Петербург: вторая «ресторанная» война, или «кто не в маске — я не виноват»
Третья неделя октября в Санкт-Петербурге ознаменовалась признанием пришествия пресловутой второй волны коронавируса. Однако сквозь информационную прозрачность темы COVID-19 на неделе стали проглядывать и старые, добрые городские проблемы — новые отсрочки в сдаче станций метрополитена и обещания о готовности городских служб к зиме. Не обошлось и без скандального пиара забытого всеми антисоветского проекта «Последний адрес».
На гребне «второй» волны коронавируса
Можно долго рассуждать, какая по счету волна нового коронавируса захлестнула Россию, ясно одно — заболеваемость растет быстрее, чем весной. Это факт. Так, в Петербурге на минувшей неделе день за днем обновлялись рекорды суточной заболевамости COVID-19, которая в пятницу, 23 октября, преодолела психологическую отметку в 700 выявленных случаев за сутки. Всего за неделю заболевших COVID-19 в Северной столице стало почти на 5 тысяч человек больше, а общее число заболевших в городе за все время пандемии достигло отметки в 56 800 человек.
Что же касается резервов, то, по заверению Беглова, в Северной столице готовы к росту заболеваемости, так как число коек для пациентов с коронавирусом и внебольничными пневмониями превысило 6 тысяч. И это без учета не функционирующего до сих пор — из-за отсутствия лицензирования — госпиталя в «Ленэкспо».
Тем временем Петербург уступил Москве антилидерство по смертности от COVID-19, но второе место уверенно удерживает. При этом в комитете по здравоохранению Санкт-Петербурга заявили, что относительно высокая смертность от COVID-19 власти не пугает, так как они ориентируются на суммарные показатели смертности. Но показатель летальности в Северной столице по-прежнему остается самым высоким в России и составляет 6,46% (процент умерших от числа заболевших COVID-19) при среднем показателе по России в 1,72%. До сих пор никто не дал внятного ответа на вопрос о причинах столь высокой смертности от нового коронавируса среди петербуржцев.
По данным Петростата, общая смертность в Петербурге в январе — августе 2020 года составила 45 348 случаев. Это на 5478 смертей больше, чем было зарегистрировано в аналогичном периоде 2019 года (рост на 13,5%).
В такой непростой ситуации, являющейся не в последнюю очередь результатом бездарной оптимизации постсоветской медицины с резким сокращением количества койко-мест в инфекционных отделениях больниц, властям остается только вводить запреты, а значит снова неизбежно идти на конфликт с обществом, бизнесом и в целом наращивать социальную напряженность. И всё это накануне выборов в ЗакС осенью 2021 года.
Надо сказать, что по сравнению с весенним локдауном вводятся пока весьма легкие ограничения, но делается это по-чиновничьи топорно, что превращает эту мягкость в абсурд. Очередным актом абсурдизации, возможно, станет требование о закрытии кафе и ресторанов с период с 23:00 до 06:00. Видимо, как шутят петербуржцы, «вирус приходит в полночь".
Всё это старо как мир — человечество пережило множество карантинов во время эпидемий различных заболеваний. И главным критерием эффективности карантинных ограничений всегда были их обоснованность и отсутствие губительных издержек для жизнедеятельности человека, которые в некоторых случаях превышали опасность самого заболевания и, как следствие, провоцировали бунты против власти.
Читайте также: Еще Пушкин призывал к отмене карантина, напомнил Кургинян
В России в целом и в Петербурге в частности власти пока пытаются найти какую-то середину, чтобы одновременно избежать и тотального карантина, и коллапса системы здравоохранения. Китайские методы борьбы с COVID-19 с проведением миллионов тестов в кратчайшие сроки российская госсистема перенять не может, но надо хотя бы перестать копировать европейские истеричные карантинные меры.
Тем временем в Петербурге с 26 октября начали действовать новые ограничения, которые, в чатсности, предполагают рейды чиновников и силовиков по предприятиям и местам скопления людей с проверками соблюдения правил гигиены (ношение масок и перчаток).
Также введен комендантский час для заведений общепита, что положило начало второго акта противостояния между представителями ресторанного бизнеса, уже пережившего тяжелые времена во время весеннего локдауна.
Учитывая нагнетаемую истерию вокруг «второй волны», а также распространяемые в сети видоролики с конфликтами между силовиками и гражданами «без маски», остается только следить, как народ воспримет очередную порцию антиковидных ограничений.
«Еще один локдаун мы можем не выдержать»
Это слова первого вице-президента Союза промышленников и предпринимателей Санкт-Петербурга Михаила Лобина, произнесенные им 16 октября в рамках видеоконференции со Смольным. Как видно, оптимальный путь между Сциллой коллапса системы здравоохранения и Харибдой экономического краха пока еще не найден.
Ведь, если верить отчету Петростата от 21 октября, то на фоне позитивной тенденции оживления экономики Северной столицы среди отраслей, которые пострадали от пандемийной истерии больше всего, нашлось место ресторанному бизнесу и сфере общепита в целом.
