«Красное» терпеть не может православного?

Передача «Предназначение» № 29 от 19 апреля 2024 года

Перед тем как перейти к рассмотрению роли Ивана Александровича Ильина, а также к рассмотрению вопросов, косвенно связанных с данной фигурой, но обладающих гораздо большим значением и политической актуальностью, мне бы хотелось предостеречь от избыточно инфантильного и прямолинейного сопряжения критики в адрес Ильина или кого-то еще с деятельностью ЦИПсО, «врагов народа», «либералов» и пр. Возможно, я это не исключаю, действительно, какая-то интрига, связанная со стремлением скомпрометировать российское руководство, вообще всю нашу политику некими связями с фашизмом, имеет место. И это, конечно, глубоко деструктивные попытки наших врагов, к которым надо отнестись соответственно, будь то иноагенты, уехавшие на Запад, просто украинская бандеровская сволочь, или люди с либеральными взглядами, желающие замарать своих оппонентов и для этого использующие, мягко говоря, не до конца добросовестные средства.

Всё это есть. Но это совершенно не значит, что все, кто похожим образом относятся и к Ильину, и ко многим сопряженным с Ильиным проблемам, являются этими самыми либералами, агентами ЦИПсО или оголтелыми коммунистами, которые белых люто ненавидят и готовы истерически реагировать на любое появление этих белых на современной политической арене — в политике, философии, аналитике. Да, есть и такие — есть люди настолько радикально коммунистические, что им всякое появление какого-нибудь белого персонажа на нынешнем политическом фоне кажется абсолютно недопустимым. Есть.

Но, повторяю, ни к ЦИПсО, ни к либералам, уехавшим на Запад, ни к либералам здешним как к пятой и шестой колоннам, ни к каким-то оголтелым левакам не сводится этот спектр оценок творчества Ивана Ильина, а также сопряженных с этим творчеством вопросов, которые, подчеркну еще раз, далеко выходят за пределы личности Ильина, сколь бы масштабна она ни была, и которую, в сущности, я хочу обсудить.

Для того чтобы доказать, что это действительно так, я прочитаю одну (только одну) негативную оценку творчества Ивана Ильина. И сначала прочитаю, а потом скажу, кому принадлежит эта оценка. Текст такой.

«Иван Ильин: русский патриотизм на прусский манер

В философе Иване Ильине мы встречаемся с почти карикатурной попыткой создания бравурной версии русского национализма, успешно обходящей все сколько-нибудь важные и существенные темы, принципиальные для выяснения возможности русской философии, и подменяющей вопрошание и выявление болевых точек потоком правоконсервативного сознания, копирующего клише европейского национализма применительно к русскому обществу. Такого общества, о котором пишет Иван Ильин, находясь в эмиграции, никогда не существовало, не существует и не может существовать: речь идет о нормативной пруссаческой грезе, желающей представить Россию четко работающим социальным механизмом германского типа — с отлаженной моралью, звонким официозным патриотизмом, конвенциальной религиозностью и психической упорядоченностью. В результате такой конструкции из поля зрения Ильина выпадает все сколько-нибудь значимое для России содержание — здесь ничего не сообщается ни о западническом полюсе, который в нашей картине представлен фокусом В (который с порога отметается как несуществующий), ни о специфике архаического полюса, выраженном, в нашем времени, в фокусе А (который вообще оставляется без внимания), ни о двухполюсном русском пространстве (герменевтическом эллипсе), который должен был бы у каждого нормального русского человека вызвать как минимум гнетущее беспокойство (у Ильина он почему-то ничего не вызывает). Своим невежественным апломбом и казенным «национализмом» И. Ильин, возможно, обязан матери-немке Каролине Луизе Швейкерт фон Штадион.

Свои философские тексты Иван Ильин строит в духе персонажа повести Лескова «Железная воля» Гуго Карловича Пекторалиса, «выписанного в Россию вместе с машинами». В них есть «железная воля» борьбы с коммунизмом до последнего дыхания, без какого бы то ни было понимания как природы советского режима, так и причин, приведших к падению монархии и Октябрьской революции, равно как и понимания структуры русского общества. Иван Ильин «аккуратно и бесталанно» (словами Н. С. Лескова о Гуго Пекторалисе), механически воспроизводит русский национализм, патриотизм и бравый монархизм, умудряясь пройти мимо всех содержательных сторон русской истории, которая осуществляется на его глазах, при его участии и с его помощью. Так как в таком чисто немецком казенном мышлении нет ничего русского, мы без большого ущерба оставляем его тексты и теории без рассмотрения».

