Не проиграть большую игру

Передача «Разговор с мудрецом» на радио «Звезда» 26 июля 2024 года

Анна Шафран: Ближний Восток… Давайте сюда переместимся. Первые удары нанес Израиль по Йемену. Это были топливные склады в портовом городе Ходейда. С одной стороны, понятно, что там разворачивается новая история, связанная с прямым военным противостоянием.

И тут же, с другой стороны, вот такая новость: Международный суд в Гааге обязал страны мира сотрудничать с ООН, чтобы предоставить палестинцам возможность самоопределения. Я процитирую несколько положений: «Израиль незаконно присутствует на палестинских территориях (это то, что тот самый суд в Гааге постановил). Израиль обязан положить конец оккупации и положить конец своему незаконному присутствию на палестинских территориях. Государства не должны признавать незаконное присутствие поселенцев государства Израиль на оккупированных территориях, и международные организации не должны признавать незаконное присутствие Израиля на оккупированных палестинских территориях». Вот это с одной стороны.

С другой стороны, мы не можем не вспомнить, что в целом-то у Израиля неплохо складываются дела на международной арене, если иметь в виду страны Большого Запада. Почему? Ну вот, например, Олимпийские игры. Всё в порядке, израильские спортсмены там присутствуют, никто никого не собирается бойкотировать, вообще как будто бы ничего и не было. Это вот другая сторона вопроса.

То есть что мы имеем на деле? Это тот самый «мир, основанный на правилах». Опять-таки сюда никак не вписывается, если следовать здравой логике, предложе­ние поддерживать палестинцев, только что я его озвучила.

Что же это происходит, учитывая еще и удары по Йемену, и ответ со стороны хуситов? Обостряется ситуация, и как разобраться в этих отдельных эпизодах одной большой ближневосточной игры? Сергей Ервандович, давайте попробуем с Вашей помощью.

Сергей Кургинян: Есть некоторые константы в этой игре, которые за долгие годы, за десятилетия и десятилетия позднесоветского существования и постсоветского, как-то въелись в плоть и кровь. Как мне кажется, они носят не до конца точный характер, и без корректив в этих константах очень трудно всё обсуждать.

Что я имею в виду? Смысл заключается в том, что есть штампы: израильская военщина, сионизм, Америка, Zionist Occupation Government, невероятно прочная связь между одним и другим… Я не говорю, будто бы не существует особых стратегических отношений между Израилем и Соединенными Штатами. Они существуют и базируются на наличии очень мощной еврейской диаспоры, которая в Соединенных Штатах обладает крупным влиянием, крупными возможностями, и, соответственно, руководство Соединенных Штатов не может это не учитывать, а эта диаспора лояльна к Израилю.

Но это упрощенная картина. Еще в 1930-е годы, перед приходом к власти президента Рузвельта, на дверях — не всех, но многих — американских ресторанов висела надпись: «Евреям и собакам вход воспрещен». Причем к этому времени уже существовал еврейский финансовый капитал, его влияние было очень велико, но то, что эти надписи были, — из песни слов не выкинешь.

В основном к евреям относились плохо республиканцы и прилично демократы, но внутри этого демократического отношения к евреям была зарыта тоже некая собака, которую не хотят замечать. «Собака» заключалась в том, что впервые еврейскому слагаемому в американской элите какие-то политические возможности были даны именно президентом Рузвельтом. Он допустил американских евреев к власти, ввел их в политический истеблишмент, а не только в финансовый, и вообще снизил градус вот этого республиканского белого куклуксклановского антисемитизма, для которого что негры, что евреи.

Но Рузвельт дико возмутился идеей создания государства Израиль: «Пожалуйста, пусть Генри Моргентау и кто-нибудь еще войдут в элиту, но никакой двойной лояльности, чтобы этот Израиль не мешал американцам! Пусть в Америке будет любая диаспора, я чуть-чуть открою ей двери или форточки, пусть она из финансового мира перетечет частично в политический, но никакого Израиля!» Рузвельт просто самой идеей Израиля возмущался до крайности — это первое.

