Российские министры уходят в отставку из-за позиции по Украине
2 июля из Киева вернулись Терещенко, Керенский и Церетели. В этот же день на квартире Львова было назначено заседание Временного правительства, на котором приехавшие министры сделали подробный доклад о всех происходивших в Киеве переговорах. Тут же был прочитан проект постановления об Украине. Приехавшими было указано, что этот текст должен быть принят без каких-либо изменений.
Министры-кадеты заявили, что текст декларации их не удовлетворяет, так как, по их мнению, она уничтожает всякую власть Временного правительства на Украине, и настаивали, что разрешение украинского вопроса принадлежит Учредительному собранию. Голосованием предложение министров-членов партии народной свободы было отвергнуто, текст декларации принят, а министры-кадеты Шингарев, Шаховской и Мануйлов заявили, что они выходят из состава правительства.
Министр путей сообщения Некрасов сначала тоже заявил о своей отставке, но потом послал в ЦК партии кадетов заявление о своем выходе из партии.
Временное правительство постановило обратиться к украинской Раде с декларацией.
Главный Земельный Комитет заслушивал доклады с мест, которые отмечают стремление крестьян к социализации земли. Указывалось, что центральная власть действует совершенно неорганизованно, и отдельные министерства выступают в прямо противоположном друг другу направлении. Особенно нежелательной является работа Министерства внутренних дел, которое видит анархию во всяком проявлении деятельности земельных Комитетов и угрожает им уголовными наказаниями.
«Известия» пишут: «На вчерашнем заседании сейм Финляндии уполномочил Финляндский банк разменять для нужд русского правительства финские деньги в сумме до 100 000 000 марок с тем, чтобы в распоряжение русского правительства в первый месяц было предоставлено 50 000 000, во второй — 30 000 000 и в третий — 20 000 000 марок».
В Народном доме состоялся митинг 1-го Пулеметного полка. Выступали Троцкий, Луначарский и другие. Его председатель, рабочий депутат Петровский, пишет: «Но вот выступают от имени полка т.т. Жилин и Лашевич. В своих горячих речах ненависти к буржуазному строю они указывали, что в наступление полк не пойдет, а если сложит свои головы, то только за дело революции. Эти речи перебивались несколько раз аплодисментами, доходившими до оваций…
Среди выступавших солдат выступил из расформированного гренадерского полка т. Рутковский и передал, как новоиспеченные правители заставляли их идти в наступление, для которого они требовали приказа Совета р. и с. д., а от них требовали признания Временного правительства и исполнения приказа о наступлении. Буря негодования и гнева раздалась в криках: „Позор! Преступление!”, когда т. Рутковский передавал, как были пущены в ход казаки с нагайками для убеждения гренадеров идти в наступление, в результате чего было много тяжело раненых. А сколько гнусных издевательств они перетерпели…
По требованию всех была вынесена резолюция:
„Митинг 2 июля в Народном доме в количестве свыше 5000 чел. протестует против политики грубейшего насилия Временного правительства и военного министра Керенского над революционными войсками, воскрешающими старые приемы Николая Кровавого”.
Выходили поэты т.т. рабочие и солдаты. Свои произведения они, вероятно, поместят в революционных изданиях. Их декламирование вызвало живое одобрение. Митинг начался и разошелся под звуки недурно организованного хора — т.т. леснеровцев и революционной музыки — т. т. пулеметчиков».
«Правда» печатает письмо Зиновьева первому пулеметному полку Петрограда:
«Дорогие товарищи пулеметчики! Непредвиденные обстоятельства помешали мне сегодня выступить на вашем митинге. Извиняясь перед вами за это, позволю себе телеграфно послать вам самый горячий привет и выразить надежду, что мне удастся скоро выступить перед вами.
Да здравствует первый народный пулеметный полк, стоящий на страже революции! Да здравствует союз революционного пролетариата с революционной армией!»
Начальник кабинета военного министра по приказанию военного министра сообщил, что формирование добровольческих рот Военной лиге разрешено, но не в пределах Петроградского округа, а в районе, подчиненном Верховному главнокомандующему.