Это сказано ненавистником Ильина и человеком, который преследует Александра Гельевича Дугина? Нет, это отрывок из книги Александра Гельевича Дугина, нынешнего руководителя Центра имени Ивана Ильина. Книга называется «Мартин Хайдеггер: возможность русской философии». Она издана в 2011 году. Это ее кусок — я что-нибудь неверно цитирую?

Взгляды у людей могут меняться, подходы могут меняться. Просто если вдруг этот текст был бы опубликован без авторства, то было бы сказано, что это происки ЦИПсО и врагов Дугина. Но это текст самого Дугина. Поэтому не сходите с ума, не ищите в каждом человеке, выражающем определенную точку зрения, врага России, агента западных разведок, чудовищного либерала и так далее и тому подобное. Возьмите голову в руки, обретите хотя бы минимальную психическую вменяемость, господа русские ультраправые политологи и философы, почему-то решившие, что им дан теперь какой-то особый карт-бланш невесть на что — главное, непонятно на что.

Теперь о самом Ильине. Я зачитываю отрывок из его работы «О сопротивлении злу силою», напечатанной в 1925 году:

«Грозные и судьбоносные события, постигшие нашу чудесную и несчастную родину, проносятся опаляющим и очистительным огнем в наших душах. В этом огне горят все ложные основы, заблуждения и предрассудки, на которых строилась идеология прежней русской интеллигенции. На этих основах нельзя было строить Россию, эти заблуждения и предрассудки вели ее к разложению и гибели. В этом огне обновляется наше религиозное и государственное служение, отверзаются наши духовные зеницы, закаляется наша любовь и воля. И первое, что возродится в нас через это, — будет религиозная и государственная мудрость восточного Православия и особенно русского Православия. Как обновившаяся икона являет царственные лики древнего письма, утраченные и забытые нами, но незримо присутствовавшие и не покидавшие нас, так в нашем новом видении и волении да проглянет древняя мудрость и сила, которая вела наших предков и строила нашу святую Русь!»

Это очень хороший текст. То, что говорится, что всё это должно строиться именно на основе православия и только православия — это мнение Ильина. Но ясно, что русское православие в судьбе России играло и будет играть решающую роль, и является стержневым системообразующим фактором, поэтому апелляции к нему никоим образом ничего не компрометируют. Текст прекрасный.

Дальше я читаю то, что следует за только что прочитанным текстом:

«В поисках этого видения мыслью и любовью я обращаюсь к вам, белые воины, носители православного меча, добровольцы русского государственного тягла! В вас живет православная рыцарская традиция, вы жизнью и смертью утвердились в древнем и правом духе служения, вы соблюли знамена русского Христолюбивого Воинства. Вам посвящаю эти страницы и вашим Вождям. Да будет ваш меч молитвою, а молитва ваша да будет мечом!»

Это слова человека, который занят не только судьбой Родины и философией, а и политической борьбой. И определяется с точки зрения этой политической борьбы весьма категорическим образом: «Смерть красным! Да здравствует только белое!» (А «белое» должно вбирать в себя дух православия, его извечные, изначальные традиции и всё прочее.)

Я не буду говорить о том, что белое движение этим стандартам, которые вменяются ему Ильиным, никоим образом не соответствовало. Мы знаем, что среди белогвардейцев было много людей светских, очень много людей, которые ни к какой монархии отношения не имели и ни на какие исповеди и службы ходить не хотели. Это была сложная смесь. Конечно, были и такие люди, о которых говорит Ильин. Было их большинство или нет, я обсуждать не буду. Прошло много времени, и решить этот вопрос даже невозможно. Но то, что здесь Ильин, говорящий сначала о том, как надо спасти Отечество, потом переходит с этого духовно-философского языка на язык политический, язык карающего белого меча, который должен истреблять понятно что (коммунизм), — совершенно ясно. И ясно, что Ильин был таким человеком — одним из наиболее бескомпромиссных и деятельных борцов с коммунизмом и с любой советской Россией, которую он ненавидел люто и определенно. Это понятно, это все знают, в этом нет секрета. Скажут: ну и что особенного? Отвечаю: в этом самом по себе, опять же, нет ничего особенного.

