Игра с огнем

Я вновь приношу извинения зрителям программы «Смысл игры» за то, что задержал очередную серию этой программы, посвященную ковиду. Дело в том, что я долгое время находился в Москве, где никакие исследования и проводить, и дооформлять невозможно. Всё время уходит на спектакли, ради показов которых я и приезжаю в Москву, телевидение и неотменяемые встречи.

Вчера я приехал в Александровское. И сразу же по приезде начал готовить передачу по ковиду, посвященную вакцинам, современной теории иммунитета и тому, что породило одновременно и донельзя конкретное ковидное безумие, и всю ту общую скверную проблематику, которую приволокла с собой эта вопиющая ковидная конкретика.

Ведь при всей глобальной значимости ковидной конкретики намного важнее тем не менее, что именно она с собой приволокла. Приволокла же она с собой не только позорную победу Байдена на американских выборах, не только новый виток неприятностей для России, порожденный победой Байдена. В постковидный мир вместе с холодом байденовской постжизни вторглось нечто, осуществляющее абсолютное уничтожение всех остатков любой принципиальности.

До избрания Байдена какие-то крохи остаточной принципиальности сохранялись постольку, поскольку хотя бы имитировалось бережное отношение к выборной процедуре. А после избрания Байдена всем было явлено полное безразличие к этой процедуре.

Но только ли к ней? Крупнейшим западным медицинским учреждениям, например Институту Коха, было приказано сфальсифицировать прогнозы, касающиеся степени губительности ковида для населения отдельных стран и планеты в целом. И эти западные медицинские учреждения, гордившиеся своей независимостью, выполнили приказ и сфальсифицировали прогнозы. Тем самым из нашей жизни исчезли не только ужимки и прыжки, связанные с демонстрацией особой заботы о выборных процедурах, но и аналогичные ужимки и прыжки, связанные с особой заботой об интеллектуальных процедурах.

Рухнул не только авторитет избиркомов и политических партий, продемонстрировавших безразличие к электоральному принципу.

Рухнул авторитет науки, продемонстрировавшей безразличие к достоверности собственных суждений. Сегодня это касается суждений по поводу ковида. А завтра? И можно ли, проявив однажды такое демонстративное безразличие к достоверности собственных суждений, убедить общество в том, что оно должно по-прежнему верить в достоверность каких бы то ни было научных данных и вердиктов?

Политики наплевали на принцип достоверности политической процедуры.

Ученые наплевали на принцип достоверности научной процедуры.

При таком бесстыдном отношении к ряду фундаментальных принципов можно ли сохранить какую-либо принципиальность вообще?

Понятно, что в декларировавшейся ранее принципиальности имела место определенная доля лукавства, и немалая.

Но, во-первых, речь шла об определенной доле этого лукавства, а не о стопроцентном лукавстве.

А во-вторых, до поры до времени лукавство всё же скрывалось, и человечество жило в мире дозируемого и скрываемого лукавства. Теперь ему предстоит жить в мире лукавства абсолютного и нескрываемого. А это совсем другой мир.

Можно ли оторвать обсуждение ковида как такового от приволоченного ковидом в мир нового состояния, характеризуемого таким переходом к лукавству абсолютному и нескрываемому? Мы ведь пока с трудом представляем себе, что это за новое состояние, какое качество человеческой жизни будет им порождено, как будет в нем функционировать даже относительная управляемость текущими процессами, что породит отсутствие такой управляемости.

У одного моего знакомого на определенном этапе возникли достаточно крупные проблемы в сфере его основной предпринимательской деятельности. Этот знакомый избыточно нервничал, что угрожало состоянию его здоровья. При этом он был страстным охотником. И чтобы отвлечь его от неприятностей, друзья посоветовали ему съездить на охоту. Знакомый мрачно посмотрел на друзей и сказал, что он не егерь.

Он не егерь, а я не медик. Моя профессия — обнаружение крупнейших вызовов и обсуждение возможных ответов на эти вызовы. Я готов исследовать медицинскую проблематику, погружаться в нее, если это необходимо для более внятного обнаружения вызовов, порождаемых этой проблематикой и при этом никак не сводимых к ней.

Но я не готов исследовать медицинскую проблематику как нечто самодостаточное. Тем более что в случае ковида она такого самодостаточного характера явным образом не имеет.

Возможно, ковид был вброшен для фундаментального изменения человеческого бытия.

А возможно, он был вброшен для реализации ряда масштабных конкретных целей. Например, для изгнания Трампа, избрания Байдена, демонизации России и Китая, избавления глобального либерализма от его консервативного конкурента.

Но даже если ковид был вброшен для реализации этой конкретики (а лично я в это не верю), то конкретика поволокла всё куда-то дальше, она поволокла за собой фундаментальные изменения человеческого бытия. Общим знаменателем этих изменений является добивание всяческой, пусть даже сколь угодно реликтовой и лукавой, принципиальности.

Байденизация и ковидизация мира (а они, между прочим, идут рука об руку, и это уже очевидно) являются огромным вызовом для России. Готова ли наша страна в ее нынешнем состоянии ответить на этот вызов?

Я убежден, что не готова. И что у нее осталось страшно мало времени для того, чтобы предуготовиться.

Постсоветская Россия заявила, что она станет страной с открытой экономикой, входящей в западную цивилизацию. И она начала всерьез реализовывать эту задачу.

Для ее реализации потребовалось обнуление прежних мессианских амбиций, как коммунистических, так и иных.

А также специфическая организация всей российской жизни: этической, идеологической, социальной, политической, экономической, культурной и так называемой повседневной.

Такая реорганизация жизни потребовала создания определенных институтов. А также формирования реорганизующих жизнь групп российского населения, гордо именующих себя постсоветской элитой.

Сформировались соответствующие институты и группы. За тридцать лет постсоветской жизни они приобрели достаточную весомость.

Теперь России сказано, что ее открытость будет использована Западом для системного демонтажа российского государства и российского общества, а ее иллюзии по поводу вхождения в Запад следует выбросить на помойку.

