Дух Победы. Берлин 1945-го

Война сама по себе является сильнейшим испытанием для любого человека в отдельности и человеческих коллективов вообще. Смерть, грязь и лишения, из которых война, в основном, состоит, воздействуют на людей и целые народы подобно кузнечному горну, выжигая все второстепенное и оставляя стальной стержень, без которого невозможно выстоять и победить. А потому в жестких условиях войны ярче всего проявляются высшие достижения человеческого духа и разума.

Великая Отечественная — наиболее трудная и масштабная из всех войн, вынесенных русским народом, который уверенно можно назвать «самым воевавшим» за последнее тысячелетие мировой истории. Финал и апофеоз этой войны — битву за Берлин — справедливо можно рассматривать как последний поединок двух равных по силе, но абсолютно полярных по морали противников.

Заявка на превосходство по праву рождения — против веры в высокое предназначение каждого представителя рода человеческого.

Даже весной 45-го фашистское «черное солнце» не желало сдаваться и длило существование своего царства привычным методом жертвоприношений. Тысячи повешенных за дезертирство немецких солдат, «украшавших» улицы городов и деревень Германии, принуждали оставшихся к бесперспективному сопротивлению, и они гибли под гусеницами русских танков, пытаясь спасти агонизирующий организм «черного рейха». Фашистский вермахт не надеялся на пощаду и сражался как прижатый к стене кровавый хищник.

С другой стороны был советский солдат, не пожалевший ничего для победы. В его руке был меч, занесенный для добивающего удара. Его мужество не зависело от благосклонности мрачных древних божеств. Свои силы он проверил на деле и многократно преумножил опытом трудных побед. Он шел не карать и не мстить, а просто смести с лица земли абсолютное зло.

На тему Берлинского сражения приходится встречать множество рассуждений — от откровенно дилетантских до глубокомысленно конспирологических. И в большинстве своем безграмотных. Мы попробуем развенчать наиболее лживые и одиозные мифы об этом без преувеличения уникальном сражении.

Только еще раз повторим, что немецкий вермахт вовсе не собирался сдаваться «азиатским варварам» и был готов сражаться до конца. Как и Красная Армия, он имел высочайшую мотивацию и гигантский боевой опыт, выкованный четырьмя годами взаимных сражений.

Итак, вот первое из многих исторических заблуждений, точнее, непониманий: в феврале 1945-го года после головокружительно успешной Висло-Одерской операции Красная Армия вышла на рубежи, которые находились в 70 км от Берлина — и вдруг остановилась на два месяца. Казалось бы, зачем? Надо было не ждать, а двигаться вперед, скорее заканчивать войну!

На самом деле в этой остановке, конечно же, была жесткая военная логика, которую надо бы постичь всем, пишущим и рассуждающим о войне.

Логика была в том, что в феврале и марте 1945-го года велись бои за удержание и расширение захваченных на Одере плацдармов и уничтожались все предпосылки для фланговых ударов противника, способных как минимум парализовать любую попытку двигаться к Берлину.

А такие возможности фланговых ударов у немцев были, например, со стороны нависавшего с севера так называемого «Померанского балкона», ударив с которого имевшимися изрядными танковыми силами, немцы могли парализовать любое наступление на Берлин.

Надо сказать, что советское командование в лице маршала Г. К. Жукова предвидело такой ход событий, и было к нему готово. Именно поэтому в феврале и марте на Одере советские войска «чистили» свои фланги, выпрямляя линию фронта.

Еще одним экзотичным мифом (причем, прямо противоположным мифу о медлительности Красной Армии) является предположение о стремлении Верховного Главнокомандующего И. Сталина любой ценой взять Берлин раньше англо-американцев. Этот миф имеет под собой некие основания: премьер-министр Британии У. Черчилль настаивал на том, чтобы американская армия раньше советской вошла в Берлин. Но последнее слово здесь было за американцами, которые сочли это крайне рискованным. Для рывка длиною в 300 км они не имели системы снабжения соответствующей мощности, да и навыков сухопутных операций против полноценного противника у них было, мягко говоря, маловато. Впрочем, свой кусочек Берлина они получили позже вообще без боев, более привычным для себя способом мошеннических переговоров.