Мы живем в сложное время, когда кто-то тянется к одним мыслителям и политикам и к одним идеологемам, а кто-то тянется к другим. Но если главная задача заключается в том, чтобы обеспечить глубокую консолидацию общества, то на такой основе никакая консолидация белых и красных невозможна, ибо есть существенный сегмент нашего общества, для которого советское обладает глубокой позитивной ценностью. Именно оно, это советское, победило в Великой Отечественной войне, похоронило Гитлера, создало невероятно мощную красную империю — такую, какой не было никогда, действительно сверхдержаву, вывело Россию (а Советский Союз — это и есть историческая Россия), с пятого-шестого-седьмого места в мире по экономике, которое было у Российской империи, на первое-второе, создав нечто неслыханное в этом смысле.

Это всё вместе является героическим сплавом. Обратной стороной медали, конечно, является и содействие позднесоветской номенклатуры, не всегда худшей, распаду СССР, и двусмысленные игры советской элиты, и сам этот распад, за который должна отвечать власть. За распад СССР отвечает власть, то есть Коммунистическая партия. Так всегда — за распад Российской империи отвечает Николай II, за распад Советского Союза отвечает не лично Горбачёв, а партия, которая не смогла этого изменника поставить в нужную позицию, убрать с политической сцены, обновиться и так далее. Есть много упреков к советской власти, но есть ее величие — величие неслыханное, которое и ненавидит Ильин. Он не позднесоветскую номенклатуру ненавидит, он ненавидит всё это.

Значит, если строить некоторый синтез, то этот синтез должен руководствоваться следующим: убираем крайние фигуры из белого, убираем крайние фигуры из красного, создаем некий синтез на основе любви к Руси, величию державы, русского духа, исторической миссии нашего народа и нашей страны, — создаем этот сплав. Его нельзя создавать механически, включая в него всё подряд.

И нужно понимать в этом смысле, кто такой Ильин. Ильин никогда никакого компромисса с красными не предполагал. И видел их только через прорезь прицела, причем не только как философ и идеолог, но еще и как политик, как политический аналитик, каковым он, безусловно, был. И отрицать это тоже бессмысленно.

Ильин занимал очень серьезное место в ядре тех аналитических и политических стратегических структур, которые входили в РОВС (Русский общевоинский союз) Врангеля. Известны его письма к Врангелю. Эти письма, помимо того, что они содержат в себе некое представление о русском духе, содержат конкретику. И речь идет не только о письмах, которые были адресованы собственно Врангелю.

Вот есть аналитическая записка Ильина, отправленная Врангелю через генерала Лампе, который осенью 1924 года возглавлял второй отдел РОВС. Записка датирована октябрем 1923 года. В ней Ильин говорит не о философии и не о русском духе. Он говорит о том, что центром дестабилизации советской России должна быть Москва, а «единственно реальной» работой — «работа в Красной Армии и особенно в войсках особого назначения». Он говорит о диверсиях, о подрывной деятельности и расписывает, как она должна выглядеть.

«Для этого, — я цитирую*, — необходимы выдержанные и опытные конспираторы, и Ильин советует „осторожно добыть“ правила конспирации от старых революционеров Бурцева и Савинкова. Для успеха конспиративную организацию, — говорится в статье, — „лучших» элементов философ предлагает дополнить подкупом «худших». Не продажными среди большевиков Ильин считал «только Бухарина, Покровского и в известном смысле Ленина» (записка 1923 года). Заместителя Ленина Каменева характеризовал как очень «правого» коммуниста, мечтающего «вывести революцию на ‚средний‘, исторический путь» и способного «на блок с Милюковым и промышленными республиканцами». Ильин указывает, что Европа делает ставку на правых коммунистов» Троцкого и Каменева, которые «хотят отступать и уступками добиться признания Европы». Далее он заключает, что крупные европейские страны «не заинтересованы в восстановлении России», а скорее заинтересованы в ее развале, «опасаются, что восстановленная Россия будет не их ориентации». Поэтому лучше быть осторожными с помощью Запада, но без этой помощи Запада нельзя осуществить ничего.

Если это не диверсионно-террористический проект, в котором говорится о военном мятеже, об убийствах и обо всем прочем, говорится очень грамотно, и не кому-нибудь, а руководителю РОВС, то что это такое?

Люди с несколько экстатической направленностью всё время бравируют именем Путина в том, что касается Ивана Ильина. Вы знаете, во-первых, мне кажется, что поскольку еще одним из цитируемых Путиным художников-философов является Федор Михайлович Достоевский, то не худо было бы помнить высказывание «некрасивость убьет». Эти апелляции очень некрасивые, очень сильно обнажающие мелкость этих экстатических людей и их страстное желание любым способом оказаться сопричастными власти при любых издержках морального и иного характера, порождаемых их «технологиями сопричастности».

