ЦРУ и бандеровцы ― «пролог» к катастрофе?

Американские разведывательные структуры сотрудничают с бандеровцами дольше, чем существует ЦРУ. Мы это знаем потому, что в 1998 году был принят закон «О разглашении нацистских военных преступлений». Закон вынудил ЦРУ, РУМО, ФБР и другие американские спецслужбы рассекретить около 8 млн страниц архивных материалов. На сайте ЦРУ есть «Виртуальный читальный зал по закону «О свободе информации», где эти материалы доступны усидчивому исследователю.

И тогда открывается следующая картина. Накануне окончательного разгрома фашистской Германии и ее приспешников, бандеровцы, знавшие, что их ждет при встрече с военной контрразведкой РККА, бросились в сторону войск западных союзников. Там они попытались смешаться с общим потоком перемещенных лиц, в том числе угнанных в немецкое рабство жителей Украины. Корпус контрразведки армии США (CIC) и Управление секретных служб (УСС) столкнулись с необходимостью отфильтровать 2,3 млн перемещенных лиц в американской зоне оккупации, из которых примерно 250 тыс. были украинцами.

Еще на исходе Второй мировой войны сотрудникам CIC и УСС было понятно, что следующей основной целью разведдеятельности США будет Советский Союз. В связи с этим возникла необходимость оценки пригодности тех или иных групп среди перемещенных лиц для ведения шпионажа против СССР. Предпочтение отдавалось вербовке агентуры среди существующих организаций с сетью контактов на советской территории. Ведущую роль в построении стратегии по отношению к украинской диаспоре сыграли венгерский консультант УСС Жолт Аради и его куратор от УСС Болеслав Гольцман. Сведения о происхождении и бэкграунде Гольцмана крайне скудны, но рассекреченные документы позволяют составить портрет Аради.

Жолт Аради родился в 1908 году в Венгрии в семье евреев, перешедших в католичество, получил иезуитское образование. Проработав в ряде светских и католических изданий, Аради в июне 1941 года стал пресс-атташе венгерского консульства в Милане, а затем в июне 1943 года ― пресс-атташе венгерской миссии в Ватикане. Там он работал под началом епископа барона Вильмоша Апора. Участвовал в сепаратных мирных переговорах хортистской Венгрии с западными союзниками. Завербован УСС в июне 1944 года.

Пользуясь своими ватиканскими связями, Аради вышел на о. Ивана Гриньоха ― греко-католического капеллана карательного батальона «Нахтигаль», укомплектованного кадрами ОУН (б)*. Гриньох во время войны также выполнял функции связного между советником Ватикана по украинским вопросам епископом УГКЦ Иваном Бучко и находящимся на Украине митрополитом Андреем Шептицким.

В 1944 году ОУН (б)* создала так называемый Украинский главный освободительный совет (Українська головна визвольна рада, УГВР) в качестве коллаборационистского правительства. Зарубежное представительство УГВР (ЗП УГВР), призванное наладить контакты с Ватиканом и западными правительствами, возглавил Гриньох. Генеральным секретарем иностранных дел организации стал Николай Лебедь, возглавлявший службу безопасности ОУН (б)*. Связным между УГВР и УПА* был Юрий Лопатинский. Эти трое, будучи завербованы УСС, к 1946 году составили костяк курируемой этой организацией группы украинских националистов.

Американские спецслужбы долго не могли решить, как с большей пользой применить свою бандеровскую агентуру. Первой идеей было забрасывать малые группы парашютистов с рациями в западную часть Украины для сбора разведданных. Эта программа УСС называлась операцией «Белладонна», и закончилась она быстро и без значимых результатов по поставленной цели, так как советская контрразведка уверенно перехватывала забрасываемых шпионов.

Относительно более успешной показала себя проводимая параллельно с «Белладонной» программа контрразведки «Рысь» по выявлению советских агентов среди украинских эмигрантов с помощью националистов. Однако в своих наблюдениях за работой с украинскими агентами американская контрразведка обратила внимание на то, что последователи Бандеры с удовольствием применяют насилие не только против предполагаемых агентов советской разведки, но и против других эмигрантов, с которыми возникают идеологические разногласия.

Тем временем американская оккупационная администрация в Германии получила официальный запрос от советской оккупационной администрации по экстрадиции Степана Бандеры, чье местоположение в американской зоне оккупации стало известным. В докладной записке в Вашингтон Жолт Аради так представил ситуацию:

«Не может быть сомнений в том, что произойдет в случае, если американские власти передадут Бандеру Советам. Это означало бы для украинцев, что мы как организация не в состоянии защитить их, то есть мы утратим авторитет. В таком случае им нет ни смысла, ни оснований сотрудничать с нами.

Одной из причин, по которой полноценное сотрудничество между УГВР и нашей организацией до сих пор не сложилось, стало подозрение этих лидеров в том, что мы в конечном итоге «предадим» их.

С самого начала они жаловались, что американцы не проявляют к ним реального интереса и что пронизанные коммунистическим духом офицеры США продадут их России. Это убеждение разделяли как бандеровцы, так и консервативные украинцы.