Между тем на Одере Красная Армия готовила операцию, ставшую жирной точкой в истории Третьего рейха. К апрелю 1945-го года размеры плацдармов на Одере уже позволяли сосредоточивать на них необходимое для наступления количество войск и материальных ресурсов. В ежедневных незнаменитых боях красноармейцы отгрызали у немцев кусок за куском, одновременно строя надежные переправы через Одер. Трудно сказать, чья задача была труднее — тех, кто воевал на плацдарме в условиях постоянного недостатка боеприпасов или тех, кто день за днем строил и укреплял мосты, работая в ледяной воде Одера под постоянными артобстрелами и налетами немецкой авиации. Но и те, и другие к концу марта 45-го справились со своим делом блестяще.

Теперь встал на повестку дня главный вопрос — угадают ли немцы направление следующего удара Красной Армии и смогут ли превратить сражение за Берлин в позиционную мясорубку? Местность, отделявшая Одер от Берлина, была крайне сложна для наступления, зато идеально подходила для оборонительных сражений, изобилуя небольшими поселками с крепкими каменными зданиями (выгодными рубежами обороны), а также многочисленными речками и каналами, являвшимися серьезными препятствиями для наступающих.

Простая логика подсказывала опытным немецким генералам, что возможны два варианта дальнейшего наступления русских: прямой удар на Берлин или наступление южнее, в Саксонии, для рассечения Германии, и ее последующего разгрома по частям. В случае первого варианта удар должна была отразить группа немецких армий «Висла», а второй удар была готова блокировать группа армий «Центр», которая одновременно могла помочь и в обороне Берлина силами своих подвижных резервов.

Кратко опишем силы и главные особенности противоборствующих армий. Немецкие пехотные и танковые дивизии весной 45-го года были отлично укомплектованы личным составом и боевой техникой, так как стояли возле источника людских ресурсов и предприятий военной промышленности Германии, которая в последние месяцы войны демонстрировала чудеса производительности.

Советские стрелковые дивизии сильно отличались от них. Они были малочисленнее и пошли на Берлин, имея лишь 50% пехотинцев от штатной численности. Большинство дивизий имели в строю не более шести тысяч человек, при штате в 9,5 тысяч. Иначе говоря, советских стрелковых дивизий было больше, но каждая из них уступала немецкой пехотной дивизии по численности как минимум вдвое, а иногда и втрое. И это понятно — наступающая армия, оторванная от своей кадровой и материальной базы, заведомо проигрывает в этом отношении обороняющейся.

Но управление советскими дивизиями в ходе операции было великолепно отлажено, небольшое число пехотинцев с лихвой компенсировалась артиллерийским и танковым усилением, а главное — Красная Армия обладала боевым опытом и мастерством в такой степени, которая позволяла пренебречь численным превосходством противника. Простой пример — в феврале 1945-го года при штурме крепости Познань разведвзводу из 20–30 человек удалось успешно и почти без потерь взять штурмом форт, обороняемый гарнизоном в 300 человек.

Этим, кстати, опровергается глумливый миф о «заваливании врага трупами своих солдат» — не было у советских генералов столько солдат, чтобы воевать такими экзотическими методами. Это уже не говоря о том, что беречь таких чудо-бойцов стоило хотя бы ради их невероятной боевой эффективности.

Общее соотношение сил к началу битвы за Берлин было таким: 1 млн солдат и офицеров, 10 400 орудий и минометов, 1500 танков и штурмовых орудий и 3300 боевых самолетов в группах армий «Висла» и «Центр» — против 2 млн советских бойцов, 6250 танков, 41 600 орудий и минометов, 7500 самолетов 1-го и 2-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов.

