О путях выхода России из демографического кризиса
Интервью с доктором социологических наук, профессором кафедры социологии семьи и демографии социологического факультета МГУ Александром Синельниковым
В последнее время в России активно обсуждаются вопросы демографии. Политики, общественники, ученые говорят о рекордно низком уровне рождаемости, о том, что Россия оказалась на пороге демографической катастрофы. Многолетние усилия правительства по увеличению рождаемости не смогли кардинальным образом изменить ситуацию. Россия вымирает. Но что привело нашу страну к нынешнему состоянию? Какие меры нужно предпринять для изменения ситуации и можно ли вообще ее изменить? Эти вопросы мы задали доктору социологических наук, профессору кафедры социологии семьи и демографии социологического факультета МГУ Александру Синельникову.
Корр.: Александр Борисович, как Вы можете описать сложившуюся сейчас в России демографическую ситуацию?
Александр Синельников: Ситуация действительно непростая. Рождаемость в стране уже почти 60 лет ниже того уровня, который необходим для простого замещения поколений. Уже более 30 лет идет депопуляция, то есть прямая естественная убыль населения, когда число родившихся оказывается меньше числа умерших.
Вымирание идет не потому, что смертность высокая, хотя временами были повышения уровня смертности, например, в период ковида, а потому что рождаемость такая низкая, что население будет уменьшаться при любой, даже самой низкой смертности. Что значит низкая рождаемость? Это значит, что в России преобладает число семей с одним или двумя детьми.
Корр.: А почему складывается такая ситуация?
Александр Синельников: Она возникла не сейчас. В советское время, в 1960-е годы, проводились социологические опросы, в ходе которых замужних женщин репродуктивного возраста, имеющих детей, спрашивали, при каких обстоятельствах они могли бы родить еще одного. Многие из них отвечали, что для этого нужно очень много условий: повышение зарплаты ей самой, ее мужу, предоставление квартиры и увеличение продолжительности отпуска по уходу за ребенком. Кстати, потом его продлевали не раз. В советское время после декретного отпуска, который 8 недель до родов и 8 недель после, можно было еще брать неоплачиваемый отпуск до года, пока ребенку не исполнился год. Потом этот период продлевали, сейчас уже 3 года можно находиться в отпуске, а в течение первых полутора из этих трех лет еще и получать пособие.
Появилось много пособий на детей. Кстати, пособия на детей, наряду с улучшением жилищных условий тоже назывались уже при социологических опросах советского времени условиями для рождения еще одного ребенка. Но такие ответы давали женщины, имеющие одного ребенка. Те, у кого было двое детей, в большинстве случаев отвечали: ни при каких условиях.
В ходе исследования Росстата, проведенного в прошлом году, задавался вопрос о желаемом числе детей. Людей спрашивали, сколько детей вы хотели бы иметь, если бы у вас были все необходимые для этого условия. И оказалось, что при наличии всех этих условий иметь трех и более детей хотели бы примерно четверть опрошенных, как среди мужчин, так и среди женщин.
Корр.: Люди просто не хотят иметь много детей?
Александр Синельников: У большинства населения логика насчет формирования своей семьи примерно такая: один ребенок необходим при любых условиях, плохо быть бездетным. Хотя, конечно, рождение первого ребенка может быть отложено и сейчас сильно откладывается, но в итоге его всё-таки хотят иметь подавляющее большинство граждан.
Но одновременно у нас постепенно увеличивается число этих самых добровольно-бездетных, которые принято называть childfree. В буквальном переводе с английского — «свободные от детей». И данные социологических исследований показывают, что постепенно становится всё больше людей, которые сами имеют детей, но при этом нейтрально или даже положительно относятся к решению других людей не иметь никогда ни одного ребенка.
И всё же большинство у нас пока хотят иметь как минимум одного ребенка. А вот рождение второго ребенка довольно сильно зависит от условий жизни. Что же касается третьего, то его подавляющее большинство и сейчас ни при каких условиях не хочет. Но проблема состоит в том, что простое замещение поколений на уровне один к одному сейчас на основе двухдетной семьи не произойдет.
