Эльбрус хоть и простая гора, но является самой опасной в России — интервью
На Эльбрусе 23 сентября произошла трагедия — во время восхождения на вершину группа из 19 альпинистов попала в шторм и не смогла самостоятельно спуститься с горы. В результате изнурительных спасательных работ группу все-таки удалось разыскать и спустить вниз. Пять человек из группы погибли. Остальные получили повреждения различной степени тяжести, включая сильные обморожения.
Об особенностях восхождения на Эльбрус, а также связанных с этим проблемах ИА Красная Весна побеседовало с Сергеем Ведениным — горным гидом, экс-спасателем, аспирант-гидом Ассоциации горных гидов России, инструктором альпинизма, инструктором ски-альпинизма, а также автором учебных пособий по альпинизму и лавинной безопасности.
ИА Красная Весна: Сергей, расскажите насколько Эльбрус является сложной горой для альпинистских восхождений?
Сергей Веденин: Эльбрус технически очень не сложная гора — трекинговая вершина, на которую всю дорогу идешь пешком и ни разу не берешься руками за склон. Можно вверх на лыжах, можно пешком — как угодно.
Но в настоящий момент это самая опасная вершина в стране. Просто потому, что на нее хочет взойти наибольшее число людей.
Ежегодный объем восходителей составляет примерно 10-12 тысяч человек. Ежегодная смертность в среднем — 10 человек. В новости попадают, конечно, только такие вот масштабные трагедии, тогда как единичные случаи гибели альпинистов на Эльбрусе СМИ обсуждают редко.
Опасность гибели присутствует и составляет порядка 0,1%, что является стандартным альпинистским риском в обычных условиях.
Поскольку гора простая технически, на нее ходит много людей. Причем много не альпинистов, а любителей, для которых это первая гора в жизни. Эти люди плохо подготовлены и физически, и технически, не очень хорошо понимают, что происходит, полагаются на гидов, которые их ведут.
Группы набираются по интернету, по объявлению и идут. И абсолютному большинству, несомненно, удается совершить успешное восхождение.
ИА Красная Весна: В этом году трагедия произошла в самом конце сентября. А ведь это уже начало осени. Насколько безопасно совершать восхождение на Эльбрусе в это время?
Веденин: Сентябрь — хорошее время для восхождений, поскольку сейчас климат немного изменился и в июне на Эльбрус больше ходят на лыжах, поскольку много хорошего снега, хотя и неустойчивая погода, но на лыжах и быстрее проходятся некоторые участки. Например, пешком с вершины спускаться три часа, а на лыжах — около 40 минут.
Так что первая половина сентября — это, пожалуй, лучшее время для восхождения на Эльбрус. Но, безусловно, в каждый сезон может случиться шторм.
Особенность Эльбруса — это резкое изменение погоды. В целом обычная норма — группа выходит в два часа ночи, шесть-семь часов идет до вершины, в девять утра на вершине и к 12 часам дня люди обычно спускаются обратно.
Это обычная практика, поскольку на Эльбрусе после 14 часов как правило портится погода. Причем погода может портиться по разному, от «облачно, холодно, поднялся ветер» до «повалил снег стеной, видимость упала до нуля, тропу замело, вешек не видно и так далее».
Плюс не часто, не каждый год, но бывает момент, когда приходит время резкого холодного фронта и температура может упасть за полчаса на 10-15 градусов. Пару раз такое видел — довольно неприятное ощущение.
Кстати прогноз погоды на этот день (день трагедии — прим. ИА Красная Весна) был плохой, окно погодное давали на ночь, а с девяти-десяти утра уже обещали изменение погоды в худшую сторону. И несколько групп вышли пораньше, шли чуть-чуть более бодрым темпом, успев спуститься до изменения погоды.
ИА Красная Весна: Тогда почему группа не успела спуститься до ухудшения погоды? Это, может быть, плохая подготовка?
Веденин: Не бывает неподготовленной группы. В группе всегда разный уровень подготовки, и это работа гида — оценить ее уровень, спланировать именно для этой группы график акклиматизации, чтобы она была более подготовленная и дальше, оценивая их подготовку и акклиматизацию, выбрать график восхождения. К примеру, выйти не в два часа ночи, а в двенадцать. Или вообще не пойти в этот день, поскольку погодное окно слишком маленькое.