Если Россия останется открытой и не выбросит эти иллюзии на помойку, то она будет ликвидирована в ближайшее десятилетие. Да и что значит остаться открытой и не выбросить прозападные иллюзии в условиях, когда тебя закрывают извне и каждый день глумятся над твоими иллюзиями? Это значит превратить открытость и иллюзии по поводу вхождения в Запад в некие бессмысленные фантомные боли, сочетаемые с проклятиями в адрес Запада, который, конечно же, является средоточием блага, но почему-то нас не любит.

Запад на это отвечает: «Да, я средоточие блага, а не люблю вас потому, что вы средоточие зла, новая редакция «империи зла».

Россия же, соглашаясь с Западом по вопросу о том, что он является средоточием блага, обижается на то, что это средоточие блага не хочет признать Россию чем-либо, кроме средоточия зла.

Понимает ли российское руководство, чем чревато для него такое ущербное позиционирование? Между тем резкое ухудшение мировой жизни началось сразу после краха СССР и коммунизма. Это ведь очевидно. Ковидное безумие и то, что оно с собой приволокло, являются лишь очередной фазой этого ухудшения. А сокрушение России приведет к такому ухудшению мировой жизни, которое впору назвать ее полным расчеловечиванием. Так что на весах и впрямь лежит очень и очень многое. И совсем уж негоже в таких условиях цепляться за псевдооткрытость и псевдозападность, притом что и то, и другое представляет собой только фантомные боли.

Но для того, чтобы за это не цепляться, нужно создать новую реальность ― не открытую и не прозападную. А что будет происходить в этой реальности с созданными для открытости и прозападности группами и институтами? Их можно приспособить к этой новой диаметрально противоположной реальности? Кто-то всерьез считает, что это возможно? Кто-то верит, что данные группы и институты не будут тянуть одеяло на себя, не пожертвуют Россией как целостным государством ради самосохранения? Ведь уже очевидно, что пожертвуют!

Теперь давайте присмотримся к данному сюжету более пристально. Давайте сфокусируемся на нем хотя бы отчасти. А то ведь может получиться так, что мы постигнем суть всех медицинских злоключений и окажемся, постигнув всё это, в пучине безгосударственного антибытия. И что тогда делать со всеми полученными медицинскими и общесистемными знаниями? Да, они абсолютно необходимы, чтобы отстаивать Россию и человечность как таковую. Но чтобы отстаивать Россию, надо ее извлечь из описанной мною ситуации. А отстоять человечность без России нам не удастся. И, кроме того, вряд ли мы согласимся с подобной целевой установкой.

Что такое прежние, основанные на открытости и вхождении в Запад приоритеты в построении отношений с тем, что предлагает нам этот самый Запад? В прежней системе приоритетов принятие всех подобных предложений Запада означало принятие благословенных даров. Более того, твое место в российском социуме определялось тем, каков объем сделанных тебе лично благих даров, то есть этих самых предложений, исходящих от любезного твоему сердцу Запада.

Если, к примеру, этот Запад предлагал тебе стать мормоном, то есть войти в западную авторитетную религиозную структуру, то как ты должен был отнестись к этому предложению в случае, если приоритетом является открытость России и ее вхождение в Запад? Конечно же, ты должен был принять тогда это предложение. И с гордостью являть окружающим свою причастность к Западу, вытекающую из этого твоего принятия. А окружающие должны были ахать и охать и говорить: «Какой же это правильный, эффективный и нужный нашему открытому обществу человек. Его аж сам благословенный Запад принимает, делая епископом своей авторитетной мормонской церкви!»

Так было давеча. Таперича всё начинает меняться, причем изменения эти становятся достаточно существенными, но при этом не до конца внятными. В условиях подобных изменений мормоны из авторитетных представителей благословенного Запада становятся чем? Чем они и являлись ― матерыми американскими спецслужбистами, заточенными на американские цели по уничтожению России. Но мормонская церковь в России и СНГ при этом сохраняется в виде того самого института, который ранее должен был содействовать открытости и вхождению в Запад, а теперь болтается в качестве атавизма прежней эпохи и питается некими фантомными прозападными болями нашей элиты, сохраненными в новую эпоху вопреки всему происходящему.

Причем мормоны ― всего лишь один из элементов нашей прежней прозападной благословенной открытой бытийственности. Есть еще и целый ряд других американских или европейских крупнейших религиозных организаций, обладающих огромными возможностями и ни на йоту не отклоняющихся от задания своих западных хозяев по уничтожению России. И все эти организации расцвели в России и СНГ пышным цветом в эпоху, когда считалось, что вхождение в эти организации было знаком благословенной избранности, а не сопричастности чему-то, что будет уничтожать общество и государство.

А теперь-то что с этим делать?

Вот вопрос, который я не имею права не обсуждать, коль скоро ковидно-байденовское безумие и впрямь заточено и против России, и против человечества. Коль скоро и впрямь это безумие приволокло с собой окончательное истребление всей остаточной, небезусловной, но всё же существовавшей принципиальности.

Нам-то в этом случае совсем уж негоже потакать подобному истреблению остатков принципиальности. Но мы ведь именно истреблением остатков собственной принципиальности занялись в предшествующую эпоху, решив поклониться Западу и открыться ему — не абы как открыться, а с особой, исступленной безоглядностью. И надо сказать, мы, открывшись подобным образом, существенно преуспели в этом себе на горе.

Нельзя уклоняться от обсуждения данного обстоятельства ни под какими предлогами. Ничто не позволяет в нынешней ситуации продлевать уклончивость. С нею надо срочно завязывать, отдавая себе при этом отчет в том, что и избыточная уклончивость, и избыточная порывистость одинаково пагубны.

Мы одинаково погибнем и если начнем оголтело крушить всё наследство прозападной открытости, и если ограничимся косметическими коррективами элитного рельефа и институтов, унаследованных от предыдущей эпохи.

Мы не можем уклониться от необходимости нового отношения к прежнему наследству, ко всем этим западным НКО и религиозным организациям, а также ко всему остальному, что вчера казалось благим и желанным с точки зрения открытости и вхождения в Запад, а сегодня-то обнаружилось в качестве диаметрально противоположного.