В итоге было принято решение завершать войну с Германией прямым ударом по Берлину. При этом советское командование прекрасно осознавало, насколько тяжелой и кровавой может стать битва в крупном городе с населением более четырех миллионов человек, если в нем будет обороняться серьезная войсковая группировка с танками и сильной артиллерией. Поэтому маршал Г. Жуков, осуществлявший общее руководство действиями трех фронтов, задумал очень необычный маневр — после взлома обороны немцев на Одере отсечь их главные силы от Берлина и уничтожить в «чистом поле» артиллерией и авиацией, не дав возможности обороняться в каменных лабиринтах столицы Германии. Берлин планировалось окружить со всех сторон и быстро зачистить от остатков немецких войск, которые успеют туда проскочить.

Взлом немецкой обороны был задуман не менее красиво. Немцы оборонялись по вполне логичной схеме — их танковые и моторизованные резервы должны были успеть к месту советского прорыва и «запечатать» его всей своей мощью. Тогда сражение перешло бы в фазу взаимного истребления, в котором обороняющаяся сторона имела большие шансы на успех.

Жуков их фактически обманул. 13 и 14 апреля на плацдармах была устроена «разведка боем» — после сильного артиллерийского удара немецкую оборону атаковали в нескольких местах силами передовых батальонов и штрафных подразделений. Давно ожидавшие советского удара немцы задействовали всю свою систему огня и подтянули танковые дивизии к атакованным участкам. Интенсивный обмен артиллерийскими ударами покрыл всю местность такими клубами дыма и пыли, что определить число атакующих подразделений немцы просто не смогли. И они не только посчитали, что удар был нанесен всеми силами трех фронтов, но и вечером 14 апреля доложили Гитлеру об успешном отражении русского наступления, привычно добавив, что «большевистские орды» понесли тяжелые потери. Когда на следующий день, 15 апреля, на Одерских плацдармах наступила тишина, немцы окончательно убедились в своем «успехе» и отвели резервные танковые дивизии назад.

Но на исходе ночи 16 апреля начался настоящий прорыв их обороны. Тут и открылась суть жуковской «военной хитрости» — танковые дивизии резерва застряли на обратном пути в гигантской пробке. Развернуть на 180 градусов только одну танковую дивизию из 15 тысяч человек и нескольких сотен танков и автомашин — почти невыполнимая задача. А таких дивизий «зависло» на дорогах несколько! Весь заранее заготовленный план оборонительного сражения разрушился мгновенно.

Пока танковые армады безуспешно пытались организовать разворот, наши начали разбираться с немецкими войсками, занимавшими основную линию обороны. Первую полосу атакующие преодолели еще ночью. Чтобы подразделения не сбились в темноте с пути и не перестреляли друг друга, сзади зажглись мощные прожектора, лучи которых показывали атакующим направление движения.

Кстати, и это тоже расхожий миф — о том, что таким образом якобы ослепляли немцев. Подобный дилетантизм лучше оставить на совести авторов. На немецких позициях после удара советской артиллерии стояли такие завесы дыма и пыли, что солдатам ничего не было бы видно даже днем.

Добавим сюда и еще одну популярную сказку: о страшных Зееловских высотах с крутыми непроходимыми склонами, штурмуя которые Красная Армия якобы пролила «реки крови». Здесь тоже налицо полное незнание истории или манипуляция — Зееловские высоты никто «лбом не прошибал». Их просто обошли с севера, сумев быстро прорвать оборону немецкой воздушно-десантной дивизии и захватить неповрежденный мост. Через эту щель удивительно быстро проскочили две танковые армии Катукова и Богданова, сразу же рванувшие в направлении Берлина.