Больше Рузвельта возмущался этой идеей только Лондон, для которого создание государства Израиль означало, что вся ближневосточная карта начинает перекраиваться не так, как хотят англичане. Зачем работал Лоуренс Аравийский, зачем работал Филби, зачем работали все, строившие отношения с нефтяными магнатами? И, батюшки, вот вам — бабах! — это государство.

Что касается Америки, то Демократическая партия США готова была увеличить лояльность к евреям в политическом смысле в самих США, но она совершенно была не готова к Израилю. А Республиканская на тот момент евреев просто ненавидела.

Потом всё сильно изменилось с созданием государства Израиль. Республиканская партия в ее собственно консервативно-еврейской части (а она существует) постепенно стала проявлять всё большую лояльность по отношению к Израилю. Конспирологи считают, что это связано с неким движением, реально существующим, — диспенсационализмом, — согласно которому, когда наступит Армагеддон, то прилетят летающие тарелки, они заберут протестантов-англосаксов в лучший мир, где те наконец окажутся в настоящем космическом раю, а евреям будет отдана власть над землей, которая будет к этому моменту в ужасном состоянии… Как-то так, но это диспенсационалисты. Однако очень трудно оценить реальное влияние данной существующей и, видимо, достаточно укорененной в элите секты на политические решения.

А вот то, что республиканцам понравилось поведение Израиля, его брутальность, религиозный обертон и всё прочее, да плюс дружба с южноафриканской диктатурой, — это явно. И республиканцы очень смягчили отношение к Израилю, сохранив при этом ненависть к евреям Голливуда и в целом к финансовому сектору. Там существуют очень запутанные отношения, которые каждый раз проявляются.

Всё это, конечно, накладывается на фактор существования очень крупной диаспоры, ее влияния, но это влияние очень резко преувеличено конспирологами. Вот эта формула Zionist Occupation Government, иначе «Сионисты, оккупировавшие Америку», это всё никак не отражает реальной структуры того, что утвердилось в Соединенных Штатах. Латиноамериканцы уже обладают вкупе с итальянцами и католическим фактором влиянием ничуть не меньшим, чем американские евреи, а американские евреи сложно относятся к Израилю. И определенные еврейские силы вполне не против, чтобы все евреи сбежали в Америку, там бы усилилась диаспора — и черт с ним, с этим Израилем. Это очень сложный клубок отношений, на который накладывались определенные исторические факторы.

Израиль как реальное государство был создан в результате двух событий.

Первое — это действительно имевший место холокост, то есть массовое истребление миллионов евреев Гитлером. Об этом событии много говорят. Да, евреи потребовали свое государство, но это только часть проблемы. Погромы и создание Сионистского движения — это часть проблемы. Движение создавалось раньше, чем Гитлер взялся за «окончательное решение еврейского вопроса», и оно продлилось и резко усилилось холокостом.

Но очень мало говорят о другом. О том, что, когда наконец нацистская гадина была раздавлена, после этого в Восточной, да и Западной Европе тех евреев, которые были так или иначе поражены в правах — в том числе лишились своей недвижимости, квартир и так далее, — никто в Европе не ждал их назад.

Анна Шафран: Итак, государство Израиль было создано в результате двух обстоятельств: с одной стороны — холокост, с другой стороны — тот факт, что в Европе евреев обратно после Второй мировой войны не ждали.

Сергей Кургинян: Были погромы. Это закрытая страница послевоенной истории. Они пытались вернуться. В Чехословакии были погромы, в Польше, во Франции были погромы. Об этом не говорят: никто не хотел их назад, а Европа поддержала Гитлера, в том числе и в связи с отношением Гитлера к евреям. Думаете, что во Франции, особенно в консервативной Франции, кто-то любил евреев?

Когда евреи поняли, что они нежеланные гости в Европе, и одновременно с этим, что холокост может повториться, резко усиливается сионистское движение ради создания государства Израиль. Но поскольку ни Лондон, ни Вашингтон никоим образом не хотели создания этого государства и все эти слова, что там именно делал лорд Бальфур и так далее, — это всё любимые сказки наших конспирологов, которым надо упростить картину, — давайте скажем прямо: Израиля никогда бы не было без одного фактора — личного решения Иосифа Виссарионовича Сталина.