Что касается Путина, то, да, он сказал в 2021 году, что читает произведения русских философов Ивана Ильина и Николая Бердяева, а также других отечественных мыслителей, которые думали о стране и ее будущем. Он поделился этим, выступая на заседании Международного дискуссионного клуба «Валдай», если верить корреспонденту РБК. И корреспондент цитирует Путина:

«Вы знаете, я не хотел бы говорить там, что только Иван Ильин, но я читаю Ильина, да, читаю до сих пор. <…> Бердяева я упомянул, другие наши мыслители. Это всё люди, которые думали о России, думали о её будущем», — сказал Путин в ответ на вопрос, кто из российских ученых, антропологов и писателей наиболее близок ему. Ему интересен ход мысли этих людей, с поправками на время, в которое они творили и формулировали свои мысли.

2021 год, да? А теперь давайте от 2021 года перейдем к 2024-му.

Ново-Огарево. 7 января 2024 года. ТАСС. Президент России Владимир Путин рассказал, что среди писателей-философов ему близки Николай Бердяев и Иммануил Кант. Глава государства пообщался в канун Рождества с семьями героев, погибших в СВО. Один из участников встречи, молодой человек, рассказал, что заканчивает философский факультет МГУ. «Насколько знаю, у Вас, любимый философ Бердяев», — заметил студент. «Один из любимых», — подтвердил Путин. На вопрос, а кто еще, президент сказал: «Есть и такие, как Кант, допустим, которых стоит читать и постараться проникнуть в то, о чем они думали и как».

Здесь Ильина нет. И, кстати, если уж говорить об Ильине как философе, а не как аналитике, политологе и разведчике, каковым он был, — а он был очень жесткий, твердый, решительный, волевой человек, в отличие, кстати, от Бердяева и многих других, — если уж говорить о нем только как о философе, то путь Ильина — это путь от Гегеля к неогегельянству, а от неогегельянства к некоему синтезу неогегельянства с православием. Гегель сам по себе достаточно проблематичен. Неогегельянство — штука совсем сложная и не без яда. А этот синтез не становится идеальным от того, что синтезируемые элементы, в общем-то, нормальные — что один, что другой. Синтез становится хуже элементов с чисто философской точки зрения, ибо «в одну телегу впрячь не можно / Коня и трепетную лань».

Но уж если связывать Ильина с философией, то с Гегелем. Тут Владимир Владимирович говорит о Канте, а нет более непримиримой пары, чем Гегель и Кант. Тут либо-либо. Впрочем, я убежден, что для Владимира Владимировича никакого «либо-либо» нет. Он читает, думает, ему интересно, он повышает свой образовательный уровень, обогащает мысль, не хочет совсем погрязнуть только в рутине. И это его законное позитивное право. И кого именно он читает, это его проблема. А превращать это в политический донос — моветон. Это не отвечает никаким реальным политическим вопросам, даже самым прагматическо-технологическим, ибо это, в общем-то, не в чести. Это не отвечает никакой правде и обозначает только то, что когда-то героиней одного чеховского рассказа было сказано о своем муже: «Я не знаю точно, где работает мой муж. Знаю твердо, что он лакей». (Оригинальный текст: Мой муж, быть может, честный, хороший человек, но ведь он лакей. — Прим. ред.)

Теперь несколько слов о том, какое это имеет отношение к Дугину. Мои дорогие, Александр Гельевич занимал гораздо более высокое положение до 2014 года в МГУ. Там он реально обладал очень серьезными возможностями. Кто-нибудь хоть слово негативное по этому поводу сказал? Нельзя превращать политическую конъюнктуру в оголтелую непорядочность, а также в экстатическую романтику. Когда-то, помнится, говорилось, что «кто против такой-то песни, тот против России», — а вот кто против этого, тот агент ЦИПсО. Россия не может держаться на стукачах — которые, наверное, могут быть использованы частично и дозированно, но опираться на это она не может! И не будет.

Дальше о названиях. Якобы какие-нибудь там красные-красные, которым всё, что не красное, да еще и монархическое, — ужасно, они на это название пикируют. А я не понимаю, почему нужно называть центр именем Ивана Александровича Ильина, а не, например, Федора Ивановича Тютчева? Который вполне себе за монархию, империю и за всё прочее, который страстный патриот России и никакого отношения ни к каким красным не имеет, и вполне себе негативно сдержанно, скажем так, относится и к декабристам, к Александру Сергеевичу Пушкину.

Вражду твою пусть Тот рассудит,
Кто слышит пролитую кровь…
Тебя ж, как первую любовь,
России сердце не забудет!..