И при этом новом отношении мы должны проявлять ту принципиальность, которую Запад решил демонтировать окончательно. Но нам-то категорически не следует, задрав штаны, бежать за этим западным «уничтожительством» остатков принципиальности. Притом что в предыдущую эпоху мы эту «уничтожительность» впитали в качестве нового морального принципа, отвечающего новой целевой установке, она же открытость и вхождение в Запад.

Мы должны решительно и осторожно демонтировать наследство предыдущей эпохи. Признав, что эта эпоха кончилась безвозвратно. И что без подобного демонтажа мы погибнем.

Мы должны проявлять при этом забытую принципиальность.

Мы должны избегать крайностей.

Мы должны понимать, что институты и группы, созданные для того, что считалось благим в предыдущую эпоху, не могут быть сохранены, коль скоро целью является спасение России от скорого и беспощадного сокрушения нашего Отечества Западом.

Реализовать это новое долженствование невероятно трудно. Унаследованные группы и институты будут бороться против реализации этого нового долженствования. И у них есть для этого огромные возможности, порожденные тем, что предыдущее долженствование сделало солью земли российской именно те институты и группы, которые в максимальном объеме вкусили западных благодеяний, проявив те качества, которые позволили Западу излить эти благодеяния именно на эти институты и группы. Притом что Запад не дурак, и не станет изливать благодеяния абы на кого, не сообразуясь никак со своими фундаментальными интересами.

Это у нас с вами была одна эпоха, потом настала другая, требующая диаметрально противоположного. У Запада же с давних пор цель одна — наше уничтожение. И благодеяния он будет изливать на тех, кто может содействовать реализации его целей.

Но еще до того, как начнется наша внутренняя перезагрузка, не имеющая ничего общего с коварными предложениями Обамы, Байдена и иже с ними, и являющаяся чем-то диаметрально противоположным этой перезагрузке извне, надо инвентаризировать наличествующее с минимальной принципиальностью, которая в существенной степени изъята из нашей жизни.

Первый этап нашей новой жизни ― осознание этого изъятия. Мы должны спросить себя, как мы дошли до жизни такой, что же с нами произошло.

Второй этап ― возвращение изъятого. Мы должны выкинутую из жизни принципиальность вернуть.

Третий этап ― разумная, решительная, осторожная перезагрузка изнутри как антитеза навязываемым нам внешним перезагрузкам.

Мы не сможем даже войти в первый этап и тем более решить его задачи, не задав вопрос: «Что же с нами, собственно говоря, происходит? Откуда возникла гниль беспринципности, как она поселилась в душах? Что это за «гнойник довольства и покоя», который «прорвавшись внутрь, не дает понять, откуда смерть»?

Присмотримся к определенным ситуациям с тем, чтобы не обсуждать всё с избыточной абстрактностью.

Оранжевая революция в Армении привела к власти некоего господина Пашиняна. Этот господин заявил сначала, что он будет сражаться насмерть за Карабах с азербайджано-турецким врагом. И послал на эту войну поверивших ему молодых армянских патриотов.

Затем Пашинян этих патриотов предал. Армения потеряла много тысяч молодых парней. А сторонники Пашиняна, в том числе принадлежащие к западным сектам, играющим очень важную роль в поддержке Пашиняна, уже говорят о том, что Карабах принадлежит Азербайджану, и его надо Азербайджану отдать во имя того-то и того-то. Возможна ли в принципе такая установка? Да, возможна. Но тогда она должна была быть изначально заявлена, из этого могли быть извлечены некие дополнительные возможности. А главное, не погибли бы многие тысячи молодых армянских парней. Так ведь нет: сначала этих парней послали на смерть за Карабах, а потом стали ― сперва невнятно, затем всё более открыто ― прорабатывать тему необходимости сдачи Карабаха. И, соответственно, абсолютной бессмысленности смерти этих многих тысяч молодых армянских парней.

Теперь Армения пытается достаточно робко разобраться с Пашиняном. Кто-то бормочет по поводу того, что русские этого не хотят. А когда ставили Пашиняна, то сообразовывались с желаниями русских?

Но для меня не в этом главное. Главное в том, что тысячи армянских семей, исповедующих кавказские традиции, потеряли молодых людей в результате предательства. Тысячи армянских семей — это десятки тысяч родственников, переживающих потерю. И сотни тысяч знакомых этих родственников. Кавказское армянское общество еще не до конца потеряло свою традиционность. И что же?

Огромная масса людей топчется на месте, проявляет нерешительность. Ее проявляют люди с военным опытом (карабахским или иным). Ее проявляют отцы и матери семейств. А Пашинян, ухмыляясь, говорит, что власти не отдаст, потому что ему ее отдавать не хочется. И все должны идти куда подальше со своими страстями по мертвым, национальными интересами и прочей ахинеей.

Я не могу поверить, что армянское общество в силу его кавказской традиционалистской природы может проявить такую растерянность. Но оно же ее проявляет. Притом что опорой Пашиняна, повторяю, стали западные религиозные организации, чей стремительный рост в постсоветскую эпоху перекрыл доминирование Армянской Апостольской Церкви, казавшейся ранее непререкаемым христианским авторитетом.

Есть в этом что-то страшное, скверное и донельзя масштабное, не так ли? Надо это обсуждать? Безусловно.

А разве произошедшее на Украине, где опять-таки западные секты слились в едином экстазе с грекокатоликами и устроили кровавую гражданскую войну, готовую перерасти в большую и самоубийственную войну с Россией, не надо обсуждать под аналогичным углом зрения? Или же надо и тут игнорировать странную, донельзя масштабную скверность происходящего? А также роль всё тех же самых западных сект или религиозных организаций, ориентированных, как и грекокатолики, вовсе не на украинские интересы? Или, скажем так, вовсе не на все украинские интересы. Что знаменует собой эта чуждость национальным интересам подобных сект, являющихся опорой определенных антинациональных режимов?

Разве эти же секты не резвились в Белоруссии?

И, наконец, как можно всё это обсуждать, не обсуждая Россию?

И как можно в подобном обсуждении не проявлять хотя бы минимума принципиальности?

Крохотная Южная Осетия, например, сильно пострадала от фашистского режима Саакашвили, опять же находившегося в очень прочных связях с западными религиозными организациями, защитой прав которых Саакашвили занимался еще до того, как стал кровавым диктатором.