Если бы все семьи были с двумя детьми, тогда такое было бы более или менее возможно. Но ведь кроме тех, у кого двое детей, есть еще очень много тех, которые ограничиваются одним ребенком. По данным выборочных исследований, а также переписи населения, каждая третья супружеская пара за всю свою супружескую жизнь имеет только одного ребенка.
Однодетных очень много, всё больше бездетных становится среди женщин старше 40 лет. В возрастной период от 40 до 50 лет процент бездетных, по данным последней переписи, увеличился в два раза по сравнению с переписью 2002 года.
Наконец, всё больше и больше становится людей, которые и семью-то не создают, и в брак вообще не вступают. У нас число браков по сравнению с концом 1980-х годов (а первые браки наиболее важны для воспроизводства населения) уменьшилось примерно в полтора раза. Число первых рождений уменьшилось за это время в два раза.
Это очень тревожные симптомы. Но почему я об этом говорю? Потому что демографическая политика в нашей стране при всех ее достижениях (а достижения у нее, кстати, были немалые), всё-таки до самого недавнего времени, до 2020 года, была ориентирована главным образом на то, чтобы создавать лучшие условия для рождения детей в тех семьях, которые уже существуют и имеют хотя бы одного ребенка.
Предполагалось, что в первый брак и так все вступят, значит, первого ребенка и так почти все родят, и исключений будет очень немного и в основном по причинам, связанным с состоянием здоровья.
И если для советского времени эта логика рассуждений более или менее соответствовала действительности, то сейчас она не работает. В советское время рождаемость тоже снижалась, но снижалась она тогда почти исключительно за счет вторых и последующих детей. А снижение рождаемости, произошедшее в 1990-е годы, было очень сильным и произошло оно и за счет серьезного уменьшения числа первых рождений, и за счет значительного уменьшения числа браков.
Снижение рождаемости, которое мы видим сейчас, также происходит в очень большой степени за счет уменьшения первых рождений и за счет уменьшения числа браков. Государство стало на это реагировать. В 2007 году был введен материнский капитал — основной инструмент нашей демографической политики, наиболее дорогостоящий, но и наиболее эффективный. Однако право на этот капитал изначально предоставлялось только после рождения второго ребенка — предполагалось, что первый и так почти у всех появится. И только начиная с 2020 года материнский капитал стали давать уже на первого ребенка.
Это очень правильная мера, но, к сожалению, сильно запоздавшая. На эту меру надо было пойти гораздо раньше. Тем не менее шаг сделан в нужном направлении, и пора переходить к следующему шагу: надо стимулировать уже само создание семьи через вступление в зарегистрированный брак, потому что у нас с этим очень плохо.
Я уже говорил, что у нас резко упало число браков за последние 30 с лишним лет. При этом средний возраст вступления в первый брак как у мужчин, так и у женщин, увеличился на 4 года. И средний возраст матери при рождении первого ребенка тоже увеличился на 4 года. А чем больше откладываются вступление в брак и рождение ребенка, тем меньше вероятность, что это вообще когда-нибудь произойдет. У нас ведь люди не просто задерживают вступление в брак, а очень многие, судя по тому, как падает число браков, вообще от этого отказываются. Это не обязательно означает, что они живут одни.
Очень многие живут парами, просто не регистрируют брак. Поддерживают те отношения, которые сами называют гражданским браком. И это выражение очень привилось в нашем обществе. Хотя оно логически неверное, потому что гражданский брак — это брачный союз, официально зарегистрированный в отделе записи актов гражданского состояния. Это учреждение мы все хорошо знаем под сокращенным названием ЗАГС. А у нас в народе гражданских браком называют отношения тех пар, которые в ЗАГС не ходят. Но привилось, потому что не хотят употреблять другие слова применительно к этим отношениям.
Есть такое мнение, в том числе и среди некоторых демографов, что, в общем, не беда, что законных браков заключается меньше, зато гражданских супружеских пар становится больше. Но последняя перепись показала резкое уменьшение и числа пар, состоящих в так называемом гражданском браке.
Корр.: Люди уже просто перестают жить вместе.
Александр Синельников: Да. Почему меньше заключается браков? Причин, конечно, много. Пожалуй, самая фундаментальная причина — это то, что очень многие отказываются создавать семью, основанную на законном браке, тем более с несколькими детьми, чтобы не попадать в зависимость от другого супруга и от детей.
