискацию помещичьих и частновладельческих земель и за переход земли без выкупа в руки трудового народа, а также высказался и за необходимость строгого и неуклонного, под контролем земельных комитетов, проведения в жизнь запрета купли, продажи, дарения, перехода по завещанию и залогу земли до Учредительного собрания, крестьянская фракция социал-демократов (большевиков) просит настоящее заявление огласить на общем собрании на предмет реагирования».

На вечернем заседании Всероссийского Совета крестьянских депутатов председателем Авксентьевым были даны объяснения о переговорах, которые имел один из членов исполнительного комитета с министром юстиции Переверзевым. Переверзев заявил, что декрета Временного правительства он не отменял и не имел ни права, ни намерения отменять его. Пока этот декрет подготовлялся министром юстиции, было дано частное приказание нотариусам, чтобы они не совершали сделок о мобилизации земельной собственности ввиду того, что скоро появится декрет Временного правительства в этом духе. В настоящий момент это приказание потеряло всякое значение, и потому оно было им отменено. Ввиду того, что сообщение председателя и самый ответ министра юстиции не удовлетворили собрания, председатель предложил обратиться к Исполнительному Комитету или президиуму Исполнительного Комитета с тем, чтобы он сейчас же выяснил этот вопрос с Переверзевым и дал соответственное объяснение. Голосованием это предложение принимается.

Керенский посетил Всероссийский съезд социалистов-революционеров, где произнес речь.

«До сих пор мы были в потемках, теперь же идем с открытыми глазами по широкой дороге свободы и социального строительства. Мы имеем мужество не идти в хвосте событий, и нам нужно закалиться в партийной борьбе, чтобы противопоставить себя тем, кто забыл необходимость беречь и хранить революцию, кто хочет на развалинах видеть свое минутное торжество».

Съезд посетил также министр земледелия Чернов, обратившийся к съезду с приветственной речью, в которой, между прочим, сказал, что партия эсеров выдвинута революцией на самую высоту ответственной работы, и сила партии всегда заключалась в том, что она удачно нащупывала бьющийся пульс истории.

На Всероссийском съезде партии эсеров обсуждался вопрос о текущем моменте. С докладом выступил министр Чернов. Указав на то, что империализм (захватные стремления, по определению Чернова) лежит в основе современной войны, что в империализме повинны не только Германия, но и Франция, и Англия, и что Россия не субъект, а скорее объект империалистической политики, Чернов перешел к вопросу о тактике революционной демократии России.

«Мы действуем и на демократии, и на правительства. И первую победу мы одержали: нам заявлено, что договоры, в случае надобности, могут быть пересмотрены. И если вы помните, как Милюковы и милюковцы, полумилюковцы кричали, что этого требовать нельзя, что с нами не станут и разговаривать, то должны сознаться, что эта победа далась легко. Но не будем ею обольщаться. И тут возникает вопрос другой: можем ли мы форсировать, ускорять события ультиматумами? Я нахожу, что этим мы поставим союзников в безвыходное положение. А спросили ли те, кто это предлагает, союзные нам демократии, их меньшинства, желают ли такой нашей помощи? Что, если на наши ультиматумы правительства просто не ответят, указав, что они не из тех, кому ставят ультиматумы? Не сыграем ли мы тогда на руку шовинистическим кругам наших союзников? Я думаю, что такой «дружеской», но медвежьей услуги лучше не оказывать, по крайней мере, без опроса населения. Ведь на карте стоит слишком много».