Быстрота эта тем более удивительна, что массу из нескольких сотен танков протащили по местности, изрезанной каналами и речушками. Саперы строили переправы прямо во время боя, на передней линии танковых бригад, ведущих перестрелку с немецкими танками и противотанковой артиллерией. Да, нелегко приходилось экипажам советских танков Т-34 или ИС-2, постоянно маневрируя, гвоздить из пушек по немецким позициям. Но каково же было простым саперам, двое суток строящих переправы среди непрерывно двигающихся и стреляющих стальных махин, возле которых постоянно проносятся и рвутся вражеские снаряды! Их умелые руки и железные нервы протолкнули две танковые армии сквозь узкую щель немецкой обороны. А когда 19 апреля несколько сотен советских танков прорвались на оперативный простор, вся эта хваленая линия обороны со всеми своими траншеями, дотами и блиндажами полностью потеряла смысл, превратившись в мышеловку для занимающих ее немецких войск. Их судьба стала еще более печальной, чем судьба берлинского гарнизона.

После прорыва обороны на одерских плацдармах основные силы группы армий «Висла» (а это 200 тыс. человек!) были отодвинуты к югу от Берлина и окружены в густых лесах юго-восточнее германской столицы. Эту массу войск непрерывно молотили авиация и артиллерия. Они пытались прорываться из котла, буквально толпами идя на пулеметы и артиллерию. Здесь разыгрывались нереальные для ХХ века сцены, когда густые колонны немецких солдат расстреливали в прямом смысле картечью, а с оставшимися в живых гитлеровцами артиллеристы дрались врукопашную. До сих пор точно неизвестно, сколько немецких солдат и офицеров было уничтожено в этом котле. Одно можно сказать уверенно — в обороне Берлина им участвовать не позволили.

Так, благодаря ювелирному расчету советского командования, Берлин остался почти без защитников — в огромном городе оставалось не более 120 тысяч солдат, большая часть которых относилась к плохо обученным и скверно вооруженным фольксштурмистам. Лишь одну треть Берлинского гарнизона составляли полноценные боевые части с 50–60 танками, среди которых было немало нацистов из других стран Европы. Все это пестрое воинство дополнялось пожарными, полицейскими, персоналом аэродромов люфтваффе и зенитчиками ПВО.

Однако надо принять во внимание, что Берлин к обороне готовили заранее. Главные магистральные улицы были перекрыты мощными баррикадами, быстро разрушить которые не могли даже снаряды тяжелых артиллерийских систем калибром 203 мм.

Кроме того, в Берлине имелось огромное количество фаустпатронов — ручных гранатометов с кумулятивным зарядом. Это оружие, задуманное как противотанковое средство, чаще применялось для стрельбы по зданиям, так как его кумулятивный заряд легко пробивал кирпичные стены и создавал массу поражающих элементов, летящих внутрь помещения. Кстати говоря, в таком качестве фаустпатроны активно применяли и советские войска, которые были с ними отлично знакомы и успели освоить, еще в прежних боях захватив десятки тысяч таких трофеев.

И вновь развенчаем еще одну распространенную сказку. На этот раз о советских танковых армиях, сгоревших на улицах Берлина от фаустпатронов. И вот ведь разочарование — из истории Отечественной войны известно, что основная часть потерь советских танковых частей при штурме Берлина приходится вовсе не на долю фаустпатронов, а на танковые и зенитные пушки. Причина проста — дальность действия фаустпатрона 50 метров, а то и меньше. Наши танкисты прекрасно это знали, поэтому прочесывали огнем любые подозрительные места, не приближаясь к ним на опасную дистанцию. Кроме того, взаимодействие танков и пехоты было построено таким образом, что оставляло фаустникам мало шансов на успешную охоту за танками.

Но как бы то ни было, сдаваться Берлин не собирался. В его подземных правительственных бункерах сидели не гуманисты, почему-то в свои последние земные часы вдруг задумавшиеся о судьбе несчастных горожан, по домам которых прокатится безжалостный молох войны.

Это кажется удивительным, но никто из советских генералов, а тем более офицеров и солдат, не знал, где находится Адольф Гитлер и вся верхушка нацистского государства. Рейхсканцелярия, в подземелье которой германский фюрер еще раздавал свои указания, даже не была изображена на картах города, розданных штурмующим войскам.

