Ход королевы, или размышления о кино и о шахматах
В октябре прошлого года на стриминговом сервисе Netflix вышел мини-сериал «Ход королевы», который неожиданно для фильмов шахматной тематики стал самым кассовым за всю историю сервиса. На IMDB сериал получил оценку 8.6, на «Кинопоиске» — 8.4 и занял 37-е место в топ-250 лучших сериалов. «Ход королевы» получил положительные отзывы многих шахматистов. И это притом, что популярность шахмат в мире по сравнению с серединой прошлого века значительно упала. Конечно, шахматной общественностью будут приветствоваться любые усилия по популяризации этой замечательной игры, пусть даже порой неубедительные, однако если не придерживаться позиции «на безрыбье и рак — рыба», то успех сериала у зрителей все равно представляется неожиданным и наталкивает на неоднозначные мысли.
Несколько слов о сюжете фильма. Он повествует о ставшей в детстве сиротой американке Элизабет Хармон, которая, обладая природным шахматным талантом, стала сильнейшей шахматисткой в США, а также о ее противостоянии с советским чемпионом мира Василием Борговым.
Несомненно, что прототипом Хармон стал одиннадцатый чемпион мира по шахматам Роберт Джеймс Фишер. Сходство главной героини с Фишером легко просматривается — это атакующий стиль игры, замкнутость, абсолютный фанатизм в занятии шахматами, победа на чемпионате США. Тогда почему же (и это, пожалуй, главный вопрос к авторам сериала) главным героем стал не реальный американский чемпион, а выдуманный персонаж — Элизабет Хармон? В угоду современной политкорректной и феминистской повестке в Америке? Кстати, и такого игрока как Василий Боргов никогда не существовало, хотя его прототип также просматривается — скорее всего, им стал Борис Спасский.
При этом для американской шахматной истории Фишер — безусловный феномен. Конечно, шахматные традиции в США были сильны и до него — первым чемпионом мира был Вильгельм Стейниц, имевший гражданство Австрии и США. Можно вспомнить также таких американских шахматных классиков как Морфи, Пильсбери, Маршалл, Файн, Решевский — Америке и до Фишера было кем гордиться. Однако Фишер, «разгромно» выигравший турнир претендентов в 1971 году и затем победивший Спасского в легендарном матче, конечно, является выдающейся фигурой не только в истории Америки, но и в истории шахмат. Его партиями и теоретическими разработками восхищаются во всем мире, его наследие очень велико, а его завышенные требования к организации турниров подняли престиж шахмат и гонорары игроков. По этому поводу Спасский шутил: «Фишер — наш профсоюз».
Сегодня в США также есть много игроков экстра-класса — Накамура, Со, Домингес, а занимающий вторую строчку мирового шахматного рейтинга Каруана Фабиано даже играл матч на первенство мира с действующим чемпионом Магнусом Карлсеном. Однако тут существует любопытный нюанс — почти все эти игроки являются в США иммигрантами: Со — филиппинец, Накамура — японец, Домингес — кубинец. Конечно, Америка — «плавильный котел», и вряд ли раскрутить фильм с героем-иммигрантом для западной пропаганды стало бы проблемой. Хотя, думается, для американского зрителя сопереживать героине из одноэтажной Америки значительно приятнее.
Так почему же героем не сделали самого Фишера, в чем дело? Вряд ли в экстравагантности и скандальности Фишера, поскольку эти качества были бы скорее плюсом для создания яркого образа. Похоже, для западной киноиндустрии Фишер является неудобной фигурой из-за его, по современным меркам, вызывающей политической неполиткорректности. Здесь и антисемитские высказывания, и критика действий НАТО в Югославии, и поддержка терактов 11 сентября и в конечном итоге — отказ от гражданства США, что для американского самосознания является крайне болезненным.
В современном американском кино даже за малейший неучет нынешних норм и предпочтений — будь то недостаточный феминизм или фильм про европейское средневековье без чернокожих актеров — режиссер и продюсер могут быть подвергнуты травле и преследованию. А Фишер за свою жизнь наговорил столько, что либеральный Голливуд в принципе не может быть к нему лоялен. Кстати, уже существует прямой пример этого — в фильме «Жертвуя пешкой» Фишера выставили безумным параноиком. Ту же линию гнет и Гарри Каспаров: в своей книге, посвященной Фишеру, он приводит версию о его психическом заболевании. Учитывая его ультралиберальные политические взгляды, можно не сомневаться: Каспаров приводит эту версию не из стремления быть объективным — он просто «колеблется вместе с линией партии».
