Связана ли бойня в Исламабаде с попыткой властей укротить строптивых судей

Волна протестов в Пакистане стала кульминацией затяжного политического кризиса в стране. События начали набирать обороты 24 ноября, и в итоге марш сторонников экс-премьер-министра страны Имрана Хана, который сейчас находится в тюрьме, пробился через баррикады и кордоны полиции и смог захлестнуть центр столицы.

Только в ночь на 27 ноября власть при поддержке армии смогла вытеснить митингующих из Исламабада. Толпа дрогнула после начала стрельбы по ней из боевого оружия. Об ожесточенности и масштабе столкновений говорят множество убитых и раненых среди протестующих и жертвы среди полиции. Их точное число пока не называется. Власти заявили о задержании на месте около тысячи человек.

Попытка приручения суда

Продавливание правительством Пакистана пакета поправок к Конституции стало самым крупным событием политической жизни страны за последнее время. Фактически на кону стоял вопрос о радикальной реформе судебной системы. Речь шла о создании отдельного Конституционного суда и изменения полномочий и внутренней организации Верховного суда. До этого именно он выступал высшим арбитром в политических спорах и занимался трактовкой законов и Конституции.

С самого начала проект этой судебной реформы был окутан завесой слухов и недомолвок. Ее инициатором выступило правительство под руководством правящей партии «Пакистанская мусульманская лига — Наваз» (PML-N), которое до последнего держало в секрете от широкой общественности текст поправок. Пренебрегая обычным порядком рассмотрения законов, правительство сосредоточило все усилия на том, чтобы любым способом заранее набрать минимальный порог в 2/3 голосов парламента, нужный для внесения поправок в Конституцию. В итоге этого удалось достичь после длительных кулуарных переговоров с лидерами союзников по правящей коалиции и с руководством мелких партий. Судя по утечкам в СМИ, в ходе них шло какое-то согласование непосредственного содержания поправок.

Само голосование шло в ускоренном режиме, без обсуждения. Оно началось около полуночи и закончилось глубокой ночью 20 октября. За пять часов поправки к Конституции прошли все чтения как в Национальной ассамблее, так и в Сенате. Оппозиция бойкотировала голосование, так как фактически не могла повлиять на его результат. Уже после рядовые депутаты рассказывали журналистам, что голосовали «За», даже не зная итогового текста поправок, следуя партийной дисциплине.

В такой же ситуации оказались представители небольших партий, с которыми теми или иными способами смогли договориться власти. Видимо, переговоры не всегда проходили гладко. Оппозиция заявила о попытках подкупа депутатов, а также о запугивании и слежке за их родственниками. Лидеры «Национальной партии Белуджистана» заявили, что двоих сенаторов из их партии, включая женщину, пытались запугать перед голосованием. Они также обвинили власти в похищении родственников сенаторов для того, чтобы заставить их «правильно» голосовать.

Оппозиционная партия «Движение за справедливость» тоже обвинила правительство в похищениях и запугиваниях их депутатов. Якобы власти любой ценой решали проблему сбора конституционного большинства.

Выжимка из текста поправок

В итоговый документ вошли следующие пункты:

• Создание отдельного конституционного суда. При этом не определено, как будут разграничены его полномочия с Верховным судом. Состав нового суда будет формироваться под контролем парламента и правительства.

• Любому суду, трибуналу или органу власти запрещено расследовать решения премьер-министра или правительства.

• Верховный суд лишили полномочий по собственной инициативе начинать разбирательства любых вопросов и спорных ситуаций. До этого он сам мог решить вмешаться в дела государственной важности или экономические конфликты.

• Главный судья Пакистана назначается по рекомендации специального парламентского комитета из числа трех самых старших судей Верховного суда. Выбранную кандидатуру утверждает премьер-министр, а потом президент. При этом вопрос согласования с президентом обычно носит формальный характер, и фактически реальная полнота власти находится у правительства. До этого назначение главы было внутренним делом Верховного суда и он выбирался по принципу старшинства.

• Срок полномочий главного судьи ограничили тремя годами.

• Парламентская комиссия теперь будет проводить ежегодную оценку деятельности судей высших судов.