Главной целью считалось здание рейхстага, которое в действительности уже несколько лет было просто заброшено из-за упразднения парламента как такового. Тем не менее, рейхстаг находился в географическом центре Берлина, поэтому продвижение штурмующих город частей в его направлении было вполне логичным. К тому же, здание было укреплено и оборонялось очень сильным гарнизоном.

Столицу Германии штурмовали с пяти направлений. Пять прямых клинков вдоль основных магистральных улиц постепенно вонзались в тело Берлина. Советские части шли к центру города, почти не обращая внимания на свои фланги. Оборонять Берлин немцы могли лишь фрагментарно, сосредоточивая силы в критически важных пунктах. Но как раз это было на руку наступающим — обнаружив такой узел сопротивления, например, в крупном многоэтажном здании, его расстреливали прямой наводкой из артиллерийских орудий всех типов, включая гаубицы 203-мм калибра. Чаще всего здание попросту рушилось, хороня под собой весь гарнизон. Даже с немецкими снайперами никто не вел тонкой снайперской войны — в окно, из которого стрелял снайпер, влетал артиллерийский снаряд, и войска шли дальше.

В других случаях действовали небольшими штурмовыми группами, которые под прикрытием дымовых завес и огня танков быстро подходили к зданию и уничтожали гарнизон при помощи огнеметов и гранат. Прошедшие беспрецедентную боевую школу солдаты и офицеры Красной Армии быстро и без особых проблем разбирались с любым противником, не говоря уже о стариках и школьниках из фольксштурма.

Это были бойцы такого уровня опыта и мастерства, которые не может себе представить никакой Голливуд со всеми его суперменами. Они могли себе позволить настолько рискованные операции, от осознания которых их противник просто терял связь с реальностью и всяческую волю к сопротивлению. Танкисты могли вылезти из своих машин и спокойно «зачистить» здание как заправские пехотинцы. Артиллеристы отпрашивались у командиров (а порой и уходили самовольно), чтобы вместе с ударными отрядами участвовать в штурме рейхстага.

Вот малоизвестный факт — немцы вышли в тыл штурмовавшим рейхстаг советским подразделениям и перерезали им пути снабжения. В любой армии мира это было бы воспринято как катастрофа и стало бы поводом для резкого изменения планов. Но только не в Красной Армии образца 1945 года! Командиры без всяких переживаний прикрыли спину своих войск небольшими заслонами и спокойно загнали остатки гарнизона рейхстага в подвал, справедливо рассудив, что с теми, которые сзади, можно разобраться чуть позже.

Инициативные, бодрые, ловкие, с веселой яростью рвущиеся в бой, именно эти, прежде никем невиданные бойцы и командиры, сумели за семь дней взять огромный Берлин, а Гитлера довести до самоубийства.

Вечером 30 апреля над рейхстагом был поднят красный флаг. И пусть в отдельных районах Берлина еще продолжалось сопротивление. Что там делали недобитки, никого не интересовало. Дух Победы уже неотступно следовал за каждым участником взятия Берлина.

В ночь на 2 мая гарнизон Берлина капитулировал, а утром началась массовая сдача в плен.

Перед днем Победы стоит найти время и внимательно пересмотреть фотографии и кадры кинохроники, на которых запечатлены лица этих людей. Да, на них неброская униформа — гимнастерки, пилотки, брюки-галифе. Да, их лица кажутся совсем не героическими и порой какими-то недостаточно серьезными, так сказать, не соответствующими историческому моменту. Не надо торопиться с выводами.

Ведь это именно они поставили настолько окончательную и нестираемую точку в истории Второй мировой войны, что память о ней до сих пор страшит разного рода любителей помечтать о «мировом господстве», «расовой исключительности» и об «окончательном решении русского вопроса».

И до сих пор оберегает нас с вами.