Иосифом Виссарионовичем Сталиным лично по определенным соображениям было поддержано создание государства Израиль. Не американцами и не англичанами, и уж тем более не Европой (Европа всегда ненавидела Израиль и продолжает его ненавидеть), а именно Сталиным было принято решение по созданию государства Израиль. Сталин, во-первых, дал команду всем, кто находился в орбите Советского Союза, поддерживать своими голосованиями это. Во-вторых, он дал команду Лаврентию Павловичу Берии найти канал для снабжения израильских повстанцев в Палестине оружием против британского империализма.

Берия всегда находил каналы, и, когда Сталин это ему поручил, он нашел такого еврея Сланского, руководившего Компартией в Чехословакии. И через этого Сланского пошел поток оружия в Израиль с тем, чтобы поддержать израильских повстанцев против Великобритании и прочих. Если бы не дипломатическая мощная поддержка Сталина и не этот поток оружия, не было бы никакого Израиля. И придушили бы его до конца совместные усилия Лондона (где есть достаточно сильная еврейская диаспора, и Лондон это устраивает) и Вашингтона (где диаспора еще сильнее, и это диаспору тоже устраивало). Ничего бы не было! Сталин лично, Берия, Сланский — вот этот треугольник привел к тому, что и дипломатически смог возникнуть Израиль, и он смог каким-то способом обороняться и начинать разворачиваться с точки зрения военной.

Как именно это осуществлялось и чем руководствовался Иосиф Виссарионович, хотел ли он, чтобы там было социалистическое государство, к чему была масса оснований? Государство поначалу, вплоть до 60-х годов, было очень просоциалистическим. Очень. Это была централизованная государственная экономика с очень жесткой социальной сферой, с достаточно высоким аскетизмом, внутренней мобилизацией и всем остальным. Хотел ли он, чтобы это государство стало его оплотом в регионе, или он хотел, чтобы евреи туда уехали и всё не ограничилось Биробиджаном, а каким-то способом можно было решить объявленную борьбу с космополитизмом, которой он занялся в последний период своей жизни…

Темна вода, чего именно он хотел. Но он это делал, очень внимательно наблюдая за тем, чтобы не перехлестнуло. И чтобы еврейское население Советского Союза не пришло в экстаз и не начало избыточно дружить с Израилем. Что, кстати, дорого обошлось той же Полине Жемчужиной и другим дамам из советского элитного общества, которые слишком активно побежали на приемы к Голде Меир, приехавшей в это время в СССР послом. Полина Жемчужина была репрессирована, и Берия говорил Молотову: «Полина жива, успокойся, всё в порядке». Полина, кстати, осталась и после этого такой сталинисткой, что дальше некуда.

Это очень сложный узел отношений, внутри него есть место и популярной советской песне «Летят перелетные птицы» — она посвящена разрешенному на определенный момент отъезду евреев в Израиль, именно в Израиль. «А я остаюся с тобою, родная моя сторона, не нужен мне берег турецкий», — имелся в виду не берег турецкий, а Израиль, это был 1949 год.

Вся эта история кипела при Сталине достаточно сложным образом.

Потом — уже через несколько лет после становления государства Израиль — Берия расстрелян, приходит Хрущёв, всё, что делал Сталин, нужно делать наоборот — и возникает дружба с арабскими странами на антиизраильской основе. И наша, так сказать, диссидентура сочиняет известное четверостишие:

Лежит на Ниле, греет пузо
Полуфашист, полуэсер
Герой Советского Союза
Гамаль Абдель на всех Насер.

Это Гамаль Абдель Насер, который помогал Роммелю в войне с Британией, объединитель арабского мира. И тогда начинается огромный ренессанс в отношениях между арабским миром и Советским Союзом, и американцы говорят: «Ах, раз этот арабский мир восстает против нас (а он не весь восставал — Саудовская Аравия и не только оказались тем не менее под контролем американского и всего западного военного сообщества, но часть всё же восстала — Египет, Объединенная Арабская Республика, Насер хотел Большую Арабскую Республику, Хрущёв это поддерживал), тогда мы поддерживаем Израиль». И возникает Израиль как непотопляемый авианосец Запада против советско-арабского союза.

