Мир порабощения
Есть такая присказка: «Когда в руках молоток, всё вокруг кажется гвоздями». Так и с гендерной тематикой: чем больше погружаешься в изучение идей и взглядов тех групп, которые направляют мировой процесс, тем чаще встречаешься с тем, что в религиоведении именуют гностицизмом. А если говорить на научном светском языке, то, по сути, с различными формами обоснования и последующего устройства многоэтажного человечества.
Поэтому обсуждать вопросы, затронутые в статье Веры Родионовой, нужно аккуратно, дабы избежать обвинений в том, что нам повсюду мерещится гностицизм. А не обсудить роль братьев Хаксли и их круга в формировании сегодняшней повестки борьбы за права женщин и секс-меньшинств нельзя.
Были ли биолог Джулиан Хаксли или его брат писатель Олдос Хаксли по своему мировоззрению гностиками, неизвестно. Но не вызывает сомнений то, что обоих братьев интересовала тема человеческого неравенства и неразвития, как инструмента создания устойчивого общества.
Наверное, самым известным произведением Олдоса Хаксли является сатирический роман «О, дивный новый мир», в котором описывается некая модель абсолютно устойчивого общества неразвития. Это идеальный мир неразвития, мир — консервная банка, аналог швейцарских часов — время идет, но ничего не происходит. Достигается неразвитие за счет насаждения культа потребления, секс-просвета практически с пеленок, изощренной регуляции рождаемости, возведение в норму промискуитета, тотальной унификации быта и кастовой структуры общества.
В основе каст лежит выдуманный Хаксли «бакановский процесс» — технология создания человеческих особей с разделением на сорта: «альфа», «бета», «гамма» и т. д. Процесс оплодотворения взят под контроль государства, полностью технологизирован и осуществляется на заводе. Это в буквальном смысле конвейер по производству людей, вернее, биологических заготовок, из которых потом сделают людей. После искусственного оплодотворения яйцеклетки новообразованные эмбрионы калибруются, и в зависимости от того, в какую касту попадает эмбрион, над ним совершаются разные технологические процедуры.
Из эмбрионов типа «альфа» получаются управленцы. А эмбрионы класса «дельта» и ниже искусственно дробят, получая несколько десятков однояйцевых близнецов, которых потом еще и обрабатывают химикатами. Это дробление оплодотворенной яйцеклетки и есть бакановский процесс. В результате этой предельно антигуманистической процедуры получается каста чернорабочих или обслуги — подобие морлоков Уэллса.
В «Дивном мире» Хаксли жизнь людей первого сорта и всех остальных качественно различается. Каждый занимает свое четко определенное место в социальной иерархии и производственной цепочке. Такое разделение людей на сорта, вернее, даже не разделение, а конструирование, в сущности, и есть одна из форм многоэтажного человечества. Подход, описанный Олдосом Хаксли, был «мягким», поскольку опирался на генетическую сортировку (это вещь как бы объективная) и информационно-психологическую обработку особей. Каждому сорту людей при помощи нейролингвистических технологий исподволь внушалось, что принадлежность его именно к этому сорту и есть наилучшая судьба.
В своей менее известной, но, как представляется, более значимой работе «Возвращение в дивный новый мир», опубликованной в 1958 году, О. Хаксли признается: «В 1931 году во время работы над „О дивным новым миром“ я был убежден, что впереди у нас масса времени. Полностью организованное общество, научно обоснованная кастовая система, отмена свободы воли путем методичной выработки условных рефлексов, порабощение, ставшее приемлемым благодаря регулярному приему таблеток эликсира счастья, ортодоксальность, вбиваемая в головы ежедневными сеансами обучения во сне, — да, конечно, это придет, но не при моей жизни и даже не при жизни моих внуков».
То есть О. Хаксли, во-первых, фиксировал некий процесс и описывал его конечную точку — «дивный мир» — воплощение порядка. Во-вторых, был абсолютно уверен в неизбежности наступления «Дивного мира». И, самое главное, в-третьих, О. Хаксли явным образом назвал его миром порабощения и отсутствия свободы воли, что абсолютно несовместимо с христианством. А вот с гностицизмом вполне себе совместимо.