Я много раз ходил на Эльбрус и несколько раз до вершины не дошел. И сам с маршрута сходил и в составе группы тоже сходил.
Потому что идешь и понимаешь — погода портится, надо остановиться, развернуться, объяснить группе ситуацию. Это, конечно, всегда сложно, поскольку люди заплатили денег, потратили силы и гиду приходится лишать людей вершины, на которую они очень хотели взойти.
Люди ведь мотивированные идут. Часто неподготовленные, но все же обычно сильно мотивированные. Но это особенность работы гида, когда надо взять на себя ответственность, принять решение и не идти дальше.
ИА Красная Весна: В составе пятерых погибших на Эльбрусе кто-то скончался от переохлаждения, а у кого-то были осложнения из-за горной болезни. Что чаще всего становится причиной гибели альпинистов на Эльбрусе — погода, горная болезнь, трещины в леднике?
Веденин: Горная болезнь на фоне комплекса факторов, таких как гипоксия, холод, тяжелая физическая нагрузка, провоцирует усиление любой другой болезни, которая у вас была.
Например, было у вас какое-то хроническое заболевание — оно тут же вылезет. От больных зубов до больных органов — легко и непринужденно.
Сейчас я скажу вещь, которая, скажем так, не описана медициной с опорой на статистику, но мы это уже видим на конкретных примерах. Это касается постковидной истории.
Когда человек легко перенес COVID-19 и после этого в горах у него сильно возрастают риски отека легких, отека мозга и всех проблем, связанных с высотной болезнью.
Либо другая ситуация. Человек легко перенес бронхит, но, не долечив его, приезжает в горы — и его накрывает отек легких. Минимальные проблемы с кровообращением мозга — можно получить отек мозга, и человек перестает двигаться, теряет координацию.
ИА Красная Весна: Опытные альпинисты говорят, что порой непогоду в горах проще пересидеть на месте, чем идти в метель. Почему погибшие не попытались закопаться в снег и переждать непогоду?
Веденин: Чтобы закопаться в снег надо иметь чем закопаться, то есть иметь лопату, хорошо бы иметь снег, в котором можно закопаться. Но сейчас на дворе сентябрь месяц, и считается, что на Эльбрусе это очень хорошее время для восхождений, поскольку на склонах очень мало снега.
Это жесткий, многократно таявший и замерзавший плотный фирн, по которому удобно ходить, но который очень плохо копать. Плюс все нормальные гиды осознают, что не идеально одетая, неподготовленная группа, просидев в такой отсидке, поморозившись, сильно теряет шансы на удачный сход с горы. А идти вниз все-таки три часа.
Так что пока люди могут идти, лучший вариант — это идти.
Следующий момент — на фоне холода и горной болезни первым делом начинает отказывать мозг. Человек просто начинает плохо соображать.
Это основная проблема — «горняшка» накрыла и ты начинаешь творить всякую фигню и плохо думать.
К примеру, может быть такая ситуация, что человеку стало плохо, он сидит, его «горнит». При этом он общительный, разговаривает и объясняет, что ждет троллейбуса — «у меня все в порядке, я сейчас посижу, дождусь троллейбуса и поеду домой».
Человек может общаться с лыжными палками, как с телефоном, человек может устроиться поспать на снегу, потому что плохо спал ночью и ему хочется поспать час-другой, а потом идти домой, когда ночь наступит. В общем, горная болезнь вырубает работу мозга у значительной части людей.
ИА Красная Весна: СМИ сообщают, что в группе, с которой случилась трагедия, был один гид на четверых участников группы. Много это или мало? Есть ли вообще какие-то отраслевые стандарты на этот счет?
Веденин: Современный отраслевой стандарт восхождения на Эльбрус — это один гид на трех участников. Но это стандарт больше для восхождения с севера (более сложный и длительный маршрут, по которому редко ходят слабо подготовленные коммерческие группы — прим. ИА Красная Весна), поскольку там много технической работы.