И который очень бурно, гениально отреагировал на противостояние России с Западом, сказав, что опять Россия бьется «с мертвецами, воскресшими для новых похорон». Чем плох Федор Иванович Тютчев для наших монархистов, консерваторов, ультраконсерваторов? Но если даже Тютчев плох, то почему нельзя назвать этот центр — говорю без всякой иронии, честное слово, — именем Константина Петровича Победоносцева, существенно оболганного обер-прокурора Синода, крупного религиозного и философского деятеля, дружившего с Достоевским? Он совсем уже ультраконсервативен, правда? Но у него есть одна черта, одно свойство, одна особенность, которая мне и кажется важной, если переходить от частностей к чему-то более общему. Он в белом движении не был. Все эти люди не были в белом движении. Меня спросят, а чем так плохо белое движение? Тем, что оно ненавидит красных? Нет! Нет, и еще раз нет! То, что оно ненавидит красных, плохо, потому что, когда ненависть застит глаза, то невозможно обеспечить синтез. Но это их ценности, это их право.

И в конце концов, что именно Ильин говорил о русском фашизме, это отдельный вопрос. Опасно всерьез не это. Опасно то, что белогвардейское движение, как и движение антиякобинское в эпоху Великой французской революции, в силу своей внутренней беспомощности очень быстро оказалось инструментом международных антироссийских сил.

Всё белогвардейское движение (за исключением Корнилова, который погиб раньше) оказалось в карманах тех или иных иностранных спецслужб и государств, которые стремились а) осуществить интервенцию и оккупацию и б) расчленить страну. И в этом смысле белогвардейское движение имеет на себе одно пятно — пятно коллаборационизма.

Можно обсуждать и нужно обсуждать, в какой степени в этом соучаствовал Краснов, который оказался в кармане уже и у Гитлера. Но если мы говорим о коллаборационизме как таковом и отвергаем его на данном витке истории, то чем Колчак лучше? Тем, что он офицер английской армии? Нет белогвардейских деятелей, не вписанных в международный антирусский контекст. И Врангель тут абсолютно не исключение, он такой же, как все. Может, он не так страстно вписывается и не в такой контекст, но он вписывается — и он не может не вписываться.

Поймите, это трагическая участь белой эмиграции, в которой, возможно, были замечательные люди, великолепные патриоты России (я думаю, что Ильин такой), люди духовные, страстно переживающие за свое отечество, иногда (как генерал Деникин) даже несогласные служить Гитлеру и готовые помогать Советскому Союзу, в том числе служить в его войсках. Но это люди, оказавшиеся в зависимости от иностранных сил, бюджетов, организаций и всего остального. Других быть не могло. Не было русской эмигрантской олигархии, которая могла на огромные деньги держать какие-нибудь эмигрантские силы. А те, кто могли, в высшей степени этого не хотели. Кто-нибудь мог попросить деньги у Юсупова? Я могу назвать еще пять-семь человек. Значит, просили деньги у других.

И тогда у меня вызывает самый серьезный вопрос только одно: а на какие деньги существовало то, что называлось, например, Русский научный институт в Берлине? Иван Ильин сотрудничал с этим институтом в какой-то последний предфашистский и раннефашистский гитлеровский период. Он был его руководителем. Но я сейчас не об этом говорю. Деньги чьи? Прусского министерства науки, искусств и народного просвещения, МИД, прусского министерства культуры, Немецкого общества по изучению восточной Европы и комиссии по делам беженцев Лиги Наций. Как только Гитлер приходит к власти, всё это хозяйство, уже имеющее такой густопсово-иноземный запах, просто переходит с 31 июля 1933 года в ведение рейхсминистерства народного просвещения и пропаганды. С 1933 по 1935 год это заведение называется Обществом попечения о Русском научном институте, с 1935-го — Институтом для научного исследования Советского Союза.

История Ильина в этом плане сложна, и незачем приклеивать его к нацистам плотнее, чем он приклеивался сам. Ильин был человек очень самодостаточный, достаточно бурный и, я убежден, достаточно страстно внутренне любивший свою Россию. Поэтому когда к нему пришли и сказали, что он теперь будет руководителем этой инстанции в связи с приходом Гитлера к власти, он согласился. Но к нему тут же был приставлен немецкий комиссар из остзейских немцев. Надо знать Ильина: он рассорился с этим комиссаром не по вопросу о том, какой должна быть политика Германии. Он рассорился с ним по вопросу, у кого некие органы прочнее и кто выше справляет нужду на стенку.