Но и тут есть некоторые странности, потому что когда Израиль фиксирует, что в ходе Войны Судного дня с американских кораблей передается информация арабам по поводу передвижения еврейских войск, то эти американские корабли атакуются Израилем.

Я был в очень теплых отношениях с известным израильским спецслужбистом Рафи Эйтаном, легендой израильских спецслужб. Легенда связана была с тем, что он выкрал из Латинской Америки Эйхмана, нациста, который специализировался на решении еврейского вопроса, и его потом казнили в Израиле. Эта страница деятельности Рафи широко известна.

А то, что потом Рафи внедрил некоего Полларда в американские спецслужбы, и что этого Полларда обнаружили в итоге как сиониста, шпионящего в пределах США… Одним словом, Израиль создавал свою агентуру в Соединенных Штатах, и занимался этим Рафи. Полларда посадили, если мне не изменяет память, на 70 лет или как-то так. Американцы были в диком бешенстве, Рафи стал невъездным в Америку и воспользовался этим для того, чтобы стать близким другом и экономическим партнером, как вы думаете, кого? Фиделя Кастро! В офисе Рафи висел портрет Фиделя Кастро, жена говорила, что Рафи возмутительно ведет себя по отношению к цитрусовым Израиля — поддерживает цитрусовые с Кубы. И вообще у них была идиллия с Фиделем… Хотя Рафи много мне говорил и по поводу непростоты этих отношений.

Ну и, наконец, главная страница… Я не буду называть фамилию, был у меня очень откровенный собеседник, погибший потом, ему нравилось со мной беседовать по острым вопросам мировой политики. Этот собеседник был в плотнейших отношениях с американской элитой. И я хочу еще раз подчеркнуть, что врать он не умел. Это был человек, который страшно уважал точность своей информации, когда он ей делится, и способность молчать, когда делиться нельзя. И он говорил мне, сидя за столом вдвоем, что он лично слышал от Бжезинского, что ликвидация Израиля есть мечта американской демократической политики. Бжезинский тыкал пальцем в Израиль на карте и говорил: «Ну пойми, пойми, как просто будет управлять миром, если это отвратительное государство перестанет существовать!»

Бжезинский был основным аналитиком и философом Демократической партии США. Имелось в виду следующее — что с момента, когда Советский Союз прекратил существовать, и прекратила существовать и советско-арабская дружба, Израиль вообще потерял значение. Он — зачем? Против кого? В чем его функция? Он потерял свое место в американской стратегии. Он стал не нужен, потому что американцы стремительно начали строить отношения с теми государствами, которым Израиль не нравился. Израиль путался в ногах и путал эти отношения.

Израиль сам за это время очень сильно эволюционировал. Каркасом раннего израильского государства 1950–1960-х годов были кибуцы. Кибуцы — это коммуны, буквально коммунистические (я еще посещал ряд таких коммун), которые после 1956 года делились на те, где висели портреты Ленина и Сталина, и те, где висел только Ленин. ХХ съезд породил этот раскол в движении кибуцев. Старики не могли не молиться на Сталина по-прежнему, молодежь начала больше клониться в сторону Ленина, и в семьях не разговаривали друг с другом, когда задевалась проблема Сталина. В кибуцах было заявлено, что все мечты советского коммунизма будут реализованы — Новый человек, другой образ жизни, совершенно другое воспитание детей, община и всё прочее — они яростно двинулись в эту сторону

На раннем этапе существования кибуцев (я имею в виду 1960-е годы, это еще достаточно ранний этап) начальник генерального штаба мог сказать своим подчиненным: «Сегодня совещание генерального штаба проводиться не будет, потому что мое дежурство на кухне в кибуце, и кухню запрещено покидать». Кибуцное движение имело большое значение внутри самого Израиля достаточно долго. Переход Израиля на рыночные, капиталистические, отчасти гедонистические рельсы, был очень поздним.