На выборах в красноярскую Думу из общего числа поданных 18 200 голосов большевики и примыкающие к ним меньшевики-интернационалисты собрали 9 000 голосов. Из 83 мест они получили 41 место.
Состоялось собрание общегородского делегатского Совета профсоюза металлистов.
2-я Общегородская конференция большевиков заслушивает доклад Свердлова о съезде партии. Выбрана комиссия из 4 человек, которой переданы все практические предложения и поручено выработать наказ Петроградского Комитета для подготовки съезда.
Заслушан доклад Володарского об агитпропагандистской работе. По докладу принята резолюция с предложением углубить работу по пропаганде, создать ряд марксистских агитаторских школ, библиотек и пр.
По вопросу об организации молодежи выступила Крупская. Принята следующая резолюция:
«Конференция считает: 1) что организации молодежи должны быть массовыми пролетарскими организациями, социалистическими по духу и тесно связанными с Интернационалом молодежи, 2) что партия должна со всем вниманием отнестись к возникающим самостоятельно организациям молодежи, оказывать им содействие и посылать туда своих членов, чтобы установить тесный контакт между движением взрослых рабочих и движением молодежи. Поэтому конференция находит нужным поддержать работающую организацию молодежи и помочь ей сложиться так, чтобы она способствовала выработке сознательных и активных членов партии».
«Правда» печатает письмо Троцкого об объединении межрайонцев и большевиков:
«На ряде последних митингов, где мне приходилось выступать, мне задавали вопросы: имеются ли какие-либо разногласия между объединенной организацией (межрайонной) и большевистской, и если нет, то чем объясняется их раздельное существование. На эти вопросы я считаю необходимым ответить в печати.
1. Никаких принципиальных или тактических разногласий между „объединенной” и большевистской организацией, по моему мнению, не существует в настоящее время.
2.Стало быть, нет таких мотивов, которые оправдывали бы раздельное существование этих организаций.
3.Товарищи рабочие, члены обеих организаций, насколько я могу судить, прекрасно сознают это и признают неотложность объединения по всей линии.
4.Объединение всей работы в Петрограде должно, на мой взгляд, осуществиться немедленно, не дожидаясь партийного съезда, который нам должен дать полное организационное слияние.
5.В этом именно духе, надеемся, разрешит вопрос об единстве открывающаяся сегодня общегородская конференция объединенной организации. Она должна дать решительный отпор консервативным и сепаратистским кружковым тенденциям, лишенным какого бы то ни было принципиального оправдания».
«Социал-демократ» пишет:
«В Петрограде образовалось, после бесславной смерти первого объединительного бюро, второе с.-д. „Объединительное Бюро”. На заседании его решено послать делегатов на все четыре стороны: Линдова к оборонцам, Базарова — к объединенным с.-д., Аксельрода — к меньшевикам-интернационалистам, Авилова—в Центральный Комитет (к большевикам)…
Большевики сказали ясно и решительно в резолюции всероссийской конференции, что ни на какие объединения с „оборонцами — союзниками буржуазии” не пойдут; объединенные с.-д.-интернационалисты (междурайонцы) признают объединение только на интернационалистской платформе и вошли в соглашение об объединении с ЦК и на „сверхобъединение” с оборонцами по пойдут; меньшевики-интернационалисты очень медленно и нерешительно, но все же порывают с оборонцами — образовали свой фракционный центр, готовят свою газету».
Открылась конференция Петроградских объединенных социал-демократов интернационалистов. Присутствует около 70 делегатов от районов.
Доклад о деятельности Комитета и дискуссия по нему показали организационную слабость в районах и в центре, перегруженность работников, слабый рост числа членов.
Конференцию приветствовал представитель общегородской конференций большевиков, который призывал к немедленному слиянию. Но конференция постановила устроить совместное заседание после окончания своих работ.
