Совместить Христа и Люцифера? Как уживаются Победа и Краснов — интервью

Снос памятника Коневу в Чехии спровоцировала Россия своим попустительством пересмотру истории в собственном обществе, считает директор научно-исследовательского фонда «Цифровая история» Егор Яковлев. После высказываний известных телеведущих по центральным каналам о необходимости поставить памятник пособнику нацистов Краснову нечего удивляться эксцессам за рубежом.

Отношение к празднованию Победы как к шоу-бизнесу тоже не идет на пользу поддержанию исторического достоинства в России.

Зафиксировать в национальной идеологии значение Победы как остановки сил, боровшихся за мир неравенства, силами, отстаивавшими противоположное — это единственный способ по-настоящему сражаться за историческую память, по мнению эксперта.

Нацистам не нужна была никакая Россия, ее территории они рассматривали только как свое жизненное пространство и расправиться с населением готовы были жесточайшим способом.

ИА Красная Весна: Как Вы отнеслись к переносу юбилейного парада Победы, какие чувства испытали в связи с этим?

— Это необходимость, поэтому я отнесся с пониманием. Парад Победы является лишь одним из символов праздника; сам праздник никуда не делся, уничтожить его невозможно. Он в наших сердцах, и поэтому для меня ничего не меняется.

ИА Красная Весна: Что Вы считаете нужным сделать в связи со сносом памятником Коневу в Праге?

— Я думаю, что подобные действия за рубежом во многом инспирированы внутрироссийскими процессами. Если бы мы сами не допускали возможность ревизии памяти и результатов Великой Отечественной, я думаю, за границей отношение тоже было бы несколько иное.

Между тем несколько дней назад телеведущий Дмитрий Киселев призвал поставить памятник Петру Краснову — нацистскому пособнику и руководителю главного управления казачьих войск имперского министерства восточных территорий. Что такое «восточные территории»? Это эвфемизм, в нацистской риторике обозначающий завоеванную Россию. И мы человеку, который изъявил желание работать для немцев на «восточных территориях», призываем поставить памятник? С моей точки зрения, это вопиющая безграмотность и неуважение к тем, кто принес свои жизни на алтарь Победы.

Краснов был до фанатизма ослеплен ненавистью к большевикам и евреям. Кроме того, он болезненно переживал свое личное поражение в Гражданской войне. И поэтому жажда реванша, мести победителям в какой-то момент затмила для него всё. Он удивительным образом не замечал нацистских планов относительно России, хотя гитлеровцы не особенно их скрывали. Вряд ли мимо Краснова могла пройти антироссийская риторика его непосредственного шефа Альфреда Розенберга.

Бывший донской атаман, а к началу войны гражданин Германии, должен был знать и весь комплекс гитлеровских идей, изложенных в «Майн Кампф». Но в отличие от более здравомыслящих эмигрантов, скажем, Антона Деникина или Павла Милюкова, которые ясно различили нацистскую угрозу, Краснов просто отмахивался от всего, что не укладывалось в его примитивную схему борьбы с жидобольшевизмом. Им очень легко было манипулировать.

Приведу такой пример. В первый год войны, ожидая быстрой и легкой победы, гитлеровцы еще не собирались использовать русскую эмиграцию в борьбе против СССР, потому что бывшие правые белогвардейцы захотели бы создать монархическую или фашистскую Россию, обладающую какой-то независимостью. Нацистам никакая Россия была не нужна: им требовалось только жизненное пространство для немцев, и делиться с эмигрантами политической властью они не собирались. И когда Краснов в 1941 году стал хлопотать у немецких функционеров по поводу создания казачьих частей в составе вермахта, ему, конечно, отказали — под предлогом, что враг использует это в своей пропаганде. Большевики объявят, что немцы пытаются снова навязать русскому народу старые порядки, и это, мол, усилит сопротивление РККА.

Всё это абсолютно не вязалось с убеждением Краснова, что русский народ стонет под игом бессердечных жидов и скучает по былым временам, но он ухватился за это разъяснение и горячо убеждал в его логичности атамана Общеказачьего объединения в Германской империи Балабина: «Войну с Советами ведут немцы и в целях пропаганды среди советских войск и населения — они тщательно избегают какого бы то ни было участия белой эмиграции… Это ведь даст возможность Советам повести пропаганду о том, что с немцами идут „помещики“ отнимать землю, что идет „офицерье“ загонять под офицерскую палку и т. д. и т. п. — а это усилит сопротивление Красной Армии, а с нею надо кончать».

