Человек один не может ни черта. Ни в пандемию, ни в Новый год

Я буду справлять Новый год в большой, и я бы даже сказал, огромной компании людей, крайне для меня близких. И мне есть что обсудить с этими людьми в этот праздничный день, когда можно подвести какие-то итоги, подумать о своих ошибках и победах и построить планы на будущее. И почему-то вдруг вот именно сейчас, когда я начал этот предновогодний разговор, я подумал: «А что, собственно, должен делать человек, который по тем или иным причинам остался один? Или который, даже не оставшись один, по тем или иным причинам чувствует себя в одиночестве?»

Ведь могут сложиться такие обстоятельства, может возникнуть подобная ситуация? Что он тогда должен делать, справляя Новый год?

Он должен отказаться от праздника? Он должен свести этот праздник к каким-то совсем уже простейшим пожирательно-выпивательным ритуалам? Может ли он один справить праздник по-настоящему, как говорил Шукшин, описывая, насколько «праздника хочет душа». Душа хочет праздника для того, чтобы соединиться с другой душой. Как он может это сделать?

Мне вспомнились герои Хемингуэя, про которого кто-то из близких к нему людей — то ли Гертруда Стайн, то ли кто-то еще — сказал, что его философия — это жестокая философия туриста. Это было довольно верное замечание, но турист всегда одинок по природе. Он взаимодействует только с какой-то внешней и, в общем-то, чужой для него средой, и всё. Но мне кажется, что даже Хемингуэй, который этому одиночеству придавал большое значение, все равно понимал, что «праздник, который всегда с тобой», — это не праздник одиночества.

Его герой, зная, что одиночество сущностное он преодолеть не может, а притворяться, оказавшись в какой-то чужой компании, не хочет — брал ружье, шел в лес, долго-долго добирался до какого-то своего любимого места, не перекусывал по дороге, потому что ему хотелось оказаться совсем-совсем голодным, потом готовил еду, ловил форель, и какую-то секунду вдруг ощущал себя не одиноким. Просто потому, что вокруг была природа, и он открылся ей и завоевал крупицу человеческого счастья — крупицу подлинного бытия, вырвавшись из того потока времени, который влечет к самоуничтожению, уничтожению всего.

Этот поток греки называли хроносом и страшно ненавидели, но они говорили, что есть другое время, кайрос, — и это время праздника, в которое можно завоевать крупицу живой жизни, крупицу настоящего счастья. И оказавшись в страшной ситуации, один из героев Хемингуэя вдруг говорит: «Человек один не может ни черта». И он не должен быть один.

Мы после пятого курса геологоразведочного института проходили практику. Это была военная практика, трехмесячная, перед получением лейтенантских погон. Мне там всё нравилось. Мне нравилась Таманская дивизия, где мы проходили практику, мне нравилось бегать с автоматом, мне нравилось находиться в этой мужской военной компании, преодолевать какие-то нагрузки. Мне нравилось даже подшивать подворотнички — тогда это еще происходило таким способом — и чистить сапоги.

Мне одно не нравилось: почему-то в момент, когда отходили ко сну, дневальный должен был кричать: «Вот еще один день прошел!», а всё сообщество отходящих ко сну — кричать по этому поводу: «Ну и черт с ним!» — несколько грубее. Я не понимал, как можно так относиться к дню или году — как можно налить стакан, посмотреть на часы и сказать: «Вот еще один год прошел — и черт с ним!» Но мне казалось, что это кощунство по отношению к чему-то самому-самому существенному, что вот точно так делать нельзя.

То есть другие фразы: «До дембеля осталось столько-то дней», мне нравились, потому что в этом было какое-то будущее. А вот это «и черт с ним» меня ужасно раздражало. Пожалуй, единственное, что меня раздражало в то недолгое время, когда я находился прямо в военной части в качестве курсанта. А это было, не помню, два или три месяца.

Очень жаркое лето тогда было в Москве, горело всё, торфяники горели ― вокруг Москвы, я имею в виду. Так вот лежишь, понимаешь всё про эти торфяники и про эту жару, а когда начинается этот крик, посылающий на три буквы прошедший день, думаешь: «Ёлки, а сколько же хорошего было в тот день, почему я его так грубо должен посылать? Я бегал, преодолевал усталость, чувствовал плечо товарища, ощущал себя воином, пусть и готовящимся к схватке, но всё-таки готовящимся». Так вот, как бы грустен и тосклив ни был прошедший год — а, наверное, у многих есть основания считать его таковым — ни в коем случае нельзя сказать: «Ну и черт с ним!»