«Правда» пишет статью о том, как встречают политических эмигрантов на российской границе:
«Партия эмигрантов в 200 с лишком человек отправилась из Цюриха экстерриториальным поездом через Германию. Цюрихский центр, эмигрантский комитет в течение месяца с громадной затратой энергии подготовил поездку. И вдруг в день отъезда им получена была телеграмма от Стокгольмского эмигрантского комитета, что правовой отдел министерства иностранных дел запретил стокгольмскому консулу визировать паспорта приезжающих экстерриториальным поездом эмигрантов и оказывать им материальную помощь.
Считаясь со всем этим, центральный эмигрантский комитет отправил партию в сопровождении известного швейцарского социалиста тов. Отто Ланге. В Стокгольме партия встретила крайне недружелюбный прием со стороны русского консула. Благодаря вновь назначенному послу партии удалось получить материальную поддержку от местного эмигрантского комитета и после 6 дней отправиться в дальнейший путь. Но тут ждали ее новые препятствия.
По техническим условиям 45 больных в сопровождении врача тов. Томпакова отправлены были раньше в санитарном вагоне скорым поездом. Но общий для всех паспорт остался у большинства, уехавшего позже. Русский консул в Гапаранде переправил больных в Торнео и купил билеты до Петрограда.
Но комендант Торнео, как я узнал здесь, барон Вольф, заявил врачу Томпакову в присутствии нескольких товарищей, что он не пропустит эмигрантов в Россию, так как они ехали через Германию… После продолжительной беседы с тов. Томпаковым и консулом комендант, наконец, уступил.
Партия, после строгого обыска, прошла в поезд, который должен был сейчас же отправиться. Но на перроне появились какие-то три господина, из которых один называл себя врачом Розовым из Одессы (фактически же, по словам многих товарищей, оказался известным реакционером бароном Розеном), и обратились к солдатам с зажигательными речами, направленными против отъезжающих.
Со стороны ораторов слышались такие фразы: „это немецкие агенты — ленинцы” (среди отъезжающих не было ни одного члена большевистской фракции), „это жиды-дезертиры, желаюшие сепаратного мира”, „это беглые каторжане, а ведь на каторгу у нас посылали только воров и разбойников”.
Начались придирки к товарищам, проносившим вещи в вагоны, появились лжедоносчики. Трое товарищей были арестованы и после ведшегося в крайне грубой форме допроса освобождены. Одного обвиняли в том, что он оскорбил Керенского на пароходе по пути из Лондона в Берген, в то время, как он проехал с остальными через Германию и не мог находиться на вышеуказанном пароходе. Когда это выяснилось, какой-то доносчик заявил, что арестованный все же совершил не менее важное преступление, ибо в разговоре с ним называл ленинцев честными людьми.
„Доктор” Розов отправился в одном с партией поезде в Петроград.
С одной станции были отправлены партией в Петроград три срочные телеграммы (в комитет Веры Фигнер и тов. Мартынову и Мандельбергу), но не были получены адресатами.
В Белоострове произошел новый инцидент.
Вновь была произведена строгая ревизия вещей, вплоть до личного обыска. Отняты книги, разрешенные к провозу в Торнео, уничтожена масса вещей — воротнички, папиросы, шоколад, чистая бумага, карандаши, мыло, зубные щетки и, что главное, лекарства. По словам совершенно больной тов. Шах-Ахметовой, у нее уничтожено лекарств на 100 франков, отняты и уничтожены лекарства даже у тяжело больных пороком сердца.
Наконец, были арестованы и отправлены под конвоем в особом вагоне 18 товарищей, не имевших удостоверений личности, а среди них женщины с больными детьми и одна беременная на 9-м месяце. Их продержали в Петрограде под стражей с 8 часов утра до 3 час. дня, и только благодаря хлопотам тов. Мартова, случайно узнавшего о их судьбе, освободили.
В Белоострове „доктор” Розов опять пытался настраивать солдат против эмигрантов, но на перроне появился какой-то офицер, приехавший по личному делу в Белоостров, и после его спокойного, тактичного обращения к солдатам агитатор куда-то исчез».