Этого оказалось достаточно для немцев, чтобы убрать Ильина. Убирали они его спокойно, тихо. Он уезжал совершенно не как человек, который вынужден был голым-босым бежать куда-то. Он уехал в Швейцарию, самым серьезным образом находившуюся под негласной опекой немцев. Он там преподавал, работал. В этом смысле он не был прямым представителем рейха, отпахивавшим на интересы рейха. Не в этом дело.

Дело в том, что Ильин настолько ненавидел красных, что любые враги красных для него были друзьями. И он этого не скрывал. Ему было плевать, кто воюет против красных, понимаете? Лишь бы воевал! И в этом смысле Гитлер был хорош, а уж Франко был еще лучше. Кто бы ни воевал против красных, это был сразу для Ильина союзник, друг, духовно близкий человек, духовно близкий политик. И Ильин мог залететь куда угодно — и залетал. Он никогда не был достаточно системным человеком, чтобы стать каким-нибудь чином СС или кем-нибудь еще. Не было этого.

А его высказывания по поводу любого фашизма достаточно определённы. И определены они одним, только одним — тем, что красных мочат. И кто бы ни мочил, это всё равно хорошие люди. И всё время говорилось только об этом. Великая заслуга — это отпор левому тоталитаризму, считай, Советскому Союзу. «Да, они вторгаются на территорию России, но они там устанавливают немецкий порядок! Это порядок против бесчинств Советского Союза!» — Ильин не был разборчив в вопросе о том, что когда атакуют твою Родину, то уже плевать, красная она или нет. И о каком синтезе на этой основе кто-то хочет сейчас говорить?

Кроме того, и, собственно, РОВС, с которым Ильин находился в очень прочных отношениях, и другие организации, с которыми он вступал в отношения после того, как отношения с РОВС оказались слегка подразрушены… и плевать сегодня, находились они в прочных отношениях с самими нацистами (что было) или с американцами, англичанами или поляками, великими «любителями» России — они были обязаны войти в эти отношения. Русские, которые оказались в этой трагической участи за рубежом, либо работали в такси и пили водку, либо входили в организации, подконтрольные иноземцам и реализующие цели иноземцев, которым нужно было разрушить Советский Союз вовсе не для того, чтобы построить Российскую империю.

Дальше начинаются следующие вопросы. А как этот самый РОВС и все остальные связаны с Народно-трудовым союзом? Это же те, кто вышли из «врангелевской шинели» (я тут перефразирую высказывание о Гоголе), правильно? А дальше я задаю простой вопрос. Владимир Владимирович Путин после всего, что началось и именуется специальной военной операцией (а является, по сути, экзистенциальной супермасштабной войной с действительной силой зла, именуемой Запад, это правда), что сказал по поводу того, что он будет делать с власовцами? Он сказал, что он к ним отнесется экстремально плохо. Так я спрашиваю, Народно-трудовой союз как относился к генералу Власову? Вот эта цепочка: РОВС, НТС, генерал Власов — она мной выдумана?

А после краха Советского Союза и формирования всей этой антисоветской эклектики, в которой что либералы, что совсем другие силы, — разве этот Народно-трудовой союз не вошел в эту постсоветскую суспензию? Разве внутри него не возникли вполне влиятельные представители нашей элиты? Они отменяют роль Власова? Кто?! Разве эти представители элиты не находились в самых разных силах, что очень присуще Народно-трудовому союзу, считающему, что он должен входить во все силы? Мне ль не знать, кем был Валерий Сендеров — высокий официальный представитель НТС? И мне ль не знать, что из подполья после краха Советского Союза вышли далеко не все? И кто из них теперь в «Русском добровольческом корпусе» (организация, деятельность которой запрещена в РФ)? Кто по какую сторону? И как кто с кем перестукивается?

Уж о «благодарностях», которые генерал Франко источал русским белым добровольцам, сражавшимся против красных в Испании, говорить не будем… А с Маннергеймом эти же силы разве не дружили на почве войны против Красной Армии? Этого не было?! Ну и в конце концов, генерал Власов-то кто? Это изменник Родины. Да? Сейчас это особо важно. Это означает только одно — то, что в сложившейся ныне ситуации нам нужна крайняя идеологическая осторожность.

