Перестройка 2.0: саратовское СМИ демонстрирует глупость или измену?
Одним из ключевых слагаемых первой перестройки был ложный комплекс вины, навязанный советскому обществу. Он опирался на две трагические страницы советской истории — репрессии сталинского периода с 1921 по 1953 год, особенно деятельность спецслужб в 1937–1938 гг. под руководством наркома внутренних дел Николая Ежова, а также Победу СССР в Великой Отечественной войне, в годы которой ради спасения планеты от фашизма советский народ заплатил страшную цену, массово проявляя героизм и самопожертвование.
Корреспондент ИА «Взгляд-инфо» Оксана Усатенко в спецрепортаже TVSAR.RU «Как живут и на что надеются жертвы сталинских репрессий в Саратове?» попыталась обосновать необходимость установки памятника жертвам политических репрессий, а также актуальность для Саратова проекта «Последний адрес». Сознательно или по недоразумению региональное СМИ пытается встроиться в процесс начала перестройки 2.0, которую вновь разворачивают на фоне отпадения народа от власти в связи с пенсионной реформой и другими резонансными проектами.
Читайте также: Пенсионная реформа 2018 года в России
Спустя три десятилетия оформить ложный комплекс вины в сознании граждан России не так-то просто. С одной стороны, уровень образования резко понизился, но он понизился и у тех, кто реализует перестройку 2.0. Таланты, мастерски провернувшие первую перестройку, ушли в небытие. Журналисты «Взгляд-инфо» старались как могли, и результаты в каком-то смысле впечатляющие.
Спецрепортаж посвящен началу «Большого террора», который, по мнению автора, длился с осени 1936 по осень 1938 года. Однако в качестве памятной даты она предлагает чтить день подписания наркомом внутренних дел Николаем Ежовым оперативного приказа НКВД 30 июля 1937 г. В честь 82-й годовщины подписания этого документа на страницах «Взгляд-инфо» спецрепортаж выходит дважды. 26 июля — в рамках 169 выпуска «Взгляда с экрана», и 29 июля — отдельной новостной заметкой, что подчеркивает важность материала для редакции.
Если документ за подписью Ежова так важен, что дату его подписания нужно ежегодно отмечать, то почему репрессии, о которых говорится в спецрепортаже, сталинские? Логичным было бы назвать их ежовскими, но увы.
Сходу автор репортажа утверждает: «Массовые чистки в стране начались сразу после революции 1917 г. Своего пика волна расправ достигла во второй половине 30-х годов. Время с осени 36-го по осень 38-го годов назвали периодом „Большого террора“. Зеленый свет массовым репрессиям зажег секретный приказ НКВД № 00447 от 30 июля 1937 г.».
Намек на кровавость и преступность советской власти с самого анонса нужен, чтобы задать соответствующий тон. Тезис о кровожадности большевиков — известный, критики он не выдерживает совершенно, в том числе и потому, что госпожа Усатенко не приводит никаких обоснований, сваливая периоды революции, Гражданской войны и становления СССР в кучу, кто там разберет — всё было «человеческой мясорубкой». Соответствующий видеоряд дополняет мрачную картину.
«В жернова машины уничтожения попали крестьяне, рабочие, представители духовенства, асоциальные элементы, уголовники и бывшие члены оппозиционных партий. Всего за один год — с августа 1937 г. по ноябрь 1938 года по всей стране по политическим обвинениям расстреляли 386 тыс. человек, еще 380 тыс. отправили в лагеря ГУЛАГ», — подчеркнула корреспондент «Взгляд-инфо».
Читайте также: Глава ФСБ: за период 1921–1953 гг. в СССР было репрессировано 4 млн человек
После заявлений Главы ФСБ Александра Бортникова о количестве репрессированных повторять агитки Солженицына о сотнях миллионов расстрелянных желающих нет. И понятно почему, теперь широко известна работа историка Виктора Земскова «ГУЛАГ (историко-социологический аспект)», где приводятся сведения, не вызывающие сомнений. Поскольку в спецрепортаже «Взгляд-инфо» особое внимание уделено периоду вплоть до ареста главы Госбезопасности Ежова, посмотрим, какие же данные приводит Земсков.
По его данным, в 1937 году осуждено 790 665 человек, из них к высшей мере приговорено — 353 074, в тюрьмах, колониях и лагерях находится 429 311 человек, выслано из страны 1366 человек и в отношении 6914 человек применены прочие меры.
В 1938 году осуждено несколько меньше — 554 258 человек, из них к высшей мере приговорено — 328 618, в тюрьмах, колониях и лагерях находятся 205 509 человек, высланы из страны — 16 842, прочие меры применены в отношении 3289 человек. Итого за 1937–1938 гг. осуждено 1 344 923 человека, из них к высшей мере — 681 692 человека.
Цифры страшные, однако если брать другие годы сталинского периода, то они в несколько раз, а в большинстве случаев на несколько порядков меньше. Поэтому говорить применительно к спецрепортажу «Взгляд-инфо» о сталинских репрессиях странно, если конкретно имеются в виду распоряжения Ежова за его подписью, в коих он не раскаялся и после ареста.
Количество людей, погибших конкретно с августа 1937 по ноябрь 1938 года и именно по политическим мотивам, как сообщает нам Оксана Усатенко, ничего нам сказать о масштабе репрессий не могут. Можно на эти цифры лишь эмоционально отреагировать, сожалея в принципе о смерти людей. Но для понимания масштаба они бессмысленны, т. к. не понятно, что было в предшествующие и последующие годы. Каковы были масштабы репрессий в других странах в ту эпоху. При наличии этих данных говорить о комплексе вины русского народа гораздо труднее. Так же трудно себе представить политические репрессии в отношении уголовников и асоциальных элементов, которые попали в статистику автора спецрепортажа. Для устрашения непритязательного зрителя в ход идет всё, что попадается под руку.