В нем есть что-то хорошее. У каждого свое. В нем есть какая-то правда. И, в сущности, праздники нам даны для того, чтобы ее почувствовать, чтобы выйти из потока бессмысленного тупого времени, влекущего понятно куда, и войти в другой, праздничный поток вот этого кайроса, внутри которого дополнительно к гусю или бифштексу, водке или красному вину, можно еще взять крупицу, какую-то крупицу жизни и счастья, и тоже ее принять внутрь себя.

Человек никогда не должен оставаться один, а в праздник особенно. И если кто-то волею судьбы оказался один, то, во-первых, этот кто-то — и особенно, если речь идет о наших товарищах по организации «Суть времени», к которым я и обращаюсь с этим новогодним поздравлением — должен знать, что о нем помнят. А если о нем помнят, он уже не один, потому что это вспоминание в такой момент — оно не холодное, в нем есть что-то теплое, что-то дружеское и что-то настоящее.

Во-вторых, даже если человек оказался один, то он же может вспомнить других. Я помню, как моя мать в каждый праздничный день перьевой ручкой заполняла двадцать или двадцать пять открыток поздравительных. Она просто знала, что она восстанавливает связи с людьми, которых иногда долго не видела. Праздник — это время восстановления связей. Восстановления сущностных связей.

И, наконец, ведь бывает и по-другому, что человек чувствует себя одиноким, находясь в какой-то компании с какими-то людьми.

Это соблазн, это диктовка зла, когда он себя чувствует в любой компании таким одиноким. Потому что рядом с ним люди, и какие бы отношения их ни связывали, можно подарить им маленький-маленький кусочек тепла. И праздник существует для этого.

А когда ты кому-нибудь его подаришь мысленно ― если ты находишься в настоящем одиночестве, или, преодолев какие-то внутренние ступоры, если ты рядом с кем-то, а чувствуешь себя одиноким ― ты вдруг поймешь, что счастье существует. И что жизнь ― это не абсурдное занятие, влекущее в определенном направлении, а это время твоих побед и поражений. Что эту жизнь и этот праздник делаешь ты, и только ты. И что ты не имеешь права сетовать на то, что этот праздник слишком скуден. Ты просто должен сделать его другим. И ты не можешь это сделать, не отдав чего-то другому.

Есть привычное представление, что всё обращается: деньги прежде всего, а раз деньги, значит, и всё остальное. Но есть общение, которое к обращению не сводится. Оно другое, и оно отличает человека от машины и многого чего еще — от вещи, которая почему-то наделена способностью видеть окружающий ее такой же «вещный» мир. Человек не эта вещь. Его пытаются ею сделать, а он сопротивляется, и это сопротивление и представляет собой всё, что ему дано. Он знает, какие тяготы наваливаются на его плечи. Он знает все изъяны этого проекта под названием, не важно — «твоя жизнь», «жизни окружающих» и всё прочее. И он, зная всё это, это уныние побеждает. И имя этой победе ― праздник.

Я желаю всем, кто слушает меня, и дорогим для меня членам организации «Суть времени» в первую очередь, — завоевания праздника. Всеми человеческими путями. Праздник всегда с тобой. Он — часть тебя. Ты делаешь праздник, его нет вне тебя. И ничто, никакие механические фейерверки, никакие переедания и перепивания не создают праздника. Его создает твоя воля к празднику, твоя готовность смотреть в мертвое, плавно текущее время и преобразовывать своим взглядом, своей волей, своим деянием такое мертвое время во время живое, настоящее и насыщенное тем, что и производит человек. А он производит счастье, находясь внутри несчастья; жизнь ― находясь внутри смерти; мечту ― находясь внутри отчаяния. Он производит свет, который горит во тьме. И имя этому свету ― праздник.

С Новым годом, дорогие друзья! С искренним, от всей души, пожеланием обрести настоящий праздник и победить одиночество, уныние и прочее, если они почему-либо оказались навязаны. Помните, что даже если в какую-то секунду они пробегающей тучкой пролетели мимо вас, мы эту тучку разгоняем тем, что мы о вас помним, мы вас любим, мы вместе с вами. И мы, празднуя всё в других условиях, одновременно мысленно, душевно и духовно вовлекаем вас в свой праздник, и участвуем в вашем.

Праздника всем, настоящего, полного и единственно утверждающего человека внутри враждебного человеку абсурда. С Новым годом, с новым счастьем!