США поддерживают Грузию в ее желании расправиться с Южной Осетией. В чем состоит минимальная принципиальность, сочетаемая с требованиями новой эпохи?

В том, чтобы избавить Южную Осетию от уже состоявшегося в ней засилья всё тех же западных сект. Число сектантов уже исчисляется тысячами. Вместе с семьями и знакомыми это тянет на большее. Налицо очевидный электоральный вызов. Как на него надо отвечать? А главное, как будут действовать на электоральном поле эти же самые секты при продолжении попустительства и наращивания их возможностей?

Вот вопрос, на который надо отвечать Южной Осетии. Это не частное дело данной крохотной страны. Русская судьба уже связана с судьбой Южной Осетии. Любые успехи Запада в Южной Осетии породят определенные вожделения.

Ах, с этим справились? Так и с другим справимся. Мы же уже слышим то же самое и по поводу Карабаха.

Итак, повторяю, любые успехи Запада в Южной Осетии запустят некий «принцип домино».

Но разве внутри России нет тех же самых сект? Притом что свет клином не сошелся на сектах. Речь, повторяю, идет о совокупном наследстве предыдущей эпохи ― эпохи, в которую, повторяю, принадлежность к прозападной секте была не клеймом проклятья, а знаком качества. И обеспечивала определенную элитную мобильность как внутри России, так и на сопредельных территориях, в той же Южной Осетии, которую в предыдущий период не отделяла от Грузии совсем уж непроницаемая стена.

При этом, согласитесь, сколь бы опасно ни было засилье западных сект в оппозиции, неизмеримо опаснее наличие ставленников этих сект во власти. Так ведь? Это опасно и собственно политически, потому что канал во власть дает западным сектам определенные возможности. И в моральном плане, потому что наличие ставленников таких сект во власти подрывает доверие к власти, а это губительно.

Но, повторяю в который раз, подобными сектами, как бы важны они ни были, всё не исчерпывается. Они лишь часть совокупного наследства эпохи открытости и вхожденчества. Что теперь делать с этим совокупным наследством, которое не отделено от власти непроницаемой стеной? Что делать с властным компонентом этого наследства? С Навальным как-нибудь разберемся. А как быть с башнями Кремля, определенным образом проявившими себя в эпоху Болотной? Как быть вообще с двусмысленностью этого наследства? Надо же вначале увидеть и оценить эту двусмысленность. А потом начать с ней как-то разбираться. Желательно и осторожно, и решительно.

В эпоху распада СССР нам говорили: «Начальству виднее. Те, кому положено, проявляют бдительность».

Потом те, кому положено, оказались сторонниками Запада. Товарищ Марчук, который должен был проявлять бдительность на Украине, разве не оказался ревнителем организации УНА-УНСО (организация, деятельность которой запрещена в РФ)? И западенства в целом? Надо ли называть другие имена? Их ведь, как говорится, до и больше.

И как, собственно говоря, должны вести себя даже те, кто проявляет бдительность в условиях этого самого сохранения наследства предыдущей эпохи? Оно ведь, наследство это, является существенным фактором современности. А те, кто проявляет бдительность по долгу службы, очень сильно регламентированы наличием такого существенного фактора современности, как это самое наследство.

Обсуждая всё это на одной из телепередач, я в качестве тревожной частности упомянул наличие в Южной Осетии очень высокого должностного лица, не скрывающего своей принадлежности к секте мормонов, то есть к той секте, которая всегда демонстрировала свою крайнюю солидарность с американскими спецслужбами.

Допустимо ли нечто подобное в новую эпоху? Подчеркну еще раз, что для меня это было важным частным примером. Причем примером на тему «что же с нами происходит?».

Ну вдумайтесь — Южная Осетия является жертвой грузинского саакашвилевского бесчинства. Кровь еще не высохла до конца, и никогда не высохнет до конца. Ни южноосетинская кровь, ни кровь Беслана. Бесчинство это саакашвилевское никуда не делось. Оно по-прежнему вожделеет геноцида в Южной Осетии. Могут ли находиться в этой ситуации на высочайшей административной должности в государстве, призванном защищать народ от геноцида, например, члены грузинской организации «Мхедриони» или лица, связанные с бандами Саакашвили, причем связанные абсолютно обязательными и очевидными отношениями? Что знаменовало бы собой нахождение в ближайшей окрестности югоосетинского Олимпа подобного рода лиц? Как бы к этому отнеслось общество?

Между тем мормоны ничуть не лучше «Мхедриони» или саакашвилевских банд. Скажу парадоксальную вещь — скорее можно (это не значит нужно, а то потом кто-то завопит, что я говорю об этом) договориться с «Мхедриони» или с этими омерзительными саакашвилевскими бандами, чем с мормонами. Потому что мормоны — просто часть американской спецслужбистской элиты. И у них совсем другие возможности, чем у мелких грузинских банд. В этом смысле их не перекупишь, не переориентируешь. Они заточены на уничтожение России, потому что такова установка американской власти. А мормоны — часть этой власти.

Уничтожение России вполне может начаться с кровавых эксцессов на поддержанных ею территориях, включая Южную Осетию.

Так что с нами происходит? Что мы в этой ситуации готовы наблюдать с олимпийским спокойствием?

В ответ на этот мой законный вопрос, масштабность которого, буду это подчеркивать снова и снова, никак не предполагает югоосетинской фокусировки, возникли странные реакции со стороны сначала каких-то пиарщиков, потом югоосетинского МИДа, потом самого президента Южной Осетии.

Я не первый год и не первое десятилетие занимаюсь политикой. И в большей степени, нежели зрители этой передачи, понимаю практическую невозможность возникновения таких реакций вне чьей-то конкретной заинтересованности. Причем речь должна идти не о заинтересованности МИДа или Бибилова. А также не о заинтересованности американского империализма.

В таких случаях всё всегда обстоит иначе — проще, конкретнее и грубее. Так как же именно всё обстоит?