Мое личное впечатление и убеждение состоит в том, что в случае ареста Бандеры это немедленно положит конец операциям «Белладонна» и «Рысь». Если будет принято решение не использовать этих людей и их организацию в разведывательных целях, то лучше арестовать не только Бандеру, но и всех лидеров, чьи имена и местонахождение нам известны».

Американская разведка не пожелала подобным образом расплевываться с националистической агентурой. Вместо этого было принято решение более тщательно ее маскировать.

В то же время руководство уже созданного к тому времени ЦРУ не покидало ощущение того, что их сотрудничество не только с украинскими националистами, но и с эмигрантскими группами из СССР как таковыми похоже на чемодан без ручки ― нести неудобно, а бросить жалко. Первый руководитель ЦРУ адмирал Роскоу Хилленкоттер так охарактеризовал ценность эмигрантской агентуры на заседании Совета национальной безопасности США 19 апреля 1948 года:

«На основе опыта и тщательного анализа ЦРУ обнаружило следующие черты у каждой группы в массе советских эмигрантов:

Эти группы крайне нестабильны и ненадежны, расколоты личным соперничеством и идеологическими разногласиями, и в первую очередь озабочены созданием надежного положения для себя в западном мире.

Они совершенно не способны предоставлять разведывательную информацию, имеющую реальную ценность, поскольку редко могут получить полезные источники информации внутри СССР, и обычно концентрируются на производстве крайне предвзятых пропагандистских материалов вместо объективных разведданных.

Они почти исключительно заинтересованы в получении максимальной поддержки (обычно от США) для своей собственной пропагандистской деятельности и настаивают на предоставлении существенной финансовой, коммуникационной, пропагандистской, транспортной и личной помощи в обмен на туманные и нереалистичные обещания будущих услуг.

Они немедленно используют любую полученную помощь для рекламы факта официальной (американской) поддержки своим коллегам и правительствам других стран с целью продвижения своих личных или организационных интересов.

Эти группы являются основным объектом для советского МГБ и сателлитных спецслужб в целях политического контроля, обмана и контрразведки. В настоящее время ЦРУ располагает достаточными данными, указывающими на то, что во многие из этих групп уже успешно проникли советские и сателлитные спецслужбы. Большая масса этих людей не может быть эффективно использована в мирное время».

Однако он добавил: «В случае войны, с другой стороны, возможная ценность для правительства США большого количества советских эмигрантов будет велика. В случае войны с СССР правительство США будет испытывать острую потребность в тысячах таких людей».

По мере разочарования ЦРУ в перспективах использования украинских радикальных националистов в разведывательной деятельности происходила переоценка направлений их наиболее эффективного задействования. В декабре 1947 года полномочия ЦРУ существенно расширились вследствие выхода директивы Совета по национальной безопасности NSC-4A. Эта директива возложила на ЦРУ задачу проведения скрытых операций психологической войны на территории вероятного противника. И здесь пригодилась та идеологическая обусловленность, которая, как считал директор ЦРУ, делала бандеровцев бесполезными с точки зрения сбора разведданных.

С точки зрения психологической войны ЦРУ было наиболее интересно ЗП УГВР, которое можно было бы представить в качестве респектабельного правительства в изгнании. В 1947 году случился конфликт между группами Гриньоха — Лебедя и Бандеры — Стецько вокруг споров о власти, с изгнанием руководства ЗП УГВР из ОУН (б)*. Это также послужило обелению группы Гриньоха — Лебедя, которая теперь получила возможность дистанцироваться от одиозной фигуры Степана Бандеры.

В 1949 году ЦРУ приняло решение ввезти Николая Лебедя в США под вымышленным именем без согласования с ФБР, так как американское законодательство запрещало въезд в страну военных преступников. В Нью-Йорке ЦРУ создало для Лебедя некоммерческий исследовательский и издательский центр «Пролог». Задачей «Пролога» была разработка новых направлений антисоветской и антирусской пропаганды и создания агитационных материалов.

Лебедь показал себя эффективным идеологом и пропагандистом. Еще до своего прибытия в США, в 1947 году, он написал брошюру «УПА* (Українська Повстанська Армія)*», обеляющую УПА* и ОУН*, сосредотачивая читателя на боевых действиях против Красной Армии и вермахта и выпячивая конфликты с немецко-фашистскими оккупантами в качестве доказательства того, что бандеровцы якобы не были коллаборационистами.

Приступив к работе, Лебедь стал заметен в сообществе украинских эмигрантов в Нью-Йорке, из-за чего последовали доносы в ФБР и миграционную полицию. Был поднят вопрос о депортации Лебедя, сбежавшего от пожизненного заключения в Польше за убийство министра внутренних дел Борислава Перацкого в 1934 году.

ЦРУ стало своего агента защищать: «Поскольку данный субъект известен нам своими либеральными и демократическими политическими взглядами и своей работой в качестве законного министра иностранных дел подпольного антисоветского правительства на Украине, мы считаем, что для его депортации не существует справедливых оснований, которые перевесили бы серьезные политические последствия после его депортации среди антисоветской эмиграции во всем мире».

