Нужно изучать не слова, а то, что Ленин и Сталин совершили — доктор наук

Много лет занимаясь изучением западных архивов, Анни Лакруа-Риз — доктор наук, заслуженный профессор современной истории Университета Парижа Дени Дидро — в интервью ИА Красная Весна, приуроченному к празднованию 150-летия со дня рождения В.И. Ленина, рассказала о предвоенной политике СССР, о роли троцкистов в готовящемся мировом противостоянии и о том, кто действительно спасал ленинскую революцию.

ИА Красная Весна: Как, по-вашему, соотносятся Маркс и Ленин?

 — Совершенно очевидно, что между ними существует прямая связь. Приведу поразивший меня пример — анализ Лениным предисловия немецкого издания замечательной работы Энгельса «Ситуация рабочего класса в Англии».

Написанная в 1845 году, эта работа затем не раз обсуждалась и переосмыслялась, в том числе в предисловии к немецкому изданию 1895 года Энгельс дает в ней определение рабочей аристократии. Он показывает, как обуржуазилось английское рабочее движение, как его лидеры откровенно капитулировали перед хозяевами, которые были с ними очень любезны. В новом предисловии Энгельс начинает анализировать уже империалистический период, который Маркс почти не застал, так как умер в 1883 году.

Ленинский же анализ мы находим в неизменном виде в его текстах военного периода, например, в работе «Империализм, как высшая стадия капитализма». Ленин говорит о том, что в политическом отношении интересы рабочей аристократии не имеют ничего общего с интересами рабочего класса. Это отсылка к работе Энгельса. Просто Ленин сталкивается с совершенно иной ситуацией, которую Маркс и Энгельс только предугадывали в 1880-х годах. А именно, с необходимостью совершить социалистическую революцию не в странах развитого капитализма, а на периферии.

Ленин был более глубоким марксистом, чем Маркс.

В лице Ленина мы имеем дело с феноменальной марксистской культурой, я бы сказала, с воплощением 11-го тезиса из «Тезисов о Фейербахе», где Маркс говорит о том, что раньше философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы его изменить.

Этот вопрос был поставлен в 1840-е годы, и именно Ленин стал тем, кто решил его самым блестящим образом. Другими словами, он был не просто идеальным продолжателем теории марксизма, он был марксистом в более глубоком смысле этого слова, он был субъектом преобразования общества.

ИА Красная Весна: Как Вы оцениваете утверждение некоторых публицистов о том, что партия предала Ленина в конце его жизни?

 — Я профессиональный историк, специалист по международным отношениям, которые изучаю по материалам западных архивов. Я не занималась партийной историей.

Что я могу сказать? В последние несколько десятилетий было напущено много дыма бывшими советскими историками, перешедшими на работу в западные организации, что подразумевает специфическую перемену стиля. Сегодня у нас есть историография, которая гласит, что Ленин якобы оставил завещание, в котором предостерегал от [назначения] Сталина [на пост генерального секретаря РКП (б)] и т. д. и т. п.

Я бы сказала, что, в конце концов, это совершенно не важно. Я не знаю, оставил ли Ленин то, что называют завещанием. Я не знаю, действительно ли у него было плохое мнение о Сталине. Мне это не интересно как историку.

Для меня важно то, как человек, столкнувшийся с историей, действовал на самом деле. Нужно изучать не слова, а то, что Ленин, Сталин и другие совершили. Между 1924 и 1927 годами шло столкновение сильно отличавшихся позиций. Но обсуждать нужно практические дела действующих лиц.

ИА Красная Весна: Продолжил ли Сталин дело Ленина или повел страну другим курсом?

 — Послушайте, можно выбрать путь, который приведет к катастрофе. А можно тот, который ведет к строительству социалистического государства. Изучая архивные материалы и отраженную в них практику, я думаю, что СССР в тяжелейших условиях сумел выдвинуть лидеров, которые оказались способны продолжать строительство социализма — и весьма плодотворно.

В социальном и экономическом плане несомненно одно: революция получила широкую поддержку масс и соответствовала их ожиданиям. Но в то же время она теряла поддержку со стороны бывших привилегированных слоев населения.