Они дорожат своей личной свободой и независимостью. Это самая фундаментальная причина, она психологическая. Однако есть и социально-экономическая причина, тоже очень важная. В нашем обществе за последние 10–20–30 лет постепенно утвердилась западная модель создания семьи, которая предполагает, что супружеская пара с первого дня обязательно должна жить отдельно от родителей.
Никто не говорит, что жить вместе с родителями — это хорошо и правильно. И в советское время так не считалось, и все социологические опросы и советского времени, и всех последующих времен вплоть до наших дней однозначно показывают, что жить с родителями почти никто не хочет. Даже среди молодых людей, которые не состоят в браке и не собираются в него вступать, тоже очень многие хотят жить отдельно и отделяются от родителей при первой возможности.
Но дело в том, что возможности эти есть не у всех. Наши переписи показывают, что каждая четвертая супружеская пара проживает всё-таки вместе с родителями мужа или жены, или с другими родственниками одного из супругов. Причем среди молодых семей этот процент намного больше, чем среди всех семей вообще. Но есть очень много людей, которых такая ситуация не устраивает, и если у них не хватает денег, чтобы купить или хотя бы снять квартиру, они и в брак не вступают. Причем не только в законный зарегистрированный брак, но и в так называемый гражданский.
Для гражданского брака тоже требуется отдельное жилье, и даже в большей степени, чем для законного брака. Хотя мы живем в достаточно либеральное время в плане моральных норм, но и в наше время далеко не все родители, например, разрешат своей дочке привести в их дом или квартиру и поселить на своей жилплощади молодого человека, который не является ее законным мужем.
Соответственно, люди откладывают создание семьи до решения жилищной проблемы, а вы сами знаете, насколько трудно решать жилищную проблему. Это очень важная причина низкой рождаемости. Наша демографическая политика никоим образом не стимулирует начало семейной жизни, то есть вступление в законный брак. Помощь от государства, по существу, начинается со следующего этапа — с рождения первого ребенка. А начинать-то надо с того, что стимулировать людей вступать в брак. Или по крайней мере устранять те препятствия, которые для них при этом возникают.
Но для этого что надо? Давать молодым парам кредиты, которые будут частично гаситься с рождением каждого из детей, может быть, после рождения трех детей кредит может считаться погашенным полностью, причем кредит именно на решение жилищной проблемы. Давать молодым парам, состоящим в законном браке, в наем социальное жилье по более низким ставкам арендной платы, чем есть в частном секторе. А если впоследствии они накопят достаточно денег, то можно разрешить и выкупить арендуемое социальное жилье в собственность.
Я понимаю, что такие меры потребуют больших расходов от государства, но без таких мер число законных браков вряд ли можно будет увеличить. И потом, надо иметь в виду, что наша демографическая политика не предусматривает почти никаких мер, которые были бы направлены не только на создание новых семей, но и на сохранение тех семей, которые уже есть, то есть на профилактику разводов.
Разводов у нас очень много. Ситуация примерно такая, что если в конце советского времени из каждых трех супружеских пар за всю жизнь одна распадалась, а две другие продолжали существовать до смерти мужа или жены, то сейчас наоборот. Сейчас две из трех пар распадаются, и только каждая третья семья заканчивает свой жизненный цикл естественным образом, то есть когда один из супругов просто умирает.
Это среди законных браков. Гражданские браки распадаются гораздо чаще. А почему распадаются браки? Тут бывают разные ситуации. Конечно, очень много разводов происходит по объективным причинам, когда один из супругов просто не желает мириться с антисемейным поведением другого — с супружескими изменами, пьянством, наркоманией, жестоким обращением, отсутствием какой-либо заботы о других членах семьи. И если кто-то разводится по такой причине с мужем или с женой, то вряд ли можно сказать, что этот человек поступает неправильно. Скорее, правильно. И разводов по таким объективным причин очень много. Но в большинстве случаев эти причины всё-таки устранимы. Потому что, например, если жена грозит мужу разводом из-за того, что он много пьет спиртного, а он, может, хотя и пьяница, но семью всё-таки терять не желает, то он в конце концов возьмется за ум и пить перестанет.