С самых первых своих приездов в Израиль я в диалогах разрабатывал две темы. Тему того, что американцы обязательно предадут Израиль, и не хочет ли израильская элита на эту тему подумать — я искренне говорил об этом. И тему фашизма. Что если вы так сильно переживаете за холокост, то посмотрите, что именно снова творится, в том числе и на Украине. Я эту тему фашизации поднимал задолго до того, как всё это (СВО и всё прочее) начало происходить.

Эти две темы привели к моему глубокому знакомству с израильской элитой, которая, в лице спецслужбистов, на конфиденциальных беседах, слушая, что я говорю, бегала и кричала: «Абзац моей стране, абзац моей стране!», а потом говорила с трибуны заученные слова о своей преданности Соединенным Штатам. Но какие-то зерна удавалось заронить, удавалось всё это обсудить.

Третья тема, которую я обсуждал, это нормализация отношений между Ираном и Израилем. Я говорил относительно молодому Нетаньяху в каком-нибудь 1994 году: «Биби, мы из Ирана не уйдем, это наш стратегический партнер, всё, что мы можем сделать, это помочь в ваших отношениях. Какого черта вы сошли с ума и считаете Иран своим крайним ненавистником?» То же самое я говорил в Иране, причем иранскому руководству.

Значит, благодаря этому я что-то в Израиле понимаю. И он мне в каком-то смысле нравился — не по своему отношению к Палестине, я не люблю никаких проявлений расизма, а что-то уже было. Не по этому новому типу израильтянина — сабра. Я считаю, что евреи и диаспора много принесли миру и в музыке, и в математике, и много где еще, и что попытка вырастить этакого чуть-чуть туповатого патриотичного еврея, который будет хорошо стрелять и плохо играть на скрипке — это глупость в целом. Но мне нравился относительный аскетизм тогдашнего общества.

Еще в начале 1990-х районы размещения элиты — все эти Герцлия Питуах и т. п. — держались достаточно сдержанно и явно адресовали к аскетизму 1970-х–1960-х годов.

А надо вам сказать, что вне всякой зависимости от того, как ведет себя государство, я лично считаю — надо признавать очевидный факт: построить в 1949 году на пустом месте государство может только сила духа. Никакая поддержка кого-либо не может построить государство в полупустыне и малярийных болотах, в жаркой местности, чуждой всем евреям диаспоры. Начать копаться там с мотыгами, воевать почти голыми руками — это может только сила духа, которая, конечно, базируется на постоянно повторяемом религиозными евреями: «До встречи в Иерусалиме!»

Когда я ввел словосочетание «До встречи в СССР!», я имел в виду именно то, что когда сила духа есть, когда есть какая-то внутренняя сплоченность, то может быть аскетизм, позволяющий что-то построить даже в ХХ веке.

Что именно построено, в каком оно находится отношении с нами — это отдельный вопрос. Но то, что это смогло быть построено, заслуживает соответствующего отношения. Как заслуживает соответствующего отношения и стойкость нацистской сволочи после 1945 года. Она является уроком коммунистам, которых в 1991 году никто фактически не разогнал, но которые разбежались — кто по банкам, кто куда. А нацистская сволочь отступала очень консолидированно, сумела создать свою огромную структуру, и фактически эта структура и грохнула Советский Союз, и сейчас на Украине занимает решающие позиции.

Надо видеть мир. Нельзя тех, кто с тобой находится в антагонистических отношениях, сразу уценивать, говорить, что это гадкая слизь. Это не так. Я говорил по телевидению, что нельзя «ковтунизировать» Украину, что там не ковтуны, там корчинские или стецько — люди, умеющие ненавидеть и обладающие и волей, и умом. Надо увидеть противника, а не укладывать парадные костюмы, готовясь к блицкригу. Надо готовиться к войне и понимать, с кем ты воюешь.

В этом смысле мое отношение к Израилю определялось этими константами. И в 1994 году было еще, хотя и на излете, то, о чем я говорю — нечто антигедонистическое, консолидированное, мобилизационное и так далее. Оно стремительно исчезало. На моих глазах за 30 лет Израиль превратился в гедонистическое государство, очень размягченное, почему-то считавшее, что оно может купаться в постмодернизме (гей-парады на улицах Иерусалима и так далее).