Во всяком случае игнорирование Фишера западными киностудиями — четко выраженная тенденция. Впрочем, могут сказать, что сериал «Ход королевы» снят по книге американского писателя Уолтера Тевиса — к нему, дескать, и вопросы, а претензии к экранизации не обоснованы.
Однако приведем аналогию с сериалом «Чернобыль», в котором также была выдумана история противостояния одинокой женщины-ученого с советским руководством, скрывавшим факты о трагедии. Здесь тоже налицо явная политизация, вопреки известным всем свидетельствам очевидцев той катастрофы и историческим фактам. При всей несопоставимости сюжетов, как в случае чернобыльской аварии, так и в случае истории шахматного соперничества есть явное и, безусловно, неслучайное сходство — с помощью кино история подменяется выдуманной реальностью, после чего донести до зрителя реальные исторические факты становится очень сложно. Ведь даже узнав, как все было на самом деле, эмоционально зритель все равно будет сопереживать выдуманной героине: виртуальная драма окажется для него интереснее и красочнее реальной жизни. И эта проблема гораздо серьезнее, чем очевидно вредное влияние того или иного сериала.
Прочий антураж сериала в изображении матча Элизабет Хармон и Василия Боргова вполне стандартен для современного западного кино. Тогдашний СССР традиционно представлен как фантасмагорически тоталитарное государство, в котором шахматные турниры проводятся, судя по интерьеру зала, никак не меньше, чем в казематах Лубянки. До приезда в Россию героиня играла матчи и в Мексике, и во Франции — и ничем особенным эти страны не выделялись. А наша страна предсказуемо показана в мрачной цветовой гамме, пусть и не в такой ужасающей, как в том же «Чернобыле».
Конечно же, в сериале отдается дань современной BLM и феминистской повестке. С одной стороны, состоящая в радикальном движении темнокожая бунтарка — подруга главной героини, с другой — почти поголовно инфантильные и непривлекательные мужские персонажи. Что касается самой личности Бет Хармон, то кроме ее упорства и фанатизма в занятии шахматами, в ней сложно выделить что-то положительное. Если отвлечься от женского обаяния актрисы, то поступки героини и ее отношения с окружающими являют пример несформированной асоциальной личности, не умеющей строить близкие отношения с другими людьми. Она скорее эгоист, нежели альтруист, к тому же человек с явно заниженными представлениями о допустимом: в течение всего сериала она то совершает мелкое воровство, то употребляет наркотики, под конец же уходит в алкогольный запой. Фактически это опять выведение на сцену типично американского архетипа успешного пройдохи, мелкого обаятельного жулика, которому для оправдания сочинили тяжелое детство. Стоит ли говорить, что к жизненным установкам и личностным качествам настоящих чемпионов это не имеет никакого отношения.
По ходу действия в фильме озвучивается, что героиня сериала — первая женщина, играющая в шахматы наравне с мужчинами. К реальной истории шахмат это тоже не имеет никакого отношения, но здесь хотелось бы дать пояснение относительно часто обсуждаемой разницы в силе шахматной игры среди мужчин и женщин. Действительно, спортивные показатели женщин в шахматах традиционно ниже мужских. Но в отличие от феминистских мифов о культурном отчуждении женщин от шахмат, это происходит не из-за мнимых культурных и социальных барьеров, а просто в силу почти 10-кратного превышения числа игроков-мужчин над игроками-женщинами. Возможно, это объясняется тем, что женщинам, как правило, шахматы менее интересны, чем мужчинам (так же как и мужчинам менее интересны традиционно женские сферы деятельности, например, мода). Во всяком случае при таком количественном превосходстве игроков мужского пола не удивительно, что чемпионки мира среди женщин не могут сравниться с мужчинами-чемпионами.