Я задал этот вопрос членам моего аналитического центра. Они достаточно быстро нашли ответ. Найдя же его, предоставили мне необходимые доказательства в виде информационной войны одних югоосетинских групп — антибибиловских, с другими группами, ориентированными на Бибилова. Такая информационная война, порожденная войной собственно политической, то есть борьбой за власть, является крайне прискорбным фактом нашей действительности. К сожалению, силы, отразившие внешнего смертельного врага, быстро успокаиваются, а успокоившись, превращают свою победу в некую избыточную конкуренцию клановых групп.

Видимо, этим силам, отразившим Саакашвили, кажется, что опасность позади, и можно перейти к поствоенной клановой конкуренции. Мне такая позиция кажется глубоко ошибочной. Но она, к сожалению, носит неискореняемый характер, будучи связанной и со структурой общества, и с особыми обстоятельствами так называемого первоначального накопления капитала, осуществляемого в постсоветский период.

В антибибиловском тексте, с которым меня ознакомили, фигурирует не только внутренняя (как говорили ранее — «унутренняя»), но и внешняя фактура. Она представлена агрессивным упоминанием определенного заморского гостя, именуемого комическим персонажем в черных очках. А также крымским клоуном, обвинившим в предательстве антибибиловскую часть осетинских патриотов.

Я вовсе не разделяю пафоса данного антибибиловского текста и категорически не хочу включаться в югоосетинский конфликт между кланами, одинаково противостоявшими ранее внешней предельной грузино-американской угрозе.

Текст же я привожу, потому что, как и подобает таким текстам, он крайне конкретен. И в нем сначала говорится о комическом персонаже в черных очках, стравливающем осетин, потом этот персонаж именуется крымским клоуном, обвиняющим в предательстве невинных людей, потом же он фигурирует в качестве «брехуна в черных очках».

Повторяю, я с этими оценками не солидаризируюсь. Я просто понимаю, что автор оценок вполне конкретен и знает, что говорит. Все, кто участвует в подобных межклановых частных разборках, всегда до предела конкретны и всегда отлично информированы о неких их интересующих частностях, которые из Москвы и в микроскоп не увидишь.

В итоге из нагромождения эпитетов наконец выныривает фамилия того, кто, по мнению автора статьи, подталкивает Анатолия Бибилова к конфронтации с другими югоосетинскими патриотами.

Упоминаемая автором антибибиловского текста фамилия — Сергей Веселовский. Якобы (подчеркиваю здесь это якобы, еще раз обращая внимание на то, что лица, участвующие в конфликте кланов, осведомлены о подобного рода частностях) Бибилов встретился в Крыму с Сергеем Веселовским, представляющим интернет-ресурс News Front, и решил воспользоваться услугами данного человека, построившего прочные отношения с окружением Бибилова. Все услышали слово «якобы»? Я здесь цитирую определенный текст, яростно антибибиловский, оговаривая то, что я по опыту знаю — такие тексты могут очень избыточно поносить противников, но они не грешат в частностях, или очень редко грешат, потому что частности-то авторам подобной межклановой борьбы очень хорошо известны.

Так кто такой Сергей Веселовский, упомянутый автором антибибиловского текста?

Это крымский политик, журналист и общественный деятель, который в 1990-е годы занялся публичной политикой, а с конца 1990-х годов переключился на правозащитную деятельность. Сам Веселовский упоминает несколько организаций, в которых он был или руководителем, или активным участником. В числе этих организаций «Антифашистское движение имени Павла Судоплатова», Комитет гражданской безопасности «Наше право» и незарегистрированное движение «Крымские партизаны».

Веселовский активно участвовал в «Крымской весне», занимал антибандеровскую патриотическую позицию, содействовал присоединению Крыма. В своих воспоминаниях Веселовский говорит о том, что 27 февраля 2014 года крымчане впервые увидели «вежливых людей», а 1 марта 2014 года Веселовский (это цитата из его воспоминаний) вместе со своими товарищами Константином Кныриком и Кириллом Беловым провели пресс-конференцию. При этом в тот же день Совет Федерации РФ дал разрешение президенту России Владимиру Путину использовать вооруженные силы за пределами страны.

После воссоединения Крыма с Россией Веселовский, по его словам, нашел свою нишу как автор и ведущий программы «На самом деле», начинавшейся как часовое политическое ток-шоу, придуманное Веселовским вместе с его товарищем Константином Кныриком. Сначала, еще в украинские времена, программа выходила на одном из крымских телеканалов. А теперь она выходит в рамках работы агентства News Front, которое возглавляет близкий товарищ Веселовского Константин Кнырик.

Поскольку противник Веселовского, стоящий на антибибиловских позициях, обвиняет Веселовского в том, что пробибиловский пиар ведется в том числе с использованием агентства News Front, то уместно вкратце обсудить и это агентство, и его создателя Константина Кнырика. Который присутствовал вместе со мной на той программе Владимира Соловьева, в которой я выразил свое возмущение «мормонизацией» югоосетинской президентской администрации. Это не могло по определению не возбудить Кнырика и Веселовского, которые заняты пробибиловским пиаром и воспринимают мои слова не как печальную констатацию, на которую надо отвечать с позиции гражданской ответственности, а как пиар с обратным знаком. «Весь мир — пиар, все люди — пиарщики». И все дальнейшие выступления, в которых все, вплоть до Бибилова, выражали свое негодование моим указанием на эту «мормонизацию» югоосетинской администрации, имеют, как и всё в нашей стране, вполне конкретный источник.

Пробибиловские пиарщики решили, что я атакую Бибилова. И накрутили своих заказчиков соответствующим образом. Ну, так кто же такие News Front и Кнырик с Веселовским?

Про Веселовского я уже что-то сказал. Что же касается Кнырика, то он крымчанин, родившийся в городе Бахчисарай в 1989 году. По образованию юрист. Кнырик возглавляет информационное агентство News Front и информационный центр «Юго-Восточный фронт». Как и Веселовский, Кнырик выступал в защиту русского Крыма еще тогда, когда за это преследовали.

Поскольку, к сожалению, в патриотическое движение, отстаивавшее русскость Крыма, входили очень разные силы, то приходится, оговорив последовательно русскую и патриотическую позицию Кнырика и его соратников, оговорить одновременно и то, в рамках какого конкретного мировоззрения реализовывалась такая патриотическая позиция.