Суммарная прибыль петербургских заведений общепита в сентябре составила 6,5 млрд рублей, это на 19,9% меньше, чем в сентябре 2019 года. То есть, в сентябре спад в этой сфере удалось замедлить, но в целом картина за девять месяцев 2020 года очевидная — оборот упал на 30,2%, до 48,4 млрд рублей. И причины очевидны — петербуржцы начали экономить, а туристы не смогли попасть в Северную Пальмиру из-за закрытия границ.
Схожая ситуация — почти во всех сферах петербургской экономики. Больше всего позитива — в розничной торговле. Петербургские ретейлеры уже второй месяц подряд зарабатывают больше, чем в 2019 году, даже с учетом поправки на инфляцию. В сентябре текущего года оборот розничной торговли достиг 128,8 млрд рублей (+1,1% по сравнению с 2019 годом).
В сентябре 2020 года ретейлеры заработали 87,9 млрд рублей (+3% к сентябрю 2019 года). Рост даже чуть больше, чем в августе, но в целом жители Петербурга потратили на покупку одежды, бытовой техники и непродовольственных товаров в целом 678,4 млрд рублей, что на 8,1% меньше, чем в 2019 году.
Причем отмечается сохранение определенного поведения покупателей после снятия более жестких ограничений — ходить в магазин стали реже, но покупать в среднем за один поход стали больше продуктов. В итоге с января по сентябрь 2020 года оборот продуктовых сетей Северной столицы составил 389,7 млрд рублей, что на 1,2% больше, чем за девять месяцев 2019 года.
Сфера услуг также ожидаемо просела и пока не выбралась из красной зоны после снятия весенних ограничений. Петербуржцы выложили 39,4 млрд рублей на различные услуги в прошедшем сентябре, это на 14,3% меньше, чем в 2019 году. Основной удар приняла на себя сфера туризма — выручка туркомпаний с начала года сократилась на 68%. Схожие показатели в сфере культуры — заработки субъектов здесь просели на 65,4%, чем за девять месяцев 2019 года. А вот в компании, которые предлагают ритуальные услуги, обращались почти так же, как в прошлом году — зафиксировано снижение всего в 3,2%.
Положительные тенденции отмечены в городской промышленности — сентябрьский индекс промышленного производства оказался в зеленой зоне впервые за время введения первых ограничений из-за коронавируса — объемы выпуска петербургских заводов показали рост на 0,5%.
Не в последнюю очередь это связано с усиленной работой автомобильных производств — объем выпуска автомобилей в сентябре 2020 года на 26% превысил показатель сентября 2019 года и составил 36,4 тысячи автомобилей. Такими возросшими темпами автопромышленники пытаются компенсировать потери «первой волны» и снизить дефицит авто на рынке.
Несмотря на в целом позитивные тенденции в экономике, итогом стало снижение на 3,7% индекса промышленного производства в Петебурге за период с января по сентябрь 2020 года. За девять месяцев в минусе по-прежнему выпуск машин (-13,6% к аналогичному периоду 2019 года), электрооборудования (-16%), изделий из текстиля (-22%). Рост показали производители лекарств (+14,3%) и продовольствия (+4,5%). Прогноз Смольного касательно показателя валового регионального продукта по итогам года негативный — минус 4%.
Эхо допандемийных проблем
Состоится ли в ближайшей перспективе возврат к допандемийной жизни — вопрос открытый. Но метро строить надо, да и снег зимой надо убирать. Именно с этим у властей города возникали проблемы в прошлые, допандемийные годы, и именно эти проблемы составляли существенную часть информационной повестки Северной столицы еще годом ранее. Настала пора вспомнить о старых проблемах.
На минувшей неделе стало известно, что дополнительные 800 млн рублей будут выделены на строительство станции «Горный институт», введение в эксплуатацию которой откладывалось уже четыре раза.
При всех технических сложностях строительства — станция «Горный институт» глубокого заложения (вестибюль на глубине 70 м) — перенос сроков связан, прежде всего, с проблемами головного подрядчика — «Метростроя», который с зимы находится под наблюдением, а также с проблемами финансирования. К слову, одна из крупнейших «дочек» «Метростроя» — «Строительно-монтажное управление-13», которое как раз занималось проходкой тоннеля на «оранжевой» Лахтинско-Правобережной линии, на позапрошлой неделе было объявлено банкротом.
Вышеуказанные 800 млн рублей будут «отобраны» у «коричневой» Красносельско-Калининской линии (ККЛ), на которой не построено пока ни одной станции. Не состоится в этой связи запланированная ранее замена эскалаторов на станции «Технологический институт». Несмотря на то, что это уже вторая подобная мера — в сентябре городские власти уже перебросили с «коричневой» ветки 1,16 млрд рублей для ускорения строительства «Театральной» и «Горного института» — сроки сдачи последней вновь сдвинуты — с 2022 года на июль 2023 года.
Что же касается одной из самых критикуемых должностей в Смольном, то комитет по благоустройству официально возглавил Сергей Малинин, избавившись от приставки «и.о.». Это произошло на фоне заверений главы города Александра Беглова о полной готовности города к снежной стихии.