Опустив существенные для понимания данные, автор спецрепортажа продолжает гнуть свою линию: «О жертвах политического террора в Саратовской области вспоминают лишь раз в год, 30 октября в официальный день памяти репрессированных возлагают венок на Воскресенском кладбище, где похоронены расстрелянные. Памятника, о необходимости которого говорят жертвы политических репрессий, у нас в области нет до сих пор».
И вот мы подошли к ключевому моменту — мягкому требованию установить памятник. Причем не просто памятник жертвам политических репрессий, а именно тот, который требуют жертвы.
Стоит напомнить, кто именно выдвигает требования, с 1991 г., согласно закону «О реабилитации жертв политических репрессий», таковыми признаются «дети, находившиеся вместе с репрессированными по политическим мотивам родителями или лицами, их заменявшими, в местах лишения свободы, в ссылке, высылке, на спецпоселении». А также «дети, оставшиеся в несовершеннолетнем возрасте без попечения родителей или одного из них, необоснованно репрессированных по политическим мотивам».
Героями спецрепортажа, внимание, стали: член Ассоциации жертв политических репрессий Наталья Георгиевская, сын репрессированного Станислав Яцкевич, внучка репрессированного Людмила Ишутина, напомню, внуки по закону статусом жертв политических репрессий не наделены. А также в качестве жертвы политических репрессий, якобы требующую установить памятник, показали депортированную в 1942 г. из Керчи итальянку по линии матери Франческу Курилову… Какое отношение она имеет к приказу Ежова от 1937 года? Никакого, но показывать то что-то надо, начальство требует, торопит. Что ж, понимаем.
В сухом остатке и по существу, требовать памятник жертвам политических репрессий могут лишь два героя спецрепортажа, но автор подводит черту: «Несмотря на трудности, никто не держит зла и обиду на советскую власть…». Вот как! Только памятник зачем-то нужен, причем второй, одного мало? На Воскресенском кладбище Саратова 11 июня 2000 г. открыли памятник «Жертвам массовых политических репрессий, невинно убиенных на земле Саратовской».
Перестройка 2.0 без комплекса вины не осуществима, поэтому в бой вступает тяжелая артиллерия в лице руководителя саратовского отделения общества «Мемориал» (в 2016 г. внесено Минюстом РФ в реестр иностранных агентов — прим. ИА Красная Весна) с 2000 по 2018 г. Льва Дельцова.
«Когда встал вопрос об установке памятника в Саратове в 1990 году, обращались во все инстанции в Саратове. Проект уже готов. Есть такой у нас известный архитектор Андрей Щербаков, член Академии художеств», — именно он создал проект монумента, пояснил Дельцов.
Через 10 лет памятник в ином виде был установлен, однако этого мало, нужен второй памятник в более людном месте, чем кладбище, — в центре города, именно туда метят авторы идеи. А еще нужно «украсить» город табличками проекта «Последний адрес».
Идея родилась в 2013 году. Цель проекта — увековечить память о наших соотечественниках, «ставших жертвами политических репрессий и государственного произвола в годы Советской власти. На дом, откуда забирали репрессированного вешают табличку с информацией о нем. За почти 6 лет работы фонда „Последний адрес“ установлено более 960 памятных знаков в 52 населенных пунктах России и более чем в 10 городах Украины, Молдовы, Чехии и Грузии. В Саратове пока нет ни одной таблички», — сожалеет Оксана Усатенко.
Добавим, что инициатором проекта является всё та же, финансируемая иностранными фондами организация «Международный Мемориал», которую 18 лет возглавлял в Саратовской области господин Дельцов. На сайте проекта сообщается, что он развивает идеи известного европейского мемориального проекта «Камни преткновения», родившегося в Германии более 25 лет назад и с тех пор распространившегося уже в 700 с лишним городах 18 стран Европы. В рамках его установлено более 70 000 мемориальных табличек в память жертв Холокоста. «Мы рассчитываем, что наш проект получит в России не меньший масштаб и распространение».
Так, с легкой подачи корреспондента «Взгляд-инфо», предлагается ежовский беспредел наречь сталинским и приравнять к Холокосту.
«То есть у нас делают всё, чтобы сказать, что у нас такого не было, хотят замылить эту проблему просто напросто. Чтобы люди не знали своей собственной истории. Что не только победные реляции Победы в Великой Отечественной войне с патриотами и героями и то, что здесь творилось. Что у нас была коллективизация, что у нас была Гражданская война с такими результатами и что у нас были массовые репрессии», — не унимается Дельцов.
Собрав остатки воли, подводя итоги сложного исторического экскурса, наполненного хитросплетениями, Оксана Усатенко заключает: «Этот памятник на Воскресенском кладбище — единственное напоминание того, что жестокие репрессии, которые официально завершились со смертью Сталина, всё же были».
Трудно сказать, кого убедили потуги сотрудников «Взгляд-инфо» оправдать необходимость покаяться за страшные преступления сталинского режима. Социологические исследования говорят, что год от года популярность и одобрение Сталина неуклонно растут, значит, вновь одурачить наших сограждан становится труднее. Попытку регионального СМИ вклиниться в тесный перестроечный ряд, хоть и с массой оговорок, можно считать отработанной. Радоваться или сожалеть, о вкусах не спорят, упрямые факты твердят свое — какова постсоветская эпоха, таково и качество ее детищ.