В одной интересной работе по истории экономики Рене Жиро, в молодости бывший марксистом, показал, что такое развитие социалистической революции. Он показал, что в условиях, когда весь остальной мир оставался империалистическим, а СССР строил социализм в одиночестве, привилегированные классы оказались склонными к отмежеванию от социалистического опыта.

В посольствах работали привилегированные слои населения, а не полуграмотные рабочие и крестьяне.

Я считаю, что конфликт между сталинцами и троцкистами был вовсе не конфликтом личностным, и даже не конфликтом двух концепций революции. Я не оговорилась.

Когда во второй половине 20-х годов те, кого мы обычно называем троцкистами, решили отмежеваться от принятого курса, это было в конечном счете связано с тем, что они решили обратиться за поддержкой к внешним силам. Независимо от того, какими были их изначальные намерения. Хотя Бухарин, например, никогда не был особенно левым.

Я всё это вижу по документам из дипломатических и военных архивов.

Дело в том, что те, кто представлял СССР за рубежом, при старом режиме относились к сравнительно привилегированным слоям населения. Именно они работали в посольствах, а не полуграмотные рабочие и крестьяне. Эти люди, по вполне объяснимым причинам, при труднейшем положении, в котором находился СССР, решили, что может быть, можно опереться и на тех, с кем раньше боролись. И это неоспоримо! Это доказывают архивные документы внешнеполитических ведомств.

Таким образом, начиная с 20-х годов, в самой России революция сталкивается с серьезными классовыми конфликтами, причем это имеет место в государственном аппарате.

По-настоящему важный вопрос звучит так: спасли они революцию или нет.

Так что же предлагают сталинцы, которые победили к 1927 году? Они понимают то, что Ленин понял уже в начале 20-х, когда шла борьба с левачеством: того, на что так надеялись Советы — европейской, а далее мировой революции — не будет!

Это поняли все, об этом знали империалисты. Все империалистические страны поняли это в 1919–1920 годах, точнее, после окончательного провала социалистической революции в Германии. Все поняли, что империалисты спасли свою шкуру! До этого все было не так очевидно.

С этого момента советские руководители столкнулись с новой ситуацией. Что они должны были делать? Они выбирают национальный путь. Выбрал бы такой путь Ленин? Мы не знаем. Но НЭП все-таки был началом национального пути, несмотря на то, что для выхода из нищеты пришлось привлекать иностранные капиталы со всеми ужасными недостатками, которые этот шаг подразумевал.

Я придерживаюсь фактов. В начале 30-х годов западные наблюдатели — добросовестные, а не те, кто работал на пропаганду, — например, приезжающие в СССР американцы, с удивлением констатировали, что люди лучше одеты, жизнь нормализуется и т. д. Это продолжалось все 30-е годы.

ИА Красная Весна: А может быть, как говорят левые на Западе, нужно было действовать как-то иначе?

 — Это неверная постановка вопроса. Настоящим вопросом является: спасли они революцию или нет? Смогли они сделать то, о чем Сталин заявил в своей знаменитой речи в 1931 году — что нужно преодолеть отставание России, модернизировать страну?

Когда Сталин сказал в 1931 году, что, если мы не сделаем отчаянное усилие, нас в очередной раз сомнут, его анализ был обоснован. СССР получит удар всей мощи империализма.

В начале 30-х годов японскую угрозу считали наиболее серьезной. Начиная с 32-33 годов, стало понятно, что такую же опасность представляет Германия. Но они поняли это и раньше! В результате, они строили социализм почти в невозможных условиях, когда нужно было защищаться от бесконечно более сильного империализма, который хотел сокрушить социалистическую революцию. Было ясно, что те нападут. В этом не сомневался никто.

Немецкий империализм был лишь посланником мирового империализма.

То, что сделали сталинцы, позволило спасти революцию, превратить неграмотных мужиков, описанных столькими прекрасными писателями, включая Чехова, в людей, не только цивилизованных, но и компетентных.

Я не вижу, какой другой путь мог позволить СССР победить в войне, которую почти невозможно было выиграть.