Казалось бы, это было невозможно! Это было нельзя себе вообразить! Началась та постмодернистская деградация Израиля, которая является частью постмодернистской деградации Запада. И тогда возник новый вопрос к собеседникам: «А как вы собираетесь выстаивать? Вопрос не в том, хорошо ли, что вы выстаиваете или нет, а в том, как вы собираетесь это делать, будучи окруженными миллиардным исламским морем, которое ненавидит вас одинаково? Никакой разницы между тем, как вас ненавидят в Иордании и как вас ненавидит какой-нибудь там ХАМАС или „Хезболла“, нет! Все ненавидят одинаково! Это консолидированная ненависть! Что вы строите? О чем вы думаете? Что это означает?»

На это отвечали, что Америка так сильна, что дальше некуда. Я слышал выступление Нетаньяху в Израиле, где он сказал: «Евреям опасен только Рим, когда этот Рим начинает их уничтожать (он имел в виду Древний Рим, эпоху Веспасиана и так далее, Пилата). Вот когда Рим нас уничтожает, то тогда это ужасно, а когда Рим с нами, то можно жить. И сейчас Рим с нами», — сказал Нетаньяху.

Я думаю: «Ну ты даешь! Вроде умный человек, и ничего не понимаешь».

Нам сейчас Израиль, двигающийся, как буксир на американском канате, ничего дать не может. Он для нас не фактор поддержки. Он бы стал неплохим фактором, если бы удалось построить прочные отношения, открепить от Америки и использовать как такой постиндустриальный технологический терминал. Там можно было бы пытаться что-то делать. Мало шансов, но можно. То, что есть сейчас, в контексте происходящего между нами и американцами, — дело бесполезное.

Но Путин не хочет ссориться с Израилем, ну вот не хочет и всё. Он сохраняет к нему какое-то человеческое, минимально лояльное отношение. И вот на фоне всего этого… В Сирии наши военные… ну, я просто знал, как они с израильскими всё обсуждали, просто все знакомые делали, поэтому было понятно, что там происходит, что там нет желания друг против друга слишком сильно выступать.

И вот в связи с этим (тут надо понимать как авторов, так и издание, потому что сейчас так много изданий, и так мало значат эти издания) такой Майкл Гордон и Лара Селигман в Wall Street Journal 19 июля вдруг печатают статью, «США предпринимают усилия, чтобы помешать России вооружить хуситов противокорабельными ракетами». Там говорится о таком Эрике Курилле. Ближневосточное командование обращается к Остину, министру обороны США, с тем, что «мы должны атаковать», что так нельзя, и что русские вооружают хуситов и так далее. Это очень крупное заявление.

А вот нанесение ударов по йеменскому порту, на мой взгляд, является фуфлом, я к этому не отношусь серьезно. Если внимательно приглядеться к тому, как Йемен снабжается оружием и всем остальным, то он не через этот порт снабжается. Это декоративная акция, показывающая, как совместными усилиями бьют по хуситам.

И то, что происходит в принципе в мировой политике на этом фоне, заслуживает очень серьезного внимания. Во-первых, в Аспене (а я отношусь к этим аспенским мероприятиям очень серьезно) уже и Блинкен, и другие заговорили о необходимости для Израиля нанести удары по Ирану. Иран поддерживает хуситов, это явно, также поддерживает и «Хезболлу», с «Хезболлой» израильские отношения тоже напрягаются. Израиль, когда по нему хуситы долбанули, огрызнулся — долбанул тоже. Говорится о том, что Россия поставляет противокорабельные ракеты…

У меня возникает три вопроса. Первый. А почему бы нам не поддерживать хуситов? Ну, я не понимаю, почему нам их не поддержать? Если американцы поддерживают Украину, если Израиль встал в фарватер, значит, сейчас там ловить нечего. То, что мы не хотим сильно напрягать отношения — понятно, но всегда есть ограничения. То, что те взяли под козырек, понятно. Если это так, почему нам не поддержать хуситов? Американцы наращивают свою помощь Украине, и всё более развязывают ей руки для удара по Москве. Путин сказал, что ответ будет асимметричным. Почему не поддержать хуситов?