В 2006 году в возрасте 17 лет Константин Кнырик, чей отец Сергей Владимирович был одним из основателей русского движения Крыма, возглавил крымское отделение Евразийского союза молодежи.

Евразийский союз молодежи — это молодежная организация, созданная в 2005 году в рамках международного евра-
зийского движения, возглавляемого Александром Дугиным. О его создании было объявлено на конгрессе интеллектуальной евразийской молодежи. В конгрессе приняли участие представители двадцати четырех регионов России, а также зарубежные гости из Ливана, США и Италии.

На конгрессе лидер международного евразийского движения Дугин и член евразийского комитета движения Валерий Коровин предложили создать Евразийский союз молодежи.

Учредительный съезд Евразийского союза молодежи прошел 26 февраля 2005 года в городе Александров Владимирской области. На съезде присутствовал представитель США — Джастин Коугел из города Сиэтл.

Джастин Коугел, в частности, заявил, что он шесть лет служил в морской пехоте США, однако является противником политики, которая проводится в США последние пятьдесят лет. То есть с 1955 года (еще раз: съезд, на котором выступал Джастин Коугел, состоялся в 2005 году).

Где именно проходит грань между позитивной политикой США, сбросивших атомную бомбу на Хиросиму и Нагасаки и вставших на путь борьбы со своим вчерашним союзником СССР не в 1950-е годы, а намного ранее, Джастин Коугел не сказал. Но сама мировоззренческая ориентация Евразийского союза молодежи как своеобразного — его так зовут — «дугин-югенда» никоим образом не противоречит союзу с крайними американскими консерваторами, ратующими в том числе и за гегемонию США. Дружить дугинисты предлагают только против либералов. И это их последовательная позиция, имеющая свое практическое воплощение в принципе международного единства определенных сил, входящих в так называемый черный интернационал.

Теоретически в этом интернационале вполне есть место мормонам, которые очень консервативны. Повторяю, я не констатирую это, я только говорю о теоретической допустимости подобного. Не более того, но и не менее. Новый правый дискурс, провозглашенный Дугиным, он, знаете ли, таков… Неприятие современного мира, необходимость заменить этот мир сакральным миром Традиции с большой буквы, прошу не путать с обычным традиционализмом… Диктатура новой элиты, соединение Традиционализма с большой буквы, традиционализма солнечных героев, национал-социализма в его определенной редакции, черные знамена с расходящимися из общего центра золотыми стрелами, звезда Чингисхана в темном небе Евразии, звезда тотальной экспансии, она же звезда Хаоса…

Вряд ли стоит мне в этой передаче обсуждать подробнее всю эту хорошо известную идеологическую материю.

Гораздо более содержательным представляется объективный анализ дальнейшей политической карьеры Константина Кнырика.

В 2008 году Кнырик присоединяется к партии «Русский блок», возглавляет бахчисарайское отделение партии и становится депутатом Бахчисарайского городского совета.

«Русский блок» какое-то время держался на плаву, но потом постепенно сошел на нет. Наиболее ярким руководителем «Русского блока» был, конечно же, Александр Григорьевич Свистунов, предлагавший «Русскому блоку» сотрудничать не только с партией Натальи Витренко, но и с крайне антирусским «Братством» Корчинского. Это породило конфликты в «Русском блоке», в итоге преодоленные Свистуновым. При следующем лидере Геннадии Басове партия окончательно сошла на нет.

Людям, мало знакомым с крымской политикой, сообщаю, что «Русский блок» и «Русское единство» Сергея Аксенова — это совершенно разные политические силы. И что какое-то время Сергея Аксенова обвиняли ― справедливо или нет, отдельный вопрос ― в атаках на партию «Русский блок», осуществляемых в интересах «Русского единства».

Я не могу и не хочу оценивать справедливость этого утверждения. Я только подчеркиваю, что «Русский блок» ― это совсем не «Русское единство», что это, как говорят в Одессе, две большие разницы.

Обсуждать политическую карьеру Кнырика слишком подробно — значит уходить от существа вопроса. Поэтому сообщаю зрителю, что в настоящее время, если верить официальным документам, Константин Кнырик является председателем крымского отделения партии «Родина».

В этой связи напоминаю зрителю, что вплоть до краха Игоря Стрелкова активно обсуждалась возможность того, что Стрелков займет лидирующую позицию в партии «Родина». А кое-кто, занимавший серьезное положение, даже говорил, что Стрелкова и послали-то ради пиара партии «Родина». Что председатель партии «Родина» Алексей Журавлев поддерживал инициативы Стрелкова. А идеолог партии Федор Бирюков проводил сравнение Стрелкова с Че Геварой. Бирюкову, этому идеологу партии «Родина», в частности, принадлежит такое заявление: «Мы помним, на мой взгляд, совершенно отвратительный демарш Сергея Кургиняна, который пытался, можно сказать, дискредитировать ополчение. Многие говорили, что Стрелков, скорее всего, исчезнет из медийного пространства потому что он стал неудобной фигурой для определенных сил. Чем, кстати сказать, также пользовалась пятая колонна, которая наперебой твердила, что, мол, власть слила Новороссию. То, что Игорь Иванович недавно собрал пресс-конференцию и четко расставил акценты, — большой плюс и для всех настоящих патриотов, и для самого Стрелкова, который наконец-то начал выходить из тени».

Всё до сих пор выходит и выходит.

Меньше всего меня интересует тут отношение кого-либо к моей личности. Намного важнее другое.

С 2006 по 2012 год партия «Родина» была распущена. Она была вновь восстановлена 29 сентября 2012 года и официально зарегистрирована Минюстом 21 декабря 2012 года.

Председателем партии был избран депутат Государственной думы VI созыва Алексей Журавлев, являвшийся на момент избрания председателем Общероссийской общественной патриотической организации «Конгресс русских общин».

Ох уж мне этот конгресс!

В 1995 году от Конгресса русских общин избирался в том числе и Александр Лебедь. Но Конгресс провалился тогда на выборах. И Лебедь продолжил самостоятельную карьеру, показав на первом туре президентских выборов 1996 года впечатляющий результат и призвав во втором туре россиян голосовать за Бориса Ельцина. Это и привело к назначению Лебедя на пост секретаря Совета безопасности, в качестве такового он подписал позорные Хасавьюртские соглашения.