Во всяком случае, это от него зависит. Но бывает немало ситуаций, когда один из супругов уходит от другого или выгоняет его из дома по причинам, которые от второго супруга, не желающего развода, совершенно не зависят. Вот такие причины чаще всего субъективные. В чем тут дело? Жена уходит от мужа не из-за его неправильного поведения, то есть не потому, что он пьянствует или употребляет наркотики, не потому, что он бьет ее, не потому, что он о ней и детях не заботится, а просто потому, что она его разлюбила или никогда не любила, или влюбилась в другого мужчину. Мужья тоже бросают хороших жен по тем же самым причинам. Жена ни в чем не провинилась, но просто надоела, любовь прошла, увлекся другой женщиной и так далее.
Кафедра социологии семьи и демографии социологического факультета МГУ, на которой я работаю, несколько лет назад провела социологический опрос двух с половиной тысяч человек, причем опрашивали супружеские пары, мужа отдельно, жену отдельно. Мы составили довольно большую анкету. И в этой анкете были такие вопросы: «Считаете ли Вы, что муж имеет моральное право на развод с нелюбимой женой, если у них есть дети?» И другой вопрос: «Считаете ли Вы, что жена имеет моральное право на развод с нелюбимым мужем, если у них есть дети?»
В обоих случаях около 70% опрошенных отвечали, что такое моральное право есть. Лишь 15% считали, что такого морального права нет. И примерно столько же, около 15%, затруднились на этот вопрос ответить. Но согласитесь, когда 70% считает, что да, что такое право есть, и только 15% считает, что его нет, можно констатировать, что общество фактически признает эту причину развода уважительной и не осуждает людей, которые разрушают свои семьи по причинам, не зависящим от поведения другого супруга и не связанным с какой-либо виной с его стороны, даже и тогда, когда у них есть дети, которые остаются без одного из родителей.
Если вся эта ситуация считается в обществе совершенно нормальной, то какие это последствия имеет для других демографических процессов, в первую очередь для рождаемости? Огромное число людей сознает существование потенциальной возможности распада их собственной семьи по не зависящим от них причинам. И если на это нельзя повлиять, устранить эту причину, то люди думают о том, как облегчить для себя возможные последствия этой ситуации.
Если распад семьи предотвратить нельзя, то надо думать о том, как бы при этом меньше потерять. И какие тут есть выходы?
Первый выход — не иметь детей или ограничиться одним ребенком. Одного ребенка разведенная или одинокая мать может сама обеспечить и воспитать. Конечно, и в этом случае отсутствие отца создает проблемы, но не столь сложные, как для одиноких женщин с несколькими детьми. Кроме того, многие женщины, имеющие одного ребенка, вновь выходят замуж и у их детей появляются отчимы, которые довольно часто (хотя и не всегда) успешно заменяют родных отцов. Но если распадается семья с двумя, и тем более с тремя детьми или с еще большим их числом, то и вырастить их без отца очень трудно, и шансы на новое замужество резко уменьшаются. Понимание непрочности браков снижает рождаемость.
Второй выход, который часто сочетается с первым, — не регистрировать брак, а жить в так называемом гражданском браке. Потому что если они вступят в законный брак, то за разводом, от которого практически никто не застрахован, может последовать раздел имущества. И многие люди, в том числе и те, чей брак распадается не по их вине, в результате теряют не только семью, но еще и жилье и другую ценную собственность.
А если они живут в так называемом гражданском браке, то с точки зрения государства это не брак, никакого общего имущества тут нет, и в случае разрыва отношений каждый остается с тем, что имел до вступление в эти отношения. Можно ли решить эту проблему? Семейный кодекс предусматривает возможность заключения брачного договора. А в чем его смысл? В том, что если договора нет, то по умолчанию действует режим общности совместно нажитого имущества супругов. И совместно нажитым считается всё то, что они приобрели после вступления в брак. Независимо от того, кто из них сколько в это время зарабатывал и работал ли вообще. А потом, после развода, надо всё делить пополам. И суд даже может увеличить долю той стороны, с которой остаются дети.