Однако задачей нашей статьи является даже не столько критика очередной антироссийской западной кинопродукции, сколько желание перевести разговор на родную почву и задать вопрос отечественным деятелям кино. Да, в последние годы у нас появилось несколько фильмов на спортивную тематику (в частности, активно рекламируемый «Стрельцов»), показывающих сильные человеческие характеры и бурные спортивные эмоции. Но почти все они рассказывают об игровых видах спорта или о тех, девизом которых является «быстрее, выше, сильнее!», — по-видимому, киноавторы убеждены, что лишь это привлекает зрителя.
И совсем забыты шахматы как соревнование интеллектов, воли, силы духа. А кстати, не в утверждении ли своего первенства в этом виде спорта/искусства кроется еще одна претензия американского сериала? Между тем наша страна по крайней мере на протяжении почти всего XX века практически непрерывно доминировала в борьбе за мировую шахматную корону.
Начиная с четвертого чемпиона мира Александра Алехина и до четырнадцатого чемпиона Владимира Крамника, почти 80 лет русские удерживали звание чемпионов мира. Череду русских побед прервали только голландец Макс Эйве и собственно Роберт Фишер (опустим историю с разделением шахматного мира на две организации — ФИДЕ и ПША — c двумя разными чемпионами). Это огромный триумф советской и русской шахматной школы. И даже если по идеологическим причинам наши режиссеры и актеры не хотят показывать достижения СССР, то ведь можно найти множество отличных психологических сюжетов и вне советского периода.
Если части современной российской элиты близка идеология Российской империи, то у нас в начале двадцатого века жил замечательный шахматист Михаил Чигорин, участник матча на первенство мира. Или Александр Алехин, эмигрировавший после революции во Францию и завоевавший шахматную корону в легендарном матче против Капабланки. Для либеральной части власти есть история противостояния Карпова и Каспарова во времена перестройки. Консервативный Карпов против бунтаря Каспарова и самый длинный матч в истории, который так и не был завершен. А если снимать хотя бы относительно просоветское кино, то уж там-то, в советском периоде, есть десятки драматических сюжетов и ярких биографий.
К примеру, волшебник комбинации Михаил Таль, имевший у нас в стране популярность, сопоставимую с популярностью рок-звезд на Западе, обладающий тонким шармом и великолепным чувством юмора, один из символов хрущевской оттепели. Тигран Петросян с его характерным защитным стилем, воплощавший в себе советскую мечту о целостности — будучи чемпионом мира, он одновременно являлся кандидатом философских наук и редактором главного шахматного журнала в СССР «64». Другой разносторонний человек — чемпион мира, доктор технических наук Михаил Ботвинник, который совмещал шахматы с педагогической работой, а также теоретической деятельностью в области кибернетики, экономики и компьютерных шахмат. Все чемпионы по-своему уникальны, и каждый в свое время серьезно повлиял на развитие шахмат.
И разве не в традициях русской театральной и кинематографической школы показ интеллектуального и психологического противоборства крупных личностей, тогда как нас пичкают заимствованными из Америки «полицейскими» сериалами и подражательными блокбастерами.
За постсоветские годы граждан приучили к потреблению теле- и кинопродукта такого низкого качества, что скандальные шоу и откровенно унизительные для истории и народа фильмы действительно собирают рейтинги просмотров. Лишь в последнее время наметилась тенденция к некоторому сглаживанию антисоветского дискурса — может быть, потому что открыто ругать СССР стало не так прибыльно? Впрочем, теперь чернуху пытаются заменить пафосным лубком.
Вряд ли причина нежелания поднять в искусстве шахматную, да и любую другую тему, где пришлось бы рассказать о достижениях своей страны, заключается в идеологических предпочтениях. Дело, по-видимому, в общем упадке морально-нравственной состоятельности наших деятелей искусства и общества в целом. Хорошее кино не снимается не столько из-за идеологических запретов или в силу предпочтений «класса-заказчика», но из-за окончательно потерянной культуры творческого поиска, уже привитой привычки к дегероизации прошлого, из-за отношения к России и к ее истории как «кондовой и отсталой».
Горько думать, что то, чем всегда гордилась Россия — своими великими писателями, музыкантами, артистами, режиссерами — теперь уже не будет никем воспето. Просто потому, что некому воспевать.
Поскольку подражание западному кино проще, не требует интеллектуальных затрат, да и доходнее.