Странно ставить памятник человеку, который летом 1941-го считал, что с Красной Армией «надо кончать», не правда ли? Если Краснова в его пособничестве Гитлеру можно понять, то какие вопросы к Бандере? Какие претензии мы можем предъявлять чехам, если призывы к ревизии у нас звучат с центральных каналов в прайм-тайм?

Что касается того, как следовало бы реагировать. Нужно, наконец, выстроить внятную непротиворечивую историческую позицию по Второй мировой/Великой Отечественной войне, потому что сейчас в этом отношении наблюдается шизофрения. «Бессмертный полк» с реабилитацией Краснова и Власова никак не сочетается. Либо одно, либо другое. Это всё равно, что попытаться совместить почитание Иисуса Христа и Люцифера на том основании, что и тот, и другой — герои Священного писания.

ИА Красная Весна: Как Вы считаете, Победа в Великой Отечественной войне — главное, что скрепляет народ России, или есть сопоставимые по значению исторические события?

— Нет, при всем уважении к нашей богатой многовековой истории сравнимого с Победой события в ней не было. На мой взгляд, главный смысл Победы заключается в том, что армия, основанная на идеях человеческого равенства, победила армию, основанную на идеях человеческого неравенства, господства и порабощения.

Этот смысл переживет не только поколение победителей, но и многие последующие поколения. Однако нельзя забывать, что армия, воюющая за человеческое равенство, возможна только при социальной системе, которая стремится к этому равенству. В этом смысле мы всё больше удаляемся от тех идеалов, за которые воевали предки.

ИА Красная Весна: Что Вас не устраивает в том, как празднуют Победу в современной России? Что Вы считаете нужным изменить?

— Вопрос, конечно, не в количестве мероприятий, а в их качестве. Раздражает тенденция к превращению праздника в шоу-бизнес. Откровенно вульгарно выглядят мероприятия, на которых современные поп-певцы исполняют песни военных лет, совершенно очевидно не понимая, о чём они поют.

Я помню, еще лет десять назад наша замечательная журналистка Татьяна Москвина написала меткую колонку — рецензию на очередной концерт, посвященный Дню Победы. Она иронизировала, что певица Катя Лель (ныне забытая) исполняет песню «На безымянной высоте» так, будто она о пьянке, которую начинали восемнадцать человек, но большинство уже отвалилось; осталось только трое, и они сейчас пойдут за добавкой в ближайший магазин. Это грубый, но точный образ.

То же самое касается кино. Режиссерам откровенно по барабану, как жили и мыслили люди в ту эпоху, о которой они снимают. Подавляющему большинству современных картин о войне — одно большое «не верю».

ИА Красная Весна: Поделитесь личным опытом такой работы, в частности в рамках проекта «Цифровая История».

— В праздничные дни мы открыли рубрику «наградные документы», где рассказываем о боевом пути знаменитых советских людей, которые после войны проявили себя на другом поприще: в науке, спорте, кинематографе. Это и режиссер Леонид Гайдай, и филолог Юрий Лотман, и писатель Владимир Бушин, и первый советский олимпийский чемпион Виктор Чукарин, и многие другие.

Недавно был очень теплый материал про замечательного нанайского советского певца Кола Бельды, исполнявшего любимую многими песню «Увезу тебя я в тундру». Он был сиротой, фактически сыном полка, которого моряки Тихоокеанского флота увезли во Владивосток. Кола приписал себе лишние годы, стал юнгой и отличился при боевом тралении в ходе советско-японской войны, за что был награжден медалью Нахимова.

Что касается меня лично, я готовлю второе издание своей монографии «Война на уничтожение». В нем я ввожу в научный оборот ранее не публиковавшиеся в России документы, которые многое прибавят к нашим знаниям о нацистских планах подготовки геноцида советского населения. В частности, важный новый сюжет, который я разработал — это медицинские эксперименты СС по поиску средства быстрой и незаметной массовой стерилизации.

Эти исследования шли параллельно разработке генерального плана «Ост» и предназначались для сокращения славянского населения на завоеванных территориях. В ходе опытов на людях использовалась радиация, кислоты, разрабатывались провоцирующие бесплодие препараты, которые можно было бы тайно подмешивать в еду. Думаю, что постепенно, публикуя документы и новые материалы о нацизме, мы наконец добьемся того, что разговоры в стиле «пили бы баварское» станут в нашей стране признаком маргинала.