Не подлежит разделу только то, что каждому из бывших супругов принадлежало до брака или во время брака было получено либо в наследство, либо по договору дарения от родителей и родственников. Но так происходит, когда нет брачного договора. А вот те, кто его заключил, сами могут между собой договориться о том, какой у них будет режим собственности. Совместный, раздельный или частично совместно-раздельный, то есть что-то принадлежит одному, что-то другому, что-то принадлежит в долях и так далее.
Заключение брачного договора — это вообще-то разумное решение проблемы. И число договоров у нас из года в год растет. Но всё-таки подавляющее большинство пар в наше время договоров не заключают. А почему не заключают? Это уже вопрос не столько юридический, сколько моральный. Потому что если жених предложит невесте или невеста жениху перед свадьбой подписать бумагу, смысл которой в том, что если мы разведемся, ты на мою квартиру не претендуй, то такое предложение может быть очень негативно воспринято другой стороной, как обидное, оскорбительное подозрение.
А может привести к тому, что и самой свадьбы не будет. Разойдутся, как в море корабли. Но если заключение брачного договора будет не правом, как это сейчас это предусмотрено Семейным кодексом, а обязанностью, если не будет никакого режима совместной и раздельной собственности по умолчанию, а каждая пара должна будет заранее решить для себя этот очень важный вопрос до брака, иначе их не допустят к регистрации брака, то тогда, что обязательно — не оскорбительно. Думаю, такая мера была бы очень правильной. Это, на мой взгляд, увеличит число браков.
Корр.: А что нужно сделать, чтобы разводов было меньше?
Александр Синельников: Тут надо иметь в виду, что наше российское бракоразводное законодательство — одно из самых либеральных в мире. Это интересно, потому что если обратить внимание на данные проведенных в разных странах социологических опросов о том, считает ли население развод допустимым, тем более в семье с детьми, то тут наше российское общество далеко не самое либеральное в мире.
Даже сейчас. Даже с учетом данных нашего собственного исследования, о котором я Вам рассказывал. У нас в Семейном кодексе нет самих понятий причины развода. Любая причина уважительна, если ее считает уважительной тот, кто подает на расторжение брака. У нас нет такого понятия, как вина в разводе. У нас нет такого понятия, как ответственность за эту вину. Не в том смысле, чтобы брать за это штраф, а в том, что споры о разделе имущества между бывшими супругами должны разрешаться в пользу того из них, кто в разводе не виноват.
Супруги должны понимать, что брак — это дело серьезное. Что если мы вступаем в брак, то принимаем на себя ответственность. И если мы произвольно расторгаем брак, без согласия и без вины другой стороны, то мы тоже должны брать на себя ответственность. И эта ответственность конкретно будет проявляться при разделе имущества. Конечно, если супруги разводятся по обоюдному согласию, это их частное дело. Но если один требует развода, а другой возражает, то тот, кто требует, должен доказать в суде, в чем состоит вина возражающей стороны. Он должен доказать, что эта сторона сама во всем виновата, что не согласный на развод супруг пьянствовал, был наркоманом, жестоко обращался с членами семьи, не заботился о них и тому подобное.
Если ты винишь другого супруга в грубейших нарушениях элементарных правил семейной жизни, то будь любезен это доказать. А если доказать не можешь, будь любезен взять ответственность на себя за произвольное расторжение брака в одностороннем порядке без уважительной причины. А ответственность должна проявляться при последующем разделе имущества. Думаю, что такого рода изменения в нашем Семейном кодексе и в плане обязательности брачного договора, и в плане изменения порядка расторжения брака и решения последующих споров бывшими супругами уже после развода, способствовали бы формированию в нашем обществе более серьезного отношения к таким шагам в жизни, как вступление в брак и расторжение брака.
Корр.: То есть одно из решений — это отказ от либерального отношения к браку?
Александр Синельников: Да, то, что я предлагаю, это сдвиг в консервативную сторону. Но либерализм, как мы видим по многим другим примерам, это вовсе не такое уж благо. Во многих случаях либерализм оборачивается большим злом.
Корр.: Скажите, а как сказалась на демографической ситуации пенсионная реформа?
Александр Синельников: Вообще-то она сказалась не очень хорошо. Понимаете, первый ребенок, даже с учетом того, что сейчас многие супружеские пары надолго откладывают его рождение, всё-таки в большинстве случаев появляется тогда, когда его бабушки еще не достигли того пенсионного возраста, который был установлен для женщин в советское время.