Сразу же после принятия поправок начались разговоры, что принят был сильно смягченный вариант. В частности, это поставил себе в заслугу лидер партии «Ассамблея исламских священнослужителей» (Jamiat Ulema-e-Islam-Fazlur) Фазлур Рехман. Заодно этим он оправдывался в том, что поддержал судебную реформу, против которой перед этим сам протестовал. Так или иначе власти вскоре отыграли свое. Так же в ускоренном порядке 5 ноября была принята еще серия законов, касающихся судебной системы.

В частности, была значительно расширен численный состав коллегии Верховного суда — с 17 до 34 человек. Это было трактовано многими как попытка разбавить суд лояльными людьми и тем самым гарантировать принятие нужных решений. Вместе с ними были приняты поправки к Указу о процедурах Верховного суда. Кроме того, были продлены полномочия командования армии с трех до пяти лет.

Впечатление от реформы

С самого начала в общественном поле было две противоположных трактовки происходящего. Одну продвигал официоз, который объявил это борьбой за укрепление парламентской власти, а значит, демократии. Этот тезис приобрел почти гротескные черты на фоне реального хода голосования за эти поправки.

Это объяснение было скептически встречено не только оппозицией, костяк которой сейчас составляют опальные сторонники бывшего премьер-министра Имрана Хана. Против реформы выступили многие эксперты, журналисты и общественные деятели, в первую очередь юристы. По их мнению, правящие круги всерьез решили покончить с независимостью судебной системы и полностью подчинить ее исполнительной власти.

Кто-то видел в этом больше попытку решения сиюминутных проблем правящей группировки, а кто-то — более крупную игру с участием сил, предпочитающих оставаться в тени. При этом все критики этой инициативы сходились на том, что такая реформа была бы понятна в условиях военной диктатуры, но для гражданского правительства выглядит странновато.

Исторический контекст

Для лучшего понимания нынешней ситуации надо рассмотреть значение, которое играл Верховный суд Пакистана на предыдущих этапах политической борьбы. Долгое время судебная власть не выступала как самостоятельная сила и скорее приспосабливалась ко всем перипетиям политической жизни страны. Судьи подтверждали законность военных диктатур и сменявших их гражданских правительств. Можно сказать, что они легитимировали и придавали черты законности любым итогам борьбы за власть.

При этом надо сделать оговорку, что армия Пакистана всегда занимала особое положение в стране. Старшие офицеры фактически составили отдельную касту, внутреннее ядро которой имело далеко идущие амбиции и интересы, явно выходящие за узкие рамки сугубо военных вопросов. Это нельзя свести только к военным переворотам и тому, что суммарно генералы правили 31 год в недолгой истории страны.

Даже уйдя в тень, военная элита стремилась продолжать влиять на политику и при гражданских правительствах. Поэтому политическая борьба здесь никогда не сводилась только к привычному выяснению отношений между партиями и связанными с ними кланами. На это указывают вполне респектабельные издания, которые обычно называют внутренние круги военных и спецслужб «истеблишментом». Однако какая-то конкретика редко выходит на поверхность.

Участвуя в длинной череде политических конфликтов, судебная система не всегда исполняла вспомогательную роль. Даже в недавней истории было несколько крупных конфликтов как с гражданскими, так и с военными властями.

В 1996 премьер-министр Беназир Бхутто вступила в конфликт с высшей судебной властью и президентом, стремясь расширить свои полномочия. Однако в итоге она проиграла.

Еще одним знаковым событием стало отстранение от власти генерала Первеза Мушаррафа в 2008 году, решающее значение в котором сыграла позиция Верховного суда. Камнем преткновения тогда стала попытка Мушаррафа участвовать в президентских выборах и одновременно сохранить за собой пост командующего армией. По закону президент должен быть гражданским лицом, и уже после победы генерала главный судья Ифтикар Чаудри отказался легитимировать его план по такому продлению полномочий. В ответ на это Мушарраф посадил под домашний арест строптивого судью и ввел в стране военное положение.

