О демографическом аспекте пенсионной реформы

Одним из аргументов в пользу пенсионной реформы было утверждение, что число пенсионеров в нашей стране растет, а число работающих сокращается. Поэтому у Пенсионного фонда не хватит денег на выплаты пенсий. Реформаторы указывали на европейский опыт: мол, там уже с этой проблемой столкнулись и повысили пенсионный возраст.

Давайте разберемся: правда ли, что число пенсионеров у нас в стране в ближайшее время настолько резко вырастет, а число работающих так же резко сократится. И что для того, чтобы обеспечить выплаты пенсий на существующем уровне, надо заставить пожилых людей поработать дополнительные 5 лет.

Сравним, насколько демографическая ситуация в нашей стране совпадает с общеевропейской, чтобы для ее решения использовать европейские рецепты. Перефразируя известную поговорку, может оказаться так, «что немцу хорошо, то русскому смерть». Возможно ведь, что «благие намерения» реформаторов приведут страну в катастрофу.

Возьмем размещенные на сайте Росстата последние доступные данные о возрастной структуре населения в России и сравним с тем, что происходит в Германии, Франции и Италии. Росстат любезно предоставляет и эти данные, поэтому возможно их непосредственное сравнение без каких-либо преобразований или поправок (см. рис. 1).

На графике мы видим принципиальное различие между Россией и Европой. В Германии и Италии наблюдается заметная неравномерность: число людей в возрастных группах среднего и старшего возраста (примерно от 35 до 60 лет) заметно выше, чем среди молодежи (до 35 лет). Это визуализация выражения «Европа стареет» — число молодых уменьшается относительно число общего числа населения. И это общая тенденция снижения рождаемости в развитых странах.

Во Франции ситуация выглядит гораздо более оптимистично: здесь более равномерное распределение населения по возрастным категориям, число вышедших на пенсию примерно сопоставимо с числом достигших трудоспособного возраста. Поэтому дисбаланса, скорее всего, удастся избежать. Кстати, именно французам удалость добиться небольшого снижения пенсионного возраста.

С течением времени линии на приведенных графиках сдвигаются вправо: условно каждые 5 лет все люди из одной возрастной категории (за вычетом умерших) переходят в следующую. За 15–20 лет европейский «горб» в Германии и Италии сдвинется настолько вправо, что окажется в зоне пенсионного возраста по европейским стандартам. Это, по сути, означает, что такие люди перейдут из разряда отчисляющих взносы в Пенсионный фонд в разряд тех, кто эти взносы получает, и что этот переход не будет компенсирован за счет подрастающего поколения, вступающего в трудоспособный возраст (левая часть графика).

Поясним проще: тем, кому сейчас 40–45 лет, через 20 лет станет 60–65, они станут пенсионерами и, скорее всего, уйдут с рынка труда. А за это время на их место на рынок должны выйти те, кому сейчас от года до 20 лет. Соответственно, число работающих, ушедших на пенсию за эти 20 лет, не будет компенсировано вновь прибывшими. И это создаст заметный дисбаланс между работающими и пенсионерами. Число работающих, приходящихся на одного пенсионера, резко сократится как за счет увеличения пенсионеров, так и за счет сокращения числа работников. В таком дисбалансе и видят главную угрозу пенсионные реформаторы.

В этом смысле для европейцев повышение возраста выхода на пенсию, как экстренная мера спасения своей пенсионной системы, может хотя бы отчасти быть оправдано — конечно, при условии, что дальше будут приняты меры по исправлению дисбаланса, а затем, быть может, и возвращен прежний возраст выхода на пенсию.

Однако в России все обстоит кардинально иначе. Потому что в данный момент мы уже прошли или вот-вот пройдем относительно небольшой пик (55–60 лет) численности выходящих на пенсию.

Возьмем данные Росстата о динамике числа пенсионеров в РФ по годам и построим график ежегодного прироста числа людей, достигших пенсионного возраста (см. рис. 2). Прирост — это разница между количеством достигшими пенсионного возраста и теми, кто умер, будучи в этом возрасте.

На графике отчетливо просматривается общая тенденция замедления темпов прироста числа пенсионеров по возрасту. То есть число пенсионеров хоть и увеличивается, но с каждым годом все медленнее. На это может влиять как увеличившаяся смертность среди людей старшего возраста, так и общее сокращение числа людей, доживающих до пенсии.

Всплеск в 2015 году обусловлен присоединением Крыма и попаданием в статистику ранее не учитываемых граждан.

Возвращаясь диаграмме распределения населения по возрастам (см. рис. 1), можно уверенно сказать, что Россия окажется в ситуации, напоминающей Германию и Италию, примерно через 15–20 лет, а вовсе не в ближайшее время. Это, кстати, подтвердил и президент Путин в своем обращении к народу по поводу пенсионной реформы в августе 2018 года. Путин тогда заявил, что мы можем не повышать пенсионный возраст еще 10 лет. И это действительно так, судя по данным Росстата. И, значит, реформаторы прекрасно осведомлены о реальной ситуации.