Петербургские коммунальщики готовы бросить на борьбу со снежными заносами 600 единиц спецтехники, не считая порядка 1500 единиц средств малой механизации. Резервы в «живой» силе составили 7000 дворников и 500 кровельщиков.
Отметим, что предыдущий председатель комитета по благоустройству Владимир Рублевский покинул свой пост как раз после провала снегоуборочной кампании зимой 2018−2019 годов. Не будет лишним отметить, что Рублевский успел покинуть свой пост за четыре дня до того, как петербургские антимонопольщики раскрыли «снежный картель» на рынке благоустройства. А некоторое время спустя «опальный» Рублевский попал в «ротацию» и оказался в «Метрострое», о проблемах которого уже было упомянуто выше.
Ни недели без антисоветского угара
Продолжаем знакомить читателей ИА Красная Весна с антисоветскими инициативами, проводимыми под покровом коронавирусной истерии в Северной столице. Пока жители Петербурга ждут ответа на письма протеста против переименования улицы Книпович в Невском районе, внезапно напомнили о себе причастные — не по формальному признаку, так по духу — к проекту «Последний адрес».
Дело в том, что 19 октября с Довлатовского дома в Петербурге сотрудники управляющей компании, сославшись на жалобы жильцов дома, сняли 16 памятных табличек, якобы посвященных жертвам политических репрессий в годы СССР.
Как и переименователи советских топонимов, которые апеллируют к историческим названиям (период СССР — это разве не наша история?), так и идеологи проекта «Последний адрес» якобы под предлогом увековечения памяти политрепрессированных, на самом деле решают одни и те же задачи — очерняют и мифологизируют советский период, пытаясь вычеркнуть его из истории страны; пытаются приравнять нацизм и коммунизм; ведут культурную войну и войну идей, стремясь разрушить само понятие памяти, чтобы разорвать в конечном счете цепь времен, лишить народ идентичности и духа победителей.
Проект «Последний адрес» проводит очень опасную подмену, которая извращает восприятие памятников и мемориалов. В русской культуре мемориальная доска ассоциируется, прежде всего, с героем, героическим поступком, то есть отмечается, что человек боролся против зла. Провести четкую границу между добром и злом — вот задача культуры, позволяющая человеку восходить. Особенно это важно для человека, воспитанного в русских культурных традициях.
Предъявляя же мемориальную табличку «последнего адресата», авторы проекта героизируют любого человека, автоматически наделяя его статусом борца против зла. И вот тут возникает ключевой вопрос — что является этим злом для идеологов проекта «Последний адрес»? Коммунизм? Социализм?
Вопросы отпадают, когда читаешь интервью небезызвестного оппозиционера Сергея Пархоменко, автора идеи: «Структуру финансирования позаимствовали у ставшего прообразом „Последнего адреса“ европейского проекта „Камни преткновения“, посвященного жертвам Холокоста».
То есть речь идет об откровенном приравнивании коммунизма и нацизма, имеющего прямые политические последствия для Российской Федерации, являющейся правоопреемником СССР, в том числе в Совете Безопасности ООН.
Всё, что касается реабилитации жертв политических репрессий, в пределе направлено на десуверенизацию России и на исключение СССР из списка стран-победителей нацизма. Именно поэтому в 1990-е годы на волне антисоветизма массово реабилитировали осужденных на том основании, что их борьба против большевизма и Советской власти якобы «была справедливой». В список реабилитированных попадали практически все участники восстаний и мятежей, в том числе и палачи. Так, в 1996 году был реабилитирован даже группенфюрер СС Гельмут фон Паннвиц, под чьим командованием проводились карательные операции в Югославии.
Свою политическую ангажированность автор идеи проекта «Последний адрес» Сергей Пархоменко никогда и не скрывал — он входил в оргкомитет митингов оппозиции в 2011–2012 годах в тот момент, когда в России была осуществлена провалившаяся попытка госпереворота путем «Снежной революции».
И очень удобно сегодня антисоветчикам, соратникам Пархоменко от мала до велика заниматься морализаторством в тот момент, когда уже создан прецедент, когда внутренний враг продвигает законы о реабилитации жертв политрепрессий. Удобно обвинять в вандализме и бесчеловечности, тех, кто, снимая таблички «Последний адрес», в пределе выступает против уничтожения страны.
Этот морализаторский тон сегодняшнему просоветскому большинству российских граждан уже знаком по временам перестройки, когда под предлогом бесчеловечности разрушали СССР.
Только сегодня господа а-ля Пархоменко, поддерживавшие перестройку-1 и ратующие за перестройку-2, не вспоминают о миллионах жертв политрепрессий вследствие так называемых реформ в 90-х годах XX века в России и выделяют только репрессии советского периода. Есть надежда, что вкусив горечь поражения и унижения в конце XX века, российские граждане больше не поведутся на мякину создателей проекта «Последний адрес» и присных, о чем косвенно свидетельствует акт законного демонтажа табличек.