Однако на защиту Чаудри и других арестованных судей массово встало юридическое сообщество. По стране прокатилась волна протестов, ведущую роль в организации которых сыграли объединения адвокатов. В итоге Мушарраф сначала оставил военный пост. Потом после победы на фоне этого кризиса оппозиции на парламентских выборах он был вынужден вообще уйти в отставку, не дожидаясь импичмента. Эти события получили название «Движение адвокатов». После них всерьез заговорили о независимости судебной системы и изменении баланса сил внутри страны.

После этого Верховный суд еще несколько раз по-крупному влиял на политические расклады в стране. Так, по решению суда были отправлены в отставку сначала в 2012 году премьер-министр Юсуф Реза Гилани, а потом в 2017 году премьер-министр Наваз Шариф на фоне скандала с «Панамскими документами». После этого он больше года провел в тюрьме по обвинению в коррупции и операциях с офшорными счетами. Выбравшись из страны на лечение, он нашел убежище в Великобритании, где четыре года ждал шанса на реванш.

Вслед за Шарифом на время за решеткой оказалась часть руководства его партии «Пакистанская мусульманская лига — Наваз». При этом поговаривали, что военные сыграли здесь не последнюю роль. Это проложило дорогу к триумфу партии Имрана Хана «Движение за справедливость» (PTI), которая возглавляла кампанию против клана Шарифов под флагом борьбы с коррупцией. В итоге это привело к ожесточению столкновений между крупнейшими партиями и стало прологом к нынешнему политическому кризису.

Роль суда после реванша Шарифов и корни нынешнего кризиса

Через четыре года маятник качнулся в другую сторону. В 2022 году теперь уже объединенная оппозиция во главе с PML-N свергла правительство партии «Движения за справедливость», которая долгое время считалась прямой креатурой военных. Однако в решительный момент «истеблишмент» оказал поддержку их противникам, что позволило обеспечить раскол коалиции PTI. После этого оппозиция с помощью депутатов-перебежчиков смогла набрать голоса для вотума недоверия правительству. В ответ Хан пытался распустить парламент и объявить досрочные выборы. Однако суд отменил этот указ как неконституционный.

Имран Хан отказался признавать власть временного правительства во главе с братом Наваза Шехбазом Шарифом, но его ставка на массовые протесты не принесла результата. Новые власти решились подавлять их силой.

PTI не отступила, не добившись быстрого результата, и переключилась на наращивание своего потенциала. Важным эпизодом в этом стала схватка за контроль над ключевой провинцией Пенджаб, которая долгое время считалась вотчиной клана Шарифов. Именно суд сыграл ключевую роль в схватке за пост главного министра Пенджаба. Вначале он лишил мандата в провинциальной Ассамблее перебежчиков из PTI, голоса которых перед этим обеспечили победу сына Шехбаза Шарифа Хамзы. Это позволило Хану после довыборов вернуть себе эти места, а значит, и большинство в ассамблее.

Однако Мусульманская лига и Народная партия не сдались и даже в меньшинстве провели своего кандидата с помощью аппаратной игры. PTI выставило своим кандидатом Первеза Элахи, лидера небольшой союзной партии, которую он возглавлял вместе с братом Шуджатом Чаудхри. В день голосования в ассамблею пришло письмо от Шуджата с требованием не засчитывать голоса партии, отданные за его брата. Однако Верховный суд отказался признать такой итог голосования и признал победителем Элахи, второй раз прокатив клан Шарифов.

После этого суд снова фактически снова встал на сторону Хана, когда тот попытался спровоцировать досрочные всеобщие выборы. Для этого он рискнул распустить ассамблеи и свои правительства в провинциях Пенджаб и Хайбер-Пахтунхва и сложить все мандаты партии в Национальной ассамблее. На фоне такого рукотворного кризиса власти суд распорядился назначить досрочные выборы в течение 3 месяцев. Однако в этот раз избирательная комиссия и правительство проигнорировали судебное решение, проложив начало конфликту между ветвями власти.

Переход к грубой силе

В это время фортуна отвернулась от Хана после замены главного судьи на Фаеза Ису. На фоне признаков роста популярности PTI власти решились на арест ее лидера. Это спровоцировало волну протестов в крупных городах, которые закончились уличными беспорядками и столкновениями с полицией, которая в этот раз применила огнестрельное оружие. Кульминацией стала мутная история с погромом дома командующего армейским корпусом Пенджаба, также известного под именем «Дома Джинны» (названного в честь основателя Пакистана). Кто за ним стоял, до сих пор вызывает вопросы, но власти сходу обвинили PTI в нападении на военные объекты.