При восхождении с юга (самый легкий и популярный маршрут — прим. ИА Красная Весна) — один гид на трех-четырех участников выглядит абсолютно нормально.
И да, отраслевым стандартом является неодинаковый уровень гидов в группе. Есть лидер — первый гид и есть второй гид. У второго гида обычно квалификация чуть ниже, и от него требуется чуть меньше.
Придумано это для того, чтобы, когда на восхождении человек устает, не разворачивать всю группу, поскольку на Эльбрусе часто один-два человека в группе в районе седловины понимают, что не дойдут до вершины и отказываются идти дальше. В этом случае второй гид спускается вместе с такими людьми. В итоге основная группа взбирается на вершину и догоняет их уже на спуске.
Это стандартная практика гидов для работы на Эльбрусе, проверенная и рабочая.
О квалификации гидов, которые водили попавшую в шторм группу, я ничего сказать не могу, поскольку не знаю их лично, но то, что они высказали в интервью, немножко шокирует.
ИА Красная Весна: Что именно вас удивило?
Веденин: Страшная гора, очень опасная, все умирают, спасатели гады не успели вовремя, и так далее.
ИА Красная Весна: Давайте в этой связи обсудим, как организована спасательная служба на Эльбрусе, тем более что Вы сами пять лет занимались на этой горе спасработами?
Веденин: На Эльбрусе две проблемы. С вершины и седловины не работает мобильная связь. То есть после отметки примерно 5250 метров мобильная связь уже не ловит, либо работает крайне неустойчиво.
Вторая проблема заключается в том, что в плохую погоду, когда часто приходится людей спасать, вертолет не прилетит, потому что не умеет.
А дальше небольшая группа спасателей терскольского отряда МЧС плюс волонтеры, то есть гиды других компаний, кстати масса уважаемых людей, сильных альпинистов, пошли на спасработы (во время трагедии 23 сентября 2021 года — прим. ИА Красная Весна).
Была метель, ветер больше 20 м/с, а это уже называется шторм. Кстати, на счет температуры минус 20, которая якобы была на горе, — не факт. Но скажем так, по ощущениям могло быть минус 20, так как шел мокрый снег, прилипал на все, было очень влажно, люди были обморожены, плюс сильный ветер — все это порождает безумную скорость теплопотери.
Люди шли наверх, на седловину, хватали их (пострадавших — прим. ИА Красная Весна) и спускались обратно, потом следующие спасатели шли за оставшимися. А ведь чтобы добраться от скал Пастухова (4700 метров) до вершины (5642 метров) даже подготовленным спасателям требуется три-четыре часа только туда.
Никакая техника туда не едет, потому что ратракам и снегоходам нужен снег, а сейчас в районе крутого подъема на пяти тысячах снега нет, а практически голый лед. Кроме того, в районе Косой полки (5050 метров) большой наклон и проехать там невозможно даже на снегоходе, он просто сорвется.
ИА Красная Весна: Чего тогда не хватает на Эльбрусе с точки зрения безопасности?
Веденин: После крайней крупной трагедии на Эльбрусе в 2006 году мы построили домик на седловине. Но он маленький и не рассчитан на такую гигантскую группу в 19 человек. В него можно набить от силы человек десять, да и то будет очень тесненько.
Чего не хватает в этом месте на Эльбрусе? В целом, конечно, не хватает мозгов.
Спасательная служба в подобных ситуациях ничего сделать не может, поскольку если нет погоды для вертолета, то идти приходится своими ногами. Тут ничего не придумаешь — берешь и идешь.
Безопасность Эльбруса за последние лет десять выросла в разы: построена хижина, маршрут регулярно провешивается вешками, сложный кусок подъема с седловины на вершину Сергей Баранов, один из гидов, участвовавший в спасработах, каждый год провешивает перилами. Причем перила вешаются и на подъем и на спуск, чтобы группы не пересекались и не мешали друг другу.
Так что — мозгов, всем не хватает мозгов.
Читайте также: «Парни сделали все правильно. Но это горы» — интервью со спасателем