Есть проекты, в которых я принимал самое серьезное участие, но я никогда не буду кричать «и мы пахали!» по отношению к проектам, в которых я такого участия не принимал. О том, что именно осуществлялось мной на Донбассе, знают. Но я никогда не буду говорить, что я, как та муха, пахал по отношению к блестящей операции в Крыму. Этого не было. В Приднестровье — да, в определенные годы, когда шла гражданская война, в других местах — да, там — нет. И никакого отношения к проектам, которые осуществляются при интеграции сюда консервативных западных политиков, я не имею. Хотя я понимаю, что леваки настолько омерзительны, а либералы сами настолько фашизировались, что «куда ж крестьянину податься» (как говорил герой фильма «Чапаев»). И есть огромная тяга двинуться в консервативную сторону. Докуда? И в какой степени эта консервативная сторона свободна, не управляема нашими врагами, не зависит от них, находясь там? Вот ведь вопрос.

Вот этот блогер Карлсон что сказал, взяв интервью? Что более глупой идеи, чем денацификация, быть не может. И начал рассуждать по этому поводу. Почему? Потому что он не просто консерватор, а для него всё это — свое. Так надо было, если все так хотели идти под консервативными знаменами, бороться за место под солнцем и всё прочее, не говоря о денацификации. Но о ней же сказано! Враги атакуют ее. Если какой-то грязный след и есть в этой истории с центром Ильина, то он же связан с этим по принципу «денацификаторы хреновы». Мы же не имеем права это допустить.

Я лично не имею никакого отношения к тому, что в число целей борьбы с бандеровской Украиной была включена денацификация. Я горжусь этим решением, считаю это высоким достижением действующей власти, абсолютно правильной, экзистенциально верной позицией. Но сказавши «а», надо говорить «б». Кто-то говорит о том, что Черное солнце — это якобы священный благой славянский символ. Да? Вы посмотрите в интернете или съездите в Германию, посмотрите замок Вевельсбург.

С 1934 года этот замок был куплен Генрихом Гиммлером для посвящения высшего разряда эсэсовцев в так называемый Черный орден. Там на полу выложено это Черное солнце. Гиммлер был славянином?! Он хотел не уничтожить славян, а поднять на такую высоту, чтобы их знаки оказались частью оккультного посвящения его элиты?! Это бред! Каббала, в которой это Черное солнце фигурирует, — это тоже коренное славянское светлое учение?! Это часть гностицизма (прочитайте Герхарда Шолема), и это часть мирового гностицизма, для которого Черное солнце является определяющим знаком. Ибо, согласно этим представлениям, Вселенная, мир проявлений, существующих форм создан злым демиургом, еврейским богом Яхве, который на самом деле не бог, а злой демиург, отвратительное существо, с которым надо бороться. За что? За бегство из проявления. Куда? В Черное солнце.

Под знаменем Черного солнца вы будете куда идти? В мир непроявленный, да? Во тьму, ту, про которую сказано в Ветхом Завете в книге «Бытия»: «Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною». Но это и есть пафос всего гностицизма: нацистского, еврейского, антисемитского, манихейского (кстати, осужденного церковными соборами).

Дальше. Все прекрасно знают, что крупные неонацистские террористические акты осуществлялись под знаком Черного солнца.

И, наконец, Черное солнце — это «Азов» (организация, деятельность которой запрещена в РФ). Это-то надо понимать. И даже если у кого-то есть какие-то заморочки по поводу того, что типа всё это славянское (что полная ахинея), но вы-то знаете, надеюсь, что для действующей бандеровской Украины москали не славяне. Мне помощник Кучмы говорил в далекие годы: «Да москали — это же турки, как же вы, армянин, можете робить на москалей? Это исторически же доказано, что это турки». Или, переводя это в мистику «Азова» (организация, деятельность которой запрещена в РФ), москали — это гунны, а они — благородные готы.

Мне скажут, что гораздо важнее, сколько снарядов, как и кто героически воюет, и я соглашусь. Да, но пренебрегать смыслами в таких войнах нельзя. Мы проиграли холодную войну, и результаты этого абсолютно катастрофичные, а наши войска героически могли идти со скоростью танков до Бискайского залива. Ни один танк не двинулся, ни один самолет не взлетел. А проиграли столько, что оплакивать и искупать придется столетиями. Этот опыт надо помнить.

И главное, прекратите тупо лгать по поводу того, что это всё «красная риторика», которая не может терпеть ничего православного и имперского. Запросто мы это всё можем терпеть. Запросто! Николай II виновен в погибели Российской империи, отрекся, поэтому поднимать его на щит очень глупо. А Александр III поднял страну, он укрепил ее, — почему он не может быть героем? Может. Непонятно, зачем ставить бюсты Врангеля или еще черт знает кого — Краснова, фон Паннвица — в военных заведениях — хоть частных, хоть каких… Но есть Суворов, есть Нахимов, есть Кутузов, в конце концов, есть Румянцев, Скобелев. Мало ли кто еще есть из великих белых военачальников, которые не замараны в коллаборационизме (а белогвардейщина замарана), так ими и называйте! Мало ли эмблем: святой Георгий, побеждающий дракона, архистратиг Михаил, изгоняющий силу тьмы и воинство тьмы.