Это было использовано как повод для начала попытки грубого разгрома партии. Начались повальные аресты руководства и ведущих активистов, сопровождаемые раздуваемой властями информационной кампанией о необходимости покончить, наконец, с этими экстремистами. Несмотря на угрозы, партию Хана не запретили. Оказавшись в тюрьме, часть руководства начала публично каяться и выходить из партии. Однако часть проявила твердость.

PTI смогла выстоять, несмотря на многомесячный прессинг, и на фоне гонений приобрела даже большую популярность в народе. После очередного переноса на 8 февраля 2024 года были назначены всеобщие выборы. В преддверии них суд спешно осудил Хана по трем делам более чем на 30 лет, чуть меньший срок получила его жена.

Параллельно он подтвердил решение избирательной комиссии лишить PTI предвыборного символа, который вместо названия значится в бюллетене для голосования и служит опознавательным знаком для неграмотных избирателей. Фактически это было отстранением партии от участия в выборах. Они пытались опротестовать это решение, но не добились успеха. В итоге главный судья Иса его подтвердил. В ответ на это представители PTI вынуждены были участвовать в выборах как независимые кандидаты.

Подведение итогов выборов затянулось на месяц, и сопровождающая это возня заронила подозрения в махинациях при подсчете голосов. По официальным итогам, PTI всё же обошла своих соперников, но этого преимущества не хватило для получения большинства в парламенте. В итоге ее противники, рассорившиеся перед выборами, были вынуждены снова объединиться и сформировать коалиционное правительство.

Судебные тяжбы после выборов

После выборов начался откат и по делам Имран Хана. В итоге после апелляции он был оправдан по всем делам, по которым его осудили. Но на их место были выдвинуты новые обвинения, и он так и не смог выбраться из тюрьмы.

26 марта 2024 года шесть действующих судей Высокого суда Исламабада (IHC) открыто обвинили межведомственную разведку (ISI) во вмешательстве в судебные дела. В открытом письме в Высший судебный совет Пакистана они перечислили случаи давления на судей путем похищения и пыток их родственников и слежки. В документе был поставлен вопрос, не являются ли попытки принуждения судей частью государственной политики.

Реакцией на это стало требование расследования со стороны юридического сообщества. Пикантность этой истории придали конверты с белым порошком, вскоре пришедшие как шести судьям, написавшим обличительное письмо, так и руководству Верховного суда. По факту расследование ничего не дало и было спущено на тормозах в первую очередь из-за разногласий внутри самого Верховного суда.

Спорные места в парламенте

Следующим камнем преткновения стали 70 мест в парламенте из 336, зарезервированные для женщин и религиозных меньшинств. Они распределяются между партиями пропорционально их результатам на выборах. Так как PTI официально не участвовала в выборах, ее доля была распределена между другими партиями. Однако в ходе рассмотрения этого спора 12 июля большинство полной коллегии Верховного суда признало неконституционным предыдущий приговор о лишении партии предвыборного символа и потребовало от ЦИК выделить PTI ее долю резервных мест. За это решение голосовал известный судья Мансур Али Шах, против — главный судья Иса.

В ответ на это правительство и ЦИК фактически отказались выполнять это решение и начали тянуть время. Ситуацию осложнило то, что часть судей, голосовавших против во время слушаний, начали публично критиковать решение большинства своих коллег и судью Шаха. Это обнажило раскол самой судейской корпорации.

В августе правящая коалиция сделала свой ответный ход и приняла поправки в закон о выборах, которые регламентировали присоединение к партиям независимых кандидатов. Это дало формальный повод ЦИК не исполнять решение суда. Однако новое заседание Верховного суда подтвердило свое предыдущее решение и осудило публичную критику со стороны части судей, тогда голосовавших против. При этом оставшиеся в меньшинстве судьи снова начали осуждать принятое решение.