И несмотря на то, что бабушка в это время с ребенком еще не может сидеть, ребенок появляется, потому что пока что наше общество всё-таки считает, что хотя бы один ребенок в семье быть должен. Что бездетным быть всё-таки нехорошо. А вот рождение второго ребенка, да и всех следующих детей уже зависит от многих разных обстоятельств, в том числе и от того, а будет ли бабушка ухаживать за ними.
Повышение пенсионного возраста для женщин идет поэтапно, к 2028 году пенсионный возраст для женщин должен быть установлен уже в 60 лет. Вот этот промежуток между 55 и 60 годами — как раз то время, когда у этих женщин рождаются, как правило, уже не первые, а вторые и третьи внуки. То есть те дети, от числа которых прежде всего зависит, будет ли население нашей страны расти, стабилизироваться по численности или уменьшаться. И то, что бабушек заставляют дольше работать, повышению рождаемости, конечно, никоим образом не способствует, а скорее препятствует.
Вообще социологические исследования показывают, что колоссальное значение имеет жилищная проблема. Она очень важна и в отношении рождения детей — и первого, тем более вторых и всех последующих. Многодетных семей в нашей стране немного. Даже при том, что у нас многодетными считаются семьи уже начиная с трех детей, чего в советское время не было. Эти семьи гораздо чаще, чем семьи с меньшим числом детей, живут в собственных домах. Даже в городах. Поэтому меньше всего таких больших семей в больших городах, где почти все жители живут в квартирах.
А квартира, что называется, прокрустово ложе семьи: какая есть, такая есть, больше ее не сделаешь. Когда люди живут в собственном доме, в селе или в каком-то небольшом городе, они могут, в случае чего, пристроить флигель, пристроить второй этаж, произвести внутреннюю перепланировку и, в общем, как-то приспособить свои жилищные условия к изменению семейных обстоятельств, то есть к прибавлению в семействе, к рождению еще одного ребенка.
А те, которые живут в дорогой городской квартире, которая вот какая есть, такая есть, они поступают наоборот. Они приспосабливают свое, как мы говорим, репродуктивное поведение, то есть поведение в отношении рождения детей, к своим материально-бытовым и жилищным условиям.
Поэтому людям надо помогать в том, чтобы эту жилищную проблему решать. А у нас сейчас с ипотекой возникло бесчисленное количество проблем, это очень больной вопрос. Довольно часто бывает, что, например, молодой паре отказывают в ипотечном кредите из-за низких доходов. А родителям супругов отказывают в этом кредите из-за возраста.
Практику ипотечных кредитов надо расширить. Например, давать кредит сперва родителям с условием, что через какое-то время он будет переоформлен на детей, когда дети начнут больше зарабатывать. Кроме того, существуют всякого рода системы поручительства в вопросах, связанных с ипотекой.
Надо шире практиковать сдачу социального жилья в аренду от государства. Сейчас это есть, но арендная плата в этих случаях бывает выше, чем в частном секторе. С этим необходимо каким-то образом кончать, надо решать эту проблему. И вот почему: люди, снимающие жилье у частных лиц, вечно находятся в подвешенном состоянии, потому что хозяева этой квартиры в любой момент могут ее продать или она им самим потребуется, например, чтобы отселить своего женатого сына или замужнюю дочку.
И, соответственно, люди, которые живут в съемном жилье, чувствуют нестабильность своего положения, и это мешает прибавлению в их семьях. Конечно, тут лучше было бы больше практиковать сдачу жилья в аренду от государства. Сдавать социальное жилье, из которого людей могут выселить ну разве что за неуплату, но не потому, что кому-то пришло в голову это социальное жилье продать в частные руки.
Корр.: Но смогут ли все эти законодательные меры и материальное стимулирование кардинально решить все проблемы?
Александр Синельников: Все демографические проблемы решить не получится, потому что падение рождаемости и вообще кризис семьи как социального института, отказ вступать в брак, массовое расторжение браков по всякому поводу и без всякого повода — всё это имеет не только и не столько экономические, сколько моральные причины. Тут надо просто перевоспитывать население, особенно молодые поколения.