Тогда зачем было поднимать пенсионный возраст в 2018 году? Конечно, можно сказать, что правительство настолько прозорливо, что предвидит грядущие проблемы и планирует их решение аж за 20 лет до их наступления. Но, честно говоря, кажется, что нас просто обманывают, отнимая честно заработанное право на пенсию под надуманным предлогом.

Отметим, что для решения проблемы «европейского» дисбаланса между работающими и пенсионерами у нас есть приличный запас по времени, которого нет в Европе. Однако реформаторы пошли по тому же пути — выбрали повышение возраста выхода на пенсию, как это сделали в Европе.

Но это не решение проблемы по существу, а просто-напросто статистическая манипуляция: те, кого раньше считали пенсионерами, теперь будут «предпенсионерами». Будут ли они работать или их сократят — никого не волнует: главное, статистика красивая получится. При этом естественная убыль населения продолжится. Далее мы объясним почему.

Альтернативный путь — изменить схему выплаты пенсий Госдума России почему-то отвергла. Ведь можно было, например, честно привязать отчисления работника в Пенсионный фонд (ПФР) к его личному счету. Это дало бы работнику независимость от «чужих отчислений» в ПФР. А заодно сделать так, чтобы накопления на этом пенсионном счету передавались по наследству, тогда ушлые чиновники из Пенсионного фонда не смогут наложить на них лапу.

В долгосрочной же перспективе проблема дисбаланса работающих и пенсионеров может быть решена только повышением рождаемости. Впрочем, учитывая европейскую тенденцию к ЛГБТизации и разгулу ювенальной юстиции, вариант с форсированным стимулированием рождаемости в европейских странах вряд ли будет реализован.

Что касается России, то мнимая забота о пенсионерах довольно быстро обернется еще более тяжелой демографической «ямой». Одну такую «яму» прекрасно видно на графике в диапазоне 15–19 лет (см. рис. 3).

Это демографический провал 90-х, который сменился медленным ростом рождаемости, начиная с 2000-х годов, когда президентом стал Путин. Наступила эпоха относительной стабильности, и семьи стали охотнее заводить детей, появилась какая-никакая уверенность в том, что их можно будет одеть-обуть, выучить, поставить на ноги.

Мы неоднократно обращали внимание общественности, что в традиционной России с внуками сидят бабушки и дедушки, а мамы и папы работают. Такая схема позволяет и заводить детей раньше, и рожать больше детей, поскольку вопрос присмотра и воспитания чад решается при поддержке представителей старшего поколения. Женщины, выходя на пенсию в 55 лет, еще полны сил и энергии, чтобы понянчиться с внуками. Хотя с дедушками ситуация обстоит гораздо хуже, многие из них не доживают до пенсии или умирают вскоре после выхода на пенсию.

Если бы реформаторов реально волновал вопрос пенсионного обеспечения граждан на дистанции в пару десятилетий, то главные усилия им надо было бы сосредотачивать на повышении рождаемости, чтобы компенсировать демографический провал 90-х. Но по факту происходит нечто противоположное. Они сооружают новый провал.

С повышением пенсионного возраста бабушки, вместо того чтобы сидеть с внуками и помогать молодым родителям, будут вынуждены работать. Прямым следствием этого станет то, что мама как минимум будет сидеть дома с ребенком дольше. И, значит, сократится число работающих и формирующих отчисления в ПФР. Если же бабушка или дедушка не смогут найти работу, то, скорее всего, мама и папа будут помогать им, вместо того чтобы рожать своих детей. А если бабушка и дедушка все-таки смогут работать до выхода на пенсию по новым правилам, то им уже будет не до внуков, а потенциальные мамы и папы отложат рождение ребенка до лучших времен. В худшем случае рожать будут меньше — не двух-трех, а одного.

Выходит, что в ближайшее время благодаря пенсионной реформе начнется сокращение рождаемости, которое в итоге приведет к уменьшению числа трудоспособных граждан в стране. Россия попадет в ту демографическую ловушку, в которую уже попала Европа. И встанет перед той проблемой, которую Европа пытается решать привлечением молодых мигрантов, тем самым создавая себе новые, еще более острые, проблемы.

То есть наши пенсионные реформаторы мало того, что создают острую новую проблему с рождаемостью, так еще и закрывают возможный путь решения проблемы уже существующей — роста числа пенсионеров относительно числа трудящихся.

Другими словами, пенсионная реформа роет народу России братскую могилу. Посему мы вправе называть тех, кто продавливал пенсионную реформу, не реформаторами, а могильщиками.