Далее, О. Хаксли сравнивает перспективы модели «Дивного мира» и «1984» Джорджа Оруэлла. До того, как у СССР появилась ядерное оружие, писатель был уверен, что моделью, по которой в конце концов будет жить человечество, станет вовсе не его «Дивный мир», а Ангсоц Джорджа Оруэлла из романа «1984». Однако анализируя новую ситуацию, сложившуюся в мире к середине 1950-х, после смерти Сталина, О. Хаксли пришел к выводу, что шансы «Дивного мира» на победу в соревновании моделей «несколько выше, чем шансы на приход „1984“».
Как говорится, хрен редьки не слаще. Ангсоц Оруэлла — это то же самое многоэтажное человечество Хаксли, только основанное не на мягкой силе потребления и растления, а на диктатуре и репрессиях.
В мире Оруэлла три касты: бесправное большинство — «пролы», низведенное до полускотского состояния, члены партии, имеющие минимальные права и свободы, и наверху — Внутренняя партия, наслаждающаяся всеми благами. Определенная параллель с делением человечества на хиликов, психиков и пневматиков присутствует.
Отметим, что у того же О. Хаксли в «Дивном мире» одной из форм похвалы было подчеркивание некой «пневматичности» человека, принадлежащего к высшей касте. Что это такое, в романе не раскрывается. Считать, что эта «пневматичность» О. Хаксли есть отсылка к понятию «пневматика» в гностицизме, то есть человека полноценного, обладающего и душой, и духом, было бы преувеличением. Однако кое-какие основания для этого все же есть.
Разделение людей на сорта у Хаксли это не просто художественный прием, это его человеческая позиция. Весьма характерен, например, следующий пассаж из статьи Хаксли «Будущее прошедшего»: «Мы более не верим в равенство и возможность совершенствования. Мы знаем, что воспитание (nurture) не может изменить природу (nature), и что никакое образование или доброе правление не сделают человека полностью добродетельным или разумным, и что они не приведут к устранению животных инстинктов. В Будущем, как мы его себе представляем, будет применяться евгеника, чтобы улучшить человеческую природу, а инстинкты, вместо того чтобы безжалостно подавляться, будут, насколько возможно, сублимироваться так, чтобы проявляться в социально безвредных формах. Дети разных типов будут получать различное воспитание».
А это уже интересно. О. Хаксли, с одной стороны, признает, что человечество будет поделено на касты, и считает это правильным, с другой стороны, сам же называет мир, который грядет, миром порабощения и отсутствия свободы воли. Так что же лежит в основе мировоззрения О. Хакли, и каков его генезис? Кажется, что не последнюю роль сыграло происхождение братьев Хаксли — Олдоса и Джулиана.
Литературовед, профессор филологического факультета СПбГУ Ирина Владимировна Головачева в своей работе «Археология научного знания Олдоса Хаксли» указывает, что родной дед Олдоса и Джулиана — знаменитый биолог Томас Генри Хаксли — «считал доктрину, согласно которой люди есть или когда-либо были хоть в чем-то равными, безосновательной выдумкой».
Томас Хаксли был ближайшим помощником Чарльза Дарвина и даже получил прозвище «Бульдог Дарвина» за свою агрессивную защиту эволюционной теории. Любопытно, что Томас Хаксли был преподавателем биологии у английского писателя Герберта Уэллса. Считается, что именно благодаря поддержке Томаса Хаксли Уэллс начал печататься в одной из самых респектабельных и влиятельных газет Англии Pall Mall Gazette.
Связь Уэллса, оказавшего заметное влияние на творчество О. Хаксли, не ограничивается знакомством с дедом Хаксли. Во время обучения в Оксфорде О. Хаксли познакомился с Уэллсом и историком Арнольдом Тойнби. Уэллс был знаком и с Джулианом Хаксли, братом Олдоса. Джулиана можно считать преемником Томаса Хаксли: он вслед за дедом стал биологом и продолжил изучать евгенику.
Джулиан Хаксли — известный английский биолог, член Британского евгенического общества. В начале 1930-х, в разгар Великой депрессии, тогда еще будущий президент ЮНЕСКО, Дж. Хаксли заявил: «Низший слой общества <…>, менее одаренный генетически, <…> не должен иметь слишком легкий доступ к пособиям и бесплатному больничному лечению, чтобы удаление последнего барьера естественного отбора не слишком облегчило этому слою деторождение и выживание потомства. Затянувшаяся безработица должна служить основанием для возможной стерилизации».