Через школу и высшие учебные заведения, через средства массовой информации, через телевидение. Нужно людям всё-таки объяснять, как надо себя вести в вопросах семейной жизни. Объяснять ненавязчиво, чтобы не оттолкнуть.
Наше телевидение сейчас показывает очень много всякого рода позитивных сюжетов, связанных с рождением детей. Очень много фильмов, в которых героиня оказывается беременной, практически всегда всё кончается родами, даже если она не замужем, даже если она уже сильно немолодая. Это хорошо, что у нас пропагандируется культ материнства. Но если смотреть на то, как наш же кинематограф показывает всё, что связано с браком и разводом, тут ситуация гораздо хуже. Если говорить о всякого рода мелодрамах, то они сплошь и рядом заканчиваются свадьбой. Или понятно по концу фильма или по концу романа, что свадьба вот-вот состоится. Всё замечательно, хэппи-энд, но этот спектакль прерывается на самом важном месте. А что потом-то будет? А тот, кто такие сценарии пишет, считает, дальше рутина семейной жизни. Это скучно, это неинтересно для публики.
Это не соберет такого числа зрителей и так далее. Если же показывают эту семейную жизнь, то в таких фильмах очень много сюжетов, где люди разрушают свою семью, причем не потому, что другой супруг плохой, а потому, что в жизни новая любовь появилась. И такие персонажи представляются как персонажи положительные.
Одним из первых, кстати, подобных примеров в нашей литературе — это «Анна Каренина». Проблема эта на самом деле стара как мир.
Корр.: Но в «Анне Карениной» ведь показали, чем всё закончилось в итоге.
Александр Синельников: Да, там-то хоть показали. В нынешних сюжетах конец куда более благоприятный. В этой сфере очень много мифов. Человек, который расторгает брак, считает, что причина, по которой он так поступает, всегда уважительная. Иначе бы он так не поступил. А считает ли эту причину уважительной другой супруг? Считают ли дети, если они достаточно большие, уважительной причину того, что папа бросил маму или мама выгнала из дома папу? Как на это общество смотрит?
Нужно показывать нечто совсем другое. Например, показать, как какой-нибудь герой фильма бросил жену и детей, потому что увлекся другой женщиной, но потом она бросила его.
Или жена ушла от мужа к человеку, который ей понравился как мужчина, хотя муж у нее был вовсе не плохой. И этим она очень обидела своих детей, уже не маленьких и любящих родного отца. А тот мужчина, к которому она ушла, тоже ее бросил. Вот надо больше таких примеров показывать. В жизни таких случаев очень много. Но, к сожалению, мы сейчас чаще всего видим на экранах нечто другое.
Я, наверное, выгляжу моралистом, но люди, которые так поступают, нарушают так называемое золотое правило нравственности: не делай другим людям того, чего не хочешь, чтобы они сделали тебе. Хочет ли, например, муж, бросающий жену, потому что у него новая любовь, чтобы любовница его бросила?
Хочет ли жена, бросающая своего мужа, потому что она кем-то увлеклась, чтобы новый муж ее бросил, да еще по той же самой причине? Надо показывать, что в таких отношениях должна быть своего рода справедливость. В конечном счете ведь такое поведение объясняется элементарным эгоизмом с одной стороны и недальновидностью с другой.
Кстати, статистика показывает, что повторные браки, вопреки существующим на сей предмет мифам, распадаются ничуть не реже, чем первые браки. И они распадаются значительно быстрее.
Очень грустно, что многие люди вообще считают брак союзом не на всю жизнь, а только на то время, пока он их устраивает. «Хоть день, да мой» — таков их взгляд на жизнь. Но если вы смотрите на такой союз, как на союз временный, вряд ли вы будете его регистрировать, вряд ли вы будете рожать детей (во всяком случае больше одного ребенка), и вряд ли вы будете приобретать вместе какое-то серьезное общее имущество.
Когда мужу предложат какую-то выгодную работу в другом городе, поедет ли за ним жена? Ведь если он ее там бросит, она же останется не только без супруга, но и без работы. Брак — это основа семьи. И без того, чтобы эту основу укрепить, решить другие демографические проблемы, особенно проблемы рождаемости — не получится.
Беседу провела Жанна Тачмамедова