Лебедь подписал эти соглашения, Стрелков позорным образом бежал и хотел бросить на растерзание весь Донбасс. Всё время позор в основе и предательство этих самых русских интересов. Так ведь?

Мне с давних пор хотелось понять природу странного тяготения «Родины» и «Конгресса русских общин» к людям типа Лебедя и Стрелкова. Понятно, почему эти организации настроены радикально антикоммунистически и антисоветски. Но почему они должны тяготеть к людям, которые проваливаются, сдавая русские интересы? Общеизвестно, что Стрелков целенаправленно сдавал Донбасс. Об этом рассказывали и его ближайшие сподвижники, и он сам.

«Ужасно русский» Лебедь прочнейшим образом взаимодействовал с Шамилем Басаевым и прочими. То есть с врагами русского народа. Лебедь стал архитектором русского позора, который прервался только второй чеченской войной.

Так в чем природа этих тяготений к позорникам? И как ведут себя сами эти позорники? Зачем Стрелков заключил в объятья не только обычных врагов России, но и выродка по фамилии Просвирнин, заявившего, что 22 июня — это день отмщения, то есть день ликования подлинно русских, таких как эсэсовец Дирлевангер, решивших расправиться с «совком» под руководством Адольфа Гитлера. Вот это всё зачем? Оно зачем «Родине», «Конгрессу русских общин», Стрелкову зачем Просвирнин?

Стрелков ведь знал о такой позиции Просвирнина, но это ничему не помешало. Почему? Нет ли здесь чего-то такого, что превращает обычный русский патриотизм, пусть и сколь угодно антисоветский, в нечто диаметрально противоположное и как-то связанное с коллаборационизмом предвоенной и военной эпохи? Крайний антисоветизм ни с каким нормальным русским патриотизмом связан не может быть по определению, так как абсолютная хула на СССР сразу превращает важнейшую часть нашей истории ― противостояние фашизму ― в черную дыру, то есть становится антирусскостью. И тем не менее предположим даже, что каким-то фантастическим образом, невесть каким, этот крайний русский антикоммунистический патриотизм может существовать и быть полноценным. Но при чем тут Дирлевангер, Гитлер, постоянные сдачи русских интересов в Славянске или в Чечне? Нет ли тут какого-то встроенного компонента власовского или квазивласовского типа? Я не утверждаю, что он есть. Но что-то мне подсказывает как минимум небеспочвенность этой моей гипотезы.

Потому что с точки зрения того, что именовалось «открытостью» и «вхожденчеством», любые связи за бугром рассматривались как огромный желанный плюс. В том числе связи с любыми белогвардейцами, как угодно обвалявшимися в ЦРУшничестве или в чем угодно еще. Я знаю, что говорю, и это касалось очень и очень многих.

Но пусть даже такая гипотеза кому-то покажется слишком смелой — согласитесь, налицо ведь во всей этой стрелковщине, лебедевщине, еще бог знает в чем очевидное, совсем уже очевидное размывание даже самой остаточной принципиальности.

Послушайте, если мы переходим в новую эпоху и если в эту эпоху Запад — враг, и мы должны отстраивать антизападную парадигму и закрытость, то нельзя же не признать, что все герои так называемого белого движения были связаны с этим Западом через немцев или Антанту. А значит, были, — коль скоро Антанта, например, была не спасением разумной русской жизни, а расчленением России — а она была именно этим — коллаборационистами, офицерами оккупационных войск.

И если бы они в этом не обвалялись, то значительная часть дворянского офицерства и генералитета, перешедшего на сторону красных, еще бы подумала, как ей определиться.

Но когда этот коллаборационизм был явлен во всей своей непреложности, тогда многие офицеры и генералы окончательно решили, что надо поддержать красных. Разве это не очевидно?

Но если это очевидно, то назвавшись русским державником и антизападником, разве можно одновременно с этим заигрывать хоть с СС, хоть с Дирлевангером, хоть с вот этим коллаборационизмом разного качества, хоть с прочими сходными вещами? Ведь нельзя же (внимание!), если сохранена хоть какая-то принципиальность! Назвался русским державником — борись за расширение русской территории, а не сдавай ее антирусским врагам. Но не тут-то было. Стрелков, перед ним Лебедь, за ним еще что-то маячит. Вот оно — следствие предыдущей эпохи и размывания всяческой принципиальности.

Я убежден, что судьба России решится по-разному в зависимости от того, удастся ли восстановить принцип в качестве краеугольного элемента мировоззрения.

Ты русский патриот? Ты ненавидишь красных? Ты не можешь служить ЦРУ, потому что ЦРУ хочет уничтожить не красных, а всю Россию, и ты это знаешь.

Если продолжится вся эта лебедевщина, стрелковщина и прочее, это предательство под вопли о якобы «ужасной русскости» и о зловещих кознях всяких там кургинянов, то дело плохо. Нам в новую эпоху не выстоять. Вы же видите, что я не проклинаю, не хочу кого-то подвергнуть хуле. Это боль моя, давнишняя, с начального периода газеты «День» и «Завтра» на протяжении всех этих 30 лет. И вот наступила такая эпоха, в которую всё это ну совсем уже неприемлемо. А ведь инерция продолжается.

Вот что мне, к сожалению, приходится обсуждать сразу же после приезда в Александровское. Взяло всё это и вновь вклинилось в мою размеренно-безумную александровскую бытийственность. Повторяю, я скоро вернусь к ковиду. Обещаю, что следующая моя передача о нем состоится до моего отъезда из Александровского. Но для начала я всё же завершу этот вклинившийся в мою жизнь странный и как бы югоосетинский сюжет. На самом деле он отнюдь не только югоосетинский. Он очень серьезный и очень масштабный. А также очень конкретный, грубый, очевидный. Потому что в Южной Осетии есть обычная, классическая, так сказать, партия, прямо и непосредственно сопряженная с российской правящей партией, под названием «Единая Россия».