Единственное, что нам мешает напрямую поддерживать хуситов, — это наши сложные отношения в арабском мире, где всё совсем не просто. Нам, грубо говоря, надо о чем-то договориться с саудитами. А там эта йеменская тема, она же совсем непростая, там-то воюют с хуситами. Хуситы — это вообще… «Ансар Аллах» — это отдельное явление, можно об этом три передачи говорить. Насколько это странное явление, большое, насколько, тем не менее, хуситы, получая всё от Ирана, не хотят шиизм иранский развивать, они остаются суннитами.

Но мы же можем действовать и не напрямую. У нас братские отношения с Ираном. Ну и что? У нас большие экономические взаимные возможности. С хуситами мы уже устанавливаем экономические отношения, это не секрет полишинеля. Если господа на Западе собираются всё более и более поддерживать Украину, то ответить можно словами «Вам хочется песен, их есть у меня», — что, в сущности, и сказал президент.

Никто с Йеменом и хуситами — с «Ансар Аллах» — справиться не может. Ну, уже пробовали справляться! Это загадочное явление. Их мало, но это люди, которые готовы держать удар. Потеря десятков раненых и удары по этому порту — для них это всё равно, что слону дробина. Снабжается всё из маленьких специальных населенных пунктов прибрежных, а вовсе не из этого большого порта. Они сами в плане войны готовы на всё.

Значит, больше и больше всё это будет активизироваться. И тогда возникает понимание, что активизация хуситов будет фактической активизацией Израиля против Ирана и «Хезболлы». А что там происходит с хуситами — это вопрос отдельный. Вопрос о том, когда и как сорвется резьба в отношениях между Ираном и Израилем. И хочу обратить внимание, что Иран делает всё возможное, чтобы работать через прокси, причем не очень сильно, и не трогать Израиль. ХАМАС — это структура, с которой, естественно, Иран взаимодействует. Но ХАМАС — это сунниты, это «Братья-мусульмане» (организация, деятельность которой запрещена в РФ). Нет никакого ХАМАС. Есть палестинское отделение «Братьев-мусульман» (организация, деятельность которой запрещена в РФ) — Muslim Brotherhood (организация, деятельность которой запрещена в РФ). А это Лондон и всё остальное. Поэтому как именно разыгрывается комбинация, в том числе в преддверии выборов в Америке, — это же отдельный вопрос.

Никакого автономного хуситского фактора нет. Есть вопрос о том, на какой температуре надо держать ближневосточный котел и так называемый русский, то есть украинский. Это существенно.

И тут у меня возникает вопрос, который я уже задавал — мучительный и очень простенький, но ответа ни у кого нет: а зачем вся Европа и в целом западный мир так сильно развивают обычные виды вооружений и стремятся развить свои сухопутные силы? Кто-нибудь мне это может объяснить сколько-нибудь рационально? Ну, это же невозможно объяснить. Я читал все эти документы по доктринам. Доктрины гласят, что если война с Западом состоится, то она немедленно становится ядерной. Она быстрая и ядерная, а не такая, как на Украине.

Так что, на Украине отрабатывается модель какой-то большей сухопутной войны? И что, Польша, которая тратит уже 4% и хочет тратить 6–7%, это Украина 2.0? А какая-нибудь Прибалтика должна подмахивать? Что, в сущности, готовится американцами в Европе по нашу душу? Куда движутся, повторяю, русско-турецкие отношения, что происходит в Японии? Но прежде всего, если вы даже готовитесь к тому, что Россия (это же сумасшедший дом!) нападет на Европу… как говорит нынешний кандидат, вице-президент от Республиканской партии Вэнс: «Мне все говорят, что русские окажутся в Париже, но пока что они не оказались во Львове. Почему я должен считать, что они прямо завтра окажутся в Париже? Ощущение такое, что прямо-таки завтра. Что это за безумие?» — говорит Вэнс, я его цитирую.

Это же не случайное безумие? Значит, готовится что-то, что должно собою знаменовать либо ограниченную ядерную, либо длительную сухопутную войну со всё большим включением кого-то, кроме Украины? С предельной милитаризацией Украины и подключением к этому еще кого-то так, чтобы избежать тем не менее большой стратегической ядерной? И ни в одной доктрине это не сказано!