Никто не говорит о том, что всё должно сводиться к красному флагу, хотя совершенно понятно, кто именно уничтожил нацизм и что является настоящей миссией денацификаторов, кто ее осуществлял. И кто укрепил страну, создав ее неслыханное величие, — Сталин. В этом смысле хочется сказать одно: легче на поворотах. Может быть, правый поворот и разумен, и я лить слезы по этому поводу не буду. Я это леваческое барахло знаю, — и мировое, и здешнее, — и испытываю к нему чувство глубокого омерзения в связи с его пренебрежением моралью, с его извращенчеством и внутренней антирусскостью. Но легче на поворотах!

Этот правый поворот должен быть поворотом консолидации. В него должна вписаться страна, и в нем великое место Сталина, Советского Союза, индустриализации, разумной автаркии, при которой мы всё производили, непобедимой армии, милитаризованного общества. В нем не может быть места коллаборационистам, в нем не может быть места силам, которые поныне слишком сильно связаны с западными разведками, про что написаны тома и тома. В нем не может быть места нацистским врагам России, и в нем не может быть места цивилизации смерти — той цивилизации, которая многолика и у которой, кроме либерального лика, есть и ультраправый.

Россия была, есть и будет средоточием жизни против смерти, любви против смерти, в разных своих ликах и ипостасях. В этом ее неотменяемая мировая роль. Что же касается конкретных фигур, то повторюсь в последний раз. Иван Ильин — очень интересный и глубокий русский религиозный мыслитель первой половины XX века. Он не русофоб, хотя некая антикрасная одержимость привела его к сотрудничеству с русофобами. Он часть белоэмигрантской трагедии, часть белогвардейской трагедии.

Давайте найдем всему этому очень осторожное место, а акцент поставим на величие белого периода во всех его ипостасях — как мною перечисленных, так и других, — и величие красного периода. Отметем всё ничтожное и всё породившее катастрофу. И на основе этого синтеза и взгляда в будущее с твердой верой в жизнь и любовь, в свет против тьмы, будем строить новую страну, которой опять, как и в прежнюю далекую эпоху, предназначено не допустить апофеоза смерти и тьмы на планете.

В этом была и будет наша роль. Мы выполним ее, ибо только выполнив ее, страна может уцелеть, окрепнуть и спасти человечество. Тут нет двух отдельных задач — самозащита и спасение человечества. Это единая задача. России места в выстраиваемом Западом мировом концлагере нет и не будет. Ни в какой такой мегатренд она не впишется. Она должна повернуть процесс, который стал двигаться в самое омерзительное мировое неонацистское логово.

И разговоры о том, «как это вы Зеленского и кого-то еще, они же евреи», — это очень смешной разговор. Уже Гиммлер не верил в то, что немецкий народ сможет править миром — мир слишком велик, — и строил интернациональную элиту под знаком Черного солнца. Ну, а потом появился небезызвестный Штрассер, который бежал в Ночь длинных ножей и позже снова выступил как жертва гитлеровского режима, что очень «трогательно». Это его люди, люди, верящие в его неонацистские идеи, и в этом смысле новые по отношению к гитлеровским, но еще более зловещие, — работали в том числе и под Белгородом. Эта мировая историософская, метафизическая трагедия и быт с его снарядами, войсками, передвижениями, техникой и всем прочим — крепко связаны воедино. И внутри этой связи необходимо одно — русская победа.

Ничем из того, что на нее работает, пренебрегать нельзя. Но относясь с большим уважением к определенным сторонам деятельности «Вагнера», — мы же видим, чем этот ультраправый уклон обернулся. Он обернулся тем, чего они хотят, — ультраправым военным мятежом. А началось-то с чего? С того, что было сказано перед походом на Ростов: «Какая денацификация? Ну там такие пацаны буцкаются, другие пацаны буцкаются. Мы все одинаковые». Это о чем-нибудь говорит?

Это первая, но не последняя ласточка. И во имя недопущения этой губительной ситуации по опрокидыванию машины при ультраправом повороте я стал обсуждать вопросы, с моей точки зрения, не такие крупные, как главные сегодняшние вопросы нашей и мировой судьбы.

* — Цитируется статья В. П. Изергиной «Иван Ильин и Русский обще-воинский союз», Социально-политические науки, т. 1-20-13), с. 14–18.