Партия эта в Южной Осетии называется Республиканская политическая партия «Единая Осетия». Ее создателем был нынешний глава югоосетинского государства Анатолий Ильич Бибилов. Возглавляет ее сейчас в связи с президентством Бибилова председатель парламента Республики Южная Осетия Алан Сергеевич Тадаев.

Не желаю вникать в нюансы югоосетинской политики, но в первом приближении, конечно же, именно «Единая Осетия» является партией Бибилова. Так и должно быть. «Единая Осетия» связана с «Единой Россией», это две правящие партии. Одна в Южной Осетии, другая в России. И никакая другая связка не может иметь места. Слишком опасной является ситуация.

Так почему же защитой интересов Бибилова должны заниматься не пиарщики правящей огромной российской партии, каковой является «Единая Россия», у которой этих пиарщиков, что называется, до и больше, а пиарщики, входящие в партию «Родина», которая прославилась только дружбой с Лебедем и Стрелковым и никаких значимых электоральных результатов не имеет. Ну, вам в простейшем смысле слова это не представляется странным донельзя? И нет ли тут связи между мормонским влиянием в администрации югоосетинского президента и этой странностью, отдающей «Лебедянью» и стрелковщиной?

А что если для «Лебедяни», стрелковщины, той же дугиновщины мормоны — это вовсе не такие ужасные ЦРУшники, а соратники по великой консервативной революции, Черному интернационалу et cetera? Тогда ведь всё становится на свои места, не так ли?

Несколько слов по поводу муссируемой этими странными мудрецами моей якобы имеющей место мании величия в том, что касается признания Южной Осетии.

Во-первых, я никогда не занимаюсь выдумками в коварных вопросах, каковыми по определению является всё, что связано с принятием решений. Решения всегда принимают те, кто на это уполномочен волей народа.

И что? Перед тем как развернуто обсудить это «и что?», я скажу, что во-вторых, решения никогда не высасываются из пальца. И зачастую являются результатом сложнейших интеллектуальных и политических процедур, имеющих в том числе и весьма противоречивый характер.

Да, решения принимают только люди, облеченные определенным полномочиями. Вновь спрашиваю — и что? Констатация данного обстоятельства полностью исчерпывает природу политического процесса? Какой невежда осмеливается утверждать что-то подобное?

Сразу же оговорюсь, что к судьбоносным, по моему мнению, и блестяще реализованным решениям по Крыму я не имел никакого отношения. Но неужели я не имел никакого отношения к тому, что произошло в Донецке? Притом что все решения всё равно принимал только тот, кто облечен высочайшими полномочиями.

Цитата из передачи «ТВ Суть Времени-ДНР. Выпуск 3» от 6 июля 2014

Сергей Кургинян: «Я должен вам сказать, что у меня к господину Стрелкову не было ни одного вопроса на протяжении всего предыдущего времени. Посмотрите, о чем я говорил и как, и вы не найдете ни одного слова плохого в его адрес.

Сейчас я спрашиваю. Первое. Зачем он сдал Славянск? Потому что он его сдал».

===================================================

Так я имел или не имел отношение к решениям, принимаемым в Донецке?

Если не имел, то какого ляда всё выли и выли эти самые псевдопатриоты на все голоса, что я погубил Стрелкова и прочих? Как я мог это сделать, не имея никакого отношения к принимаемым решениям?

Либо я никакого отношения не имел, и тогда нечего выть.

Либо всё не сводится к справедливой констатации, согласно которой дважды два — четыре, а решения принимают те, кто имеет соответствующие полномочия.

Решение об отмене программы Явлинского «500 дней» принял президент СССР Михаил Горбачев, имевший соответствующие полномочия. Это и впрямь как дважды два — четыре. Но Горбачев почему-то принял такое решение, отказавшись от своего же ранее принятого решения, согласно которому программу Явлинского надо принимать как программу Явлинского — Горбачева. Не было бы такого предыдущего решения того же Горбачева, не началось бы раскручивание Явлинского, правда?

Так почему Горбачев от этого решения отказался и принял новое? Потому что Политбюро ЦК КПСС на него надавило? А почему оно надавило? Почему до определенного момента почти все умилялись по поводу программы Явлинского, а потом она была выкинута в помойное ведро?

Ответ на такое «почему» аналитики высокого класса, такие как Джон Кеннет Гэлбрейт, называли наличием тонкой структуры принимаемых решений. Иногда еще называли ее техноструктурой. Кто-то всегда знает о наличии или отсутствии таких структур, а кто-то про это не знает. Но структура существует.

Решение об отставке генерала Александра Лебедя с поста секретаря Совета безопасности принял, конечно же, президент России Борис Ельцин. Он объявил о своем решении по телевидению в программе «Время». Кто еще в этой программе выступал против Лебедя, можете поинтересоваться. Объявив о своем решении по телевидению в программе «Время», Ельцин отменил свои же предыдущие решения. Почему Ельцин принял это решение? Ведь до определенного момента он считал Лебедя своим главным соратником. Что случилось? Какова была тонкая структура принятия решения? И тут опять-таки кто-то что-то знает, а кто-то нет. И с теми, кто не в теме, говорить об этом бессмысленно.

Но это из области важных политических виньеток — так принимают решения, иначе… Гораздо важнее вопрос о вмешательстве и невмешательстве в конкретные политические расклады, осуществляемые после победы сил добра (я говорю серьезно) на территориях, где эти силы сражались с откровенным нацистским злом.

Мне бесконечно дорого политическое спокойствие на многострадальной территории Южной Осетии. И мне до крайности безразлично то, какая из политических элитных групп возьмет верх на очередном этапе регионального политического процесса. Лишь бы Осетия, маленькая Южная Осетия, осталась в нужном состоянии и не оказалась вновь предметом действий, направленных на осуществление геноцида.

В Южной Осетии отпор нацизму героически давали несколько местных элитных региональных югоосетинских групп. После того, как отпор был дан, и произошло признание Южной Осетии Россией, произошло то, что всегда происходит в подобных случаях — группы стали конкурировать между собой. И никакого желания в это вмешиваться у меня и моих соратников не было, нет и не будет никогда. Всё, что нас интересует, — это недопущение политического реванша врага. И я, и мои соратники по аналитической и политической деятельности всегда исходили из этого.

(Продолжение следует.)