Следующим шагом правительства в этом споре как раз и стал пакет поправок к Конституции.

Возможные мотивы судебной реформы

Рассмотрев предысторию, можно вернуться к обсуждению частных вопросов, которые могли подтолкнуть правящую группировку к идее начать закручивать гайки в судебной системе.

Один из них уже упоминался ранее — это проблема резервных мест. Возникает вопрос, чем принципиально так важны эти места, если правящая коалиция и без них сохранит за собой формальное большинство в Национальной ассамблее, а значит, и свое правительство. Они приобретают ключевое значение только при наличии планов по изменению Конституции. Тогда без них гарантированно не получится собрать нужные для этого 2/3 голосов без заключения договоренности с PTI.

Пока непонятно, ради каких далеко идущих планов было так важно любой ценой сохранить за собой конституционное большинство парламента. Внутри самой коалиции есть много противоречий, и ее действия не показывают признаков наличия каких-то стратегических целей и желания серьезных реформ. Возможно, у них есть опасения, что уступка в этом вопросе на следующем такте обернется запоздалым расследованием самих результатов выборов. По принципу «дашь укусить палец — потеряешь всю руку».

Другим крупным частным интересом может быть проблема удержания в тюрьме Имрана Хана и его ближайших сподвижников. Действительно, без помощи суда тут не обойтись.

С этим была связана и третья частная проблема — кто станет новым главным судьей. В середине октября истекали полномочия судьи Исы, решения которого фактически поддержали борьбу «Мусульманской лиги» и «Народной партии» с Имраном Ханом по всем ключевым эпизодам.

Долгое время ходили слухи, что целью поправок была попытка сверхурочно продлить полномочия Исы, но этого не случилось. По старшинству ему на замену должен был прийти судья Шах, наоборот, показавший свою строптивость по отношению к линии правящей партии. Изменение процедуры назначения главного судьи позволило обойти неудобную кандидатуру Шаха. После этого злые языки заговорили, что, возможно, это и было настоящей целью реформы.

Промежуточные итоги

Сомнительно, что противники судебной реформы сейчас смогут ей как-то помешать. Она вызвала протест среди судей и юристов. Однако это возмущение по факту пока не вылилось ни в какие серьезные реальные действия. Хотя на их организацию было время, пока шла подготовка к принятию поправок. Причиной этого, видимо, была проявившаяся разобщенность юридического сообщества, которая в этот раз не позволила поднять волну общественного протеста, сравнимую с «Движением адвокатов».

Сами судьи так и не смогли сплотиться даже перед лицом угрозы своей корпорации, что проявилось в ответственный момент публичной критикой своих товарищей по цеху.

Основная оппозиционная партия «Движение за справедливость» показала, что сохранила свой потенциал. Несмотря на репрессии, она готова поднимать массовые уличные протесты. Однако пока она сосредоточена на попытках вызволения из тюрьмы своего лидера Имрана Хана, поэтому вряд ли сейчас готова сама начинать кампанию по защите судей.

Как промежуточный итог можно констатировать, что Шарифы и их нынешние союзники смогут получить эти или другие сиюминутные выгоды от укрощения судебной системы. Однако вызывает сомнения, что они смогут воспользоваться далеко идущими последствиями этой победы. Пока не видно, что у них вообще есть какая-то стратегия, кроме лихорадочного цепляния за власть. Поэтому в этом розыгрыше по-крупному, скорее всего, выиграют не они.

Сохранение ставки на грубое подавление политических противников будет только усиливать зависимость правящей коалиции от их партнеров из военной элиты, которые на деле могут это обеспечить. За такой способ сохранения власти они уже начали расплачиваться снижением своей легитимности. Вместе с оскоплением Верховного суда это вызовет в целом ослабление гражданских институтов. А значит, приведет к росту потенциала других центров силы. Помимо военного истеблишмента, этим преимуществом могут воспользоваться и внешние игроки.

В сухом остатке судебная реформа вряд ли прибавит стабильности и только усилит политический кризис в Пакистане. Оппозиция, утратив надежду добиться оправдания своих лидеров, пошла по пути прямой конфронтации. Уже пролилась кровь, и значит стоит ждать дальнейшей радикализации борьбы.