Но тогда у меня возникает вопрос, откуда эти инвестиции, зачем это строительство новых корпусов и заводов? Их же строят не для года и не для двух! Если все готовят примирение на Украине, зачем эти новые корпуса, которые окажутся начинены производящими оружие станками? Артиллерийские снаряды, танки, их кто собирается двигать — в какой войне, кроме украинской? И это координируется с тем, что происходит на Ближнем Востоке.

Мы связаны какой-то очень странной ниткой, которая вовсе не означает прямолинейного построения отношений. Вот кто-то, кто очень хочет уничтожить нас, до конца уничтожить Сербию и уничтожить Израиль, смотрит плотоядно на это всё вместе. А то, что Израиль стал нехорошим, в том смысле, о каком я говорю (он слишком гедонистичен, он слишком управляем Америкой, он слишком ведом, он, прошу прощения, поглупел) — это очень огорчительно, но это не меняет глобального расклада.

Есть колокол, который звонит по многому, есть силы, которые готовят очень крупное переформатирование мира. Внутри этого переформатирования ближневосточный котел тоже должен закипеть, и не нужны ни Иран, ни Израиль. И это всё не тупые американские (stupid Yan­kees) «сапоги» или какие-то двусмысленные политики — они слабы для этого. Это кто-то, кто действительно ведет не пародию на Большую игру, обсуждаемую в телевизионных шоу, а настоящую Большую игру.

И внутри нее вот этот хуситский микроэлемент имеет большое значение. Хуситы, Иран, уже Россия… Ну, а дальше со всеми остановками: Иран — Израиль, Израиль — «Хезболла», Иран прокси, Иран натуральный. Достаточно всему этому закипеть, а Украине под вопль, что русские уже вооружают все злые силы мира, оказаться подогретой американской поддержкой, и плюс вот это поднятие потенциала Европы… Достаточно новой политики в США, которая освободит Европу от американского прямого патроната и заставит ее саму воевать, — и мы окажемся в совершенно новом мире. Мы можем оказаться в нем даже через пару лет, что совсем прискорбно, и желательно, чтобы этого не было, но лет через десять мы в нем окажемся обязательно.

И готовиться надо уже сейчас. Как когда-то сказал Сталин: «У нас есть десять лет на то, чтобы преодолеть отставание. Если мы не преодолеем, то нас сомнут». Сейчас всё то же самое. У нас остались немногие годы для осознания собственных ошибок и перехода на рельсы такой империи, в которой традиции сплетутся вместе, которая выстоит, и тогда нас не сомнут. Но новый мир готовят так, чтобы сначала мы оказались сметены вместе с еще рядом точек на карте, а потом началась эпопея по уничтожению Китая.

И намеки Трампа на то, что у нас есть место в политике (я умею читать эти намеки)… Трамп — человек достаточно простой, так что говорит он прямо… так вот, в этом смысле за всеми этими высказываниями, назначениями и письмами — секретными письмами — военного руководства самому высшему военному руководству, которые тут же оказываются в Wall Street Journal, за этим стоит построение контура нового мира. И в нем почему-то должна быть гонка сухопутных вооружений, которая не предпринималась раньше и не предполагалась, и которая после закипания «русского котла» на Украине оказалась востребована. Для чего? Как говорил один советский писатель, если в одном небольшом цилиндре содержится энергия, достаточная для уничтожения Москвы, Нью-Йорка, Парижа или Берлина, и эти цилиндры накапливаются и круглосуточно носятся в воздухе, то — для чего?

Анна Шафран: Сергей Ервандович, большое Вам спасибо за этот очень подробный анализ того, что мы имеем, с ретроспективой. Честно говоря, тревожно, конечно. Но повезло нам жить в эпоху перемен, судя по всему. Будем наблюдать.

Сергей Кургинян: Тут вдруг после Вашей реплики захотелось напомнить стихи Тютчева.

Блажен, кто посетил сей мир
В его минуты роковые!
Его призвали всеблагие
Как собеседника на пир.
Вот мы с Вами собеседники на этом пиру.

Анна Шафран: Спасибо большое!