ФБР и Служба иммиграции и натурализации ответили ссылками на доносы мигрантов с Украины, содержавшие детальную информацию касательно обучения Лебедя в гестапо, а затем о его прямом участии как в массовых убийствах, так и изощренных пытках, когда он был начальником службы безопасности у Бандеры.

ЦРУ ответило тогда: «Мы не располагаем никакой информацией, указывающей на то, что он занимается какой-либо деятельностью, наносящей ущерб интересам США».

В итоге скандал замяли после прямого вмешательства заместителя директора ЦРУ Аллена Даллеса, обосновавшего якобы незаменимость Лебедя соображениями национальной безопасности и воспользовавшегося привилегиями ведомства по ввозу особо ценных агентов по закону «О ЦРУ» 1949 года. В итоге бывшего начальника службы безопасности у Степана Бандеры оставили в Соединенных Штатах, а в 1957 году он получил гражданство.

Деятельность «Пролога» уверенно расширялась изданием газет, журналов, памфлетов, книг и выпуском радиопередачи. Параллельно с издательской деятельностью «Пролог» стал центром координации связи украинской эмиграции на Западе с СССР, особенно с относительной либерализацией условий въезда для иностранных граждан в начале 1960-х годов. Таким образом, создавался мост между окормляемой ЦРУ организацией и диссидентскими кругами в УССР, в дома которых перетекала литература «Пролога».

Изворотливость «Пролога» в обелении бандеровцев и очернении советской Украины дошла до того, что Лебедь от лица ЗП УГВР осудил в 1964 году издание Академией наук УССР книги «Иудаизм без прикрас». Тема антисемитизма в СССР и далее оставалась одной из ключевых тем, разрабатываемой «Прологом».

Деятельность этой программы очень высоко оценил советник президента Джимми Картера по национальной безопасности Збигнев Бжезинский и активно лоббировал ее расширение. Информационно-психологическая деятельность «Пролога» стала выходить за пределы строго украинской аудитории и частично интегрировалась с деятельностью белоэмигрантского НТС ― тоже под общим зонтиком ЦРУ.

«Пролог» стремился не только заниматься внешней информационно-психологической войной, но и антисоветской радикализацией украинской эмиграции на Западе. Одним из примеров такой деятельности можно назвать формирование взглядов первого посла США на Украине Романа Попадюка.

Роман Попадюк родился в Австрии в 1950 году в семье перемещенных лиц с Западной Украины, затем перебравшихся в Нью-Йорк. Он занимал ряд постов в Госдепартаменте и Совете по национальной безопасности при президенте Рональде Рейгане, затем президент Джордж Буш ― старший назначил его первым послом США на Украине, в этой должности он пробыл до 1993 года.

В период его работы послом был задан первый импульс американской политике по вовлечению Украины в орбиту НАТО. В это же время деятели украинской националистической эмиграции стали массово переезжать обратно на Украину, в том числе вдова Ярослава Стецько, сменившая своего мужа во главе ОУН (б)* и основанного им Антибольшевистского блока народов (АБН). В 1992 году она основала Конгресс украинских националистов.

10 апреля 2022 года в интервью телеканалу CNN Попадюк раскритиковал политику всех президентов США от Клинтона до Трампа по отношению к Украине за избыточную осторожность и нежелание раздражать Россию. Действия НАТО в ответ на спецоперацию России по денацификации Украины бывший посол назвал «слишком скованными страхом перед ядерной эскалацией».

Кратко подведем итог. Еще в начале взаимоотношений ЦРУ с украинскими националистами Хилленкоттер отметил, что те обычно «концентрируются на производстве крайне предвзятых пропагандистских материалов вместо объективных разведданных», и поэтому им нельзя доверять как источникам информации, на основании которой нужно принимать стратегические решения. Вместо этого ЦРУ удачно воспользовалось склонностью бандеровцев создавать пропагандистские материалы для ведения психологической войны.

Однако здесь налицо риск эффекта эхо-камеры ― когда сделанное в пропагандистских целях утверждение начинает затем само себя усиливать. В определенный момент можно забыть о пропагандистской природе утверждения и уже поверить в него всерьез самому.

Политически активная украинская эмиграция в США не лишена влияния. Ее представители, в том числе и в экспертном сообществе, формировались во многом под воздействием пропагандистских материалов «Пролога». А в некоторых случаях это просто его бывшие сотрудники.

Когда в докладах актуальных американских и британских аналитических центров начинаешь видеть пропагандистские штампы, созданные, чтобы дать ложно благоприятную картину действий ВСУ и нацбатов против России, то возникает вопрос: авторы докладов помещают в них штампы из соображений идеологического благозвучия или они в эти утверждения действительно верят?

Созданная на основе предвзятых штампов экспертная рекомендация уже не является кондиционной. Попытки следовать таким рекомендациям, как, например, не быть «слишком скованными страхом перед ядерной эскалацией» могут привести к катастрофическим результатам, причем уже не для слушателя, а с учетом высочайших ставок в идущей игре ― для всего мира.

* — Организация, деятельность которой запрещена в РФ.