То есть взгляд на многоэтажность человечества или существование принципиально разных фрагментов внутри него передавался в роду Хаксли из поколения в поколение. И, видимо, не только в роду, поскольку семья Хаксли была вписана в элиту английского общества. Апелляция феминисток к явлению неотении, открытому Джулианом Хаксли, — вовсе не случайна, тем более что роль семейства Хаксли в пропаганде и разработке идей неравенства неотенией отнюдь не исчерпывается. Тот же круг идей разрабатывал в своем творчестве знаменитый Герберт Уэллс, удивительным образом сочетавший это с симпатией к Советской России.
По некоторым сведениям, Джулиан помогал Уэллсу при написании его монументального труда «Наука жизни». Но нас больше интересуют расовые (или гностические) мотивы в творчестве Уэллса. Так, в своем знаменитом романе «Машина времени» (1895) Уэллс описал двухэтажное человечество — расы элоев и морлоков, живущие на разных этажах и генетически не смешивающиеся между собой.
Интересно, как Уэллс описывает общество благоденствия и достатка элоев: «Сила мужчины и нежность женщины, семья и разделение труда являются только жесткой необходимостью века, управляемого физической силой. Но там, где народонаселение многочисленно и достигло равновесия, где насилие — редкое явление, рождение детей нежелательно для государства и нет никакой необходимости в существовании семьи. А вместе с тем и разделение полов, вызванное жизнью и потребностью воспитания детей, неизбежно исчезает».
Вам это описание ничего не напоминает? На наш взгляд то, что говорит Уэллс, — очень мягкая и осторожная манифестация новомодной гендерной теории, что пол есть социально обусловленное явление. И что оно отпадет за ненадобностью, как только уровень потребления достигнет критической точки. Далее Уэллс отмечает, что уже в его время наблюдались первые (кстати, интересно какие) признаки этого явления. На самом деле многие идеи, озвученные Уэллсом, а не только гендерная прототеория, позднее были подняты на щит радикальными феминистками.
Впрочем, гендерная теория Уэллса распространяется только на элоев, про половые различия морлоков ничего не говорится. Но уже одного разделения людей на два генетически разных класса, причем исходя из материального достатка, вселяет в читателя уверенность, что и здесь должны быть существенные различия между расами.
Проглядывает гностика, простите, идея каст и расового неравенства, и в работах Уэллса «Когда спящий проснется» (1910) и «Открытый заговор» (1928). Литературоведы отмечают, что многие идеи из романа «Когда спящий проснется» Герберта Уэллса были заимствованы Олдосом Хаксли и нашли свое отражение в «Дивном новом мире». Уэллс, как и братья Хаксли, был сторонником евгеники — учении об улучшении человеческой породы и способах улучшения свойств, передаваемых по наследству. Видимо, во многом благодаря влиянию своего учителя Томаса Хаксли Уэллс оказался на позициях социал-дарвинизма: «Дурная порода не должна множиться, если мы не хотим, чтобы ее представители страдали и гибли, а вместе с ними и весь род человеческий».
Что касается работы «Открытый заговор» («The Open Conspiracy: Blue Prints for a World Revolution»), то ее тепло встретили многие представители английского истеблишмента, включая Сиднея и Беатрису Вебб. Супруги Вебб — одни из основателей Фабианского общества, активным членом которого был сам Герберт Уэллс. Подробно деятельность Фабианского общества и связанных с ней групп английской элиты, таких как «Кливденская клика» супругов Асторов или «Круглый стол» лорда Милнера, разобраны в статьях Анны Кудиновой «Поппер и другие».
Впрочем, есть и другие указания на то, что семейство Хаксли было плотно связано как с фигурантами указанных неформальных сообществ, так и с гностически ориентированными сегментами английской элиты, например, орденом «Золотая Заря». Так какой «Дивный мир» на самом деле хотели построить братья Хаксли и Уэллс, а также те, кто их опекал?
Учитывая то, что происходит в мире на наших глазах, кажется, что Хаксли ошибся только в одном: для остановки развития задействован не его проект «Дивного мира», и не «1984» Оруэлла, а некий гибрид, что не меняет сути дела. Гораздо важнее, что мы смогли наметить контуры того субъекта, который этот проект реализует в том или ином виде, и частью которого являлись и Уэллс, и семейство Хаксли, и Фабианское общество, опекавшее Карла Поппера.