Но умные люди это понимали. Я вспоминаю слова французского военного атташе Огюста Паласса, посетившего СССР в 1937 году, сразу после дела Тухачевского. Паласс тогда сказал (в 38-м, а прибыл он осенью 37-го), что тот, кто сунется в СССР, проиграет войну, потому что страна готовится к народной, оборонительной войне и сможет победить.

СССР сделал максимум того, что можно было сделать.

С 16 лет я марксистка и коммунистка, но будучи историком, изучаю объективные данные, независимо от моих симпатий.

Путь, который избрал СССР, позволил ему в нечеловеческих условиях отразить агрессию немецкого империализма. Но нужно помнить, что Германия была лишь посланницей мирового империализма. Кроме того, несмотря на все усилия СССР, одна только Германия — и та оставалась намного мощнее экономически.

Какой другой путь мог позволить СССР обеспечить развитие в катастрофических условиях?

Относительно исторической развилки, могу вам сказать как историк, а не как политик. В 1947 году западные спецслужбы считали, что в СССР существует две линии.

Удивительное противоречие в отношении к собственной истории существует в постсоветской России.

Первая — линия Молотова, которую можно резюмировать так: война ослабила СССР; а империализм не собирается складывать руки, и США очень сильны. Нужно напрячься и продолжить развивать производительные силы. Это трудно, но необходимо. Именно такая позиция и позволила выиграть войну.

Вторая линия — группы Микояна, который говорил, что, возможно, теперь можно требовать от людей меньше. И победила вторая линия! А затем она привела к победе империализма в 1989 году, от которой никто не может опомниться до сегодняшнего дня. Впрочем, большинство ничего не понимает и думает, что всё хорошо…

Я убеждена, и моя уверенность базируется на архивных документах, которые я изучала — а это исключительно западные источники, — что СССР сделал максимум того, что можно было сделать. И я не нахожу никаких оснований для того отвратительного образа СССР, который у нас здесь сейчас в моде. Поэтому я не разделяю антисталинской позиции с тех пор, как занимаюсь историей, с 1970 года.

Французские и другие европейские военные архивы доказывают, что заговор Тухачевского существовал.

Впрочем, мне кажется, что в России туман рассеивается и возникает более разумный подход к истории. И что интересно, он возникает в неблагоприятных условиях, так как я не думаю, что путинское государство особо заботится об объективности исторического анализа советской эпохи. Естественно, это распространяется не на все периоды истории. Некоторые из них остаются священными, такие, как Великая Отечественная война. Их не трогают. И в этом, кстати, есть удивительное противоречие.

История СССР показала, что советские руководители, во-первых, взяли на себя ответственность и действовали в интересах обездоленного класса, во-вторых, выполнили свои обещания.

Ну, а был ли сталинский путь построения социализма в отдельно взятой стране продолжением дела Ленина… Задайте себе вопрос: как бы Ленин мог действовать иначе, если все остальные пути были заведомо проигрышными?

Знаете, в чем главное отличие французской революции от русской?

Заговор Тухачевского — не изобретение Сталина! Я провела многие месяцы во французских и других европейских военных архивах. Они доказывают, что заговор существовал, и никто этого не может оспорить. Тухачевский с товарищами участвовал в переговорах с немецким верховным штабом в Лондоне, при пособничестве англичан, которые предлагали немцам Украину, оставляя управление остальной территорией СССР себе. Об этом знали все осведомленные люди во внешнеполитических ведомствах. В это дело были вовлечены троцкисты, которые были наиболее широко представлены в аппарате международных отношений.

Согласно любым законам, включая французские, это называется государственной изменой.

Эту ситуацию нельзя сравнивать с той, когда Ленин ненадолго уступил немцам Украину. В тех условиях невозможно было поступить иначе. А в 1936 году это уже было предательством национальных интересов!

Нужно понять одно. В своей работе 2001 года о терроре в русской и французской революциях, историк Арно Майер объясняет отличие России от Франции. Уже через несколько лет после французской революции единство правящих классов — крупной буржуазии, аристократии и зарубежья — было восстановлено! Буржуа, которые были прежде революционерами, очень быстро перестали ими быть. Тогда как СССР за все время своего существования никогда не примирился со своими классовыми врагами!