Что общего между марксизмом и ведьмами, или как сочетать несочетаемое?
В прошлых статьях мы описали беспрецедентно масштабную забастовку 8 марта в центре Мадрида перед Фонтаном Кибелы, которая формально требовала равенства прав для женщин, но, по сути, больше походила на шабаш и пестрила плакатами про ведьм. Понять, что за субъекты стоят за раскруткой темы феминизма и сопряженных с ней тем в ведущейся информационно-психологической войне, крайне важно, поскольку уже совершенно очевидно, что это не случайное явление, и на его продвижение делается крупная ставка.
Но для начала следует поговорить об идеологической стороне феминизма, и в особенности найти ответ на вопрос: откуда взялись ведьмы, и что означает весь этот бред в XXI веке?
Феминизм внутренне очень неоднороден, имеет много разных течений, изобилует внутренними идеологическими конфликтами и спорами. Среди направлений третьей волны феминизма существуют такие, как анархофеминизм, который борется с угнетением любого рода, а по сути, с любой иерархией. Есть так называемый киберфеминизм, есть квир-теории, считающие пол социальным конструктом. А также есть экофеминизм, который проводит параллель между эксплуатацией природы и женщины в патриархальном западном обществе, и предлагает избавиться от анропоцентризма и следует постколониальной теории, то есть социокультурному наследию колониализма. Последнюю мы и разберем.
Очень часто представительницы феминистских движений называют себя левыми или даже марксистками. Особенно это свойственно последовательницам постколониальной теории, которые обычно считают себя антикапиталистками и антиимпериалистками. Общими факторами во всем этом являются «марксизм» и «ведьмы». На первый взгляд, это кажется полным бредом. Однако давайте разберемся, откуда взялись ведьмы и при чем тут, вообще, марксизм. И главное, как сочетать несочетаемое?
Отсылками к ведьмам пестрят сайты феминисток на всех языках. Многие из этих страниц вообще являются калькой с иностранных сайтов, в основном американских и европейских, таких, как, например, womenation.org и др., которые просто переводят, иногда пытаясь как-то адаптировать материалы к культурной специфике страны. А иногда даже и не считая нужным это сделать (или у них это не очень хорошо получается). В общем, действуют вполне согласно своим колониальным привычкам.
Одной из излюбленных тем на таких сайтах является охота на ведьм в Средневековье, то есть преследования и сожжение ведьм и колдунов в Западной Европе и в Америке в конце XV– конце XVII веков.
Эти сюжеты основаны на реальных исторических фактах. По мнению историков, гонение на ведьм возникло в 30–40-е годы XV столетия в западно-альпийских областях: Савойе, Дофине, Пьемонте и Западной Швейцарии, а многочисленные процессы в этих местах позволяют думать, что есть тесная связь между процессами над ведьмами и борьбой с еретичеством.
В католических странах дела о колдовстве рассматривались церковным судом святой инквизиции, которая, несмотря на свою страшную репутацию, чаще оправдывала подозреваемых. В протестантских странах подобные приговоры выносил исключительно светский суд, и считается, что они были жестче — так, например, это обстоит со знаменитым Салемским делом. Часто такие суды сопровождались дознаниями с использованием суровых пыток и заканчивались сожжением подозреваемых, несмотря на отсутствие реальных доказательств. Распространены были и случаи самосуда над подозреваемыми в ведовстве.
Началом охоты на ведьм инквизицией считается издание трактата «Молот ведьм», который был написан в 1486 году католическим приором, доминиканским инквизитором Генрихом Крамером и издан в городе Шпайере в 1487 году в соавторстве с деканом Кельнского университета и инквизитором Якобом Шпренгером (по крайней мере, «Авторская апология» ему точно принадлежит). Точный перевод названия «Молот Ведьм, уничтожающий Ведьм и их ереси, подобно сильнейшему мечу». Слово «малефика» (на латыни malefica) переводится как «ведьма» женского рода, то есть именно зловредная колдунья, вредящая людям по наущению Сатаны.
В Восточной Европе и на Руси такие практики не были распостранены. Американская исследовательница Валери Кивельсон считает, что ведовская истерия не коснулась православного Русского царства, поскольку православные богословы были меньше поглощены идеей греховности плоти, чем католические и протестантские, и, соответственно, женщина как телесное существо беспокоила и пугала православных христиан меньше. Православные священники были осторожны в своих проповедях на тему колдовства и порчи и стремились препятствовать народным самосудам над колдунами и ведьмами. Православие не испытало того глубокого кризиса, который вылился на Западе в Реформацию и привел к эпохе религиозных войн.
Однако найти такие преследования на Руси идеологически кому-то крайне нужно, и вот ведовские процессы в православии были найдены. Кивельсон обнаружила сведения о 258 ведовских процессах, в ходе 106 из которых к обвиняемым применялись пытки (более жестокие, чем по другим делам, кроме связанных с государственной изменой). И тут же на сайте российских феминисток появилась статья «Ведовские процессы в России».
Правда, в большинстве случаев «ведьмы» оказались мужчинами, да и в этих немногих случаях причины казни, похоже, не слишком ясны. Но это ничуть не волнует авторов статьи, которые рассказывают ужасы о ведовских процессах вообще, приводя несколько примеров из русской истории и превращая всё это в единый тренд. Не перестаешь удивляться тому, как Западу всегда удается свои огрехи и проблемы перенести на совершенно непригодную для этого чужую культурную почву (последнее время уж совсем очевидно грубыми способами), а затем прописать от этого свое же «лекарство».
Для идеологов феминизма это не суть важно. Нужны сожженные ведьмы — значит, будут ведьмы! И кто там потом проверит и разберется, было это на самом деле или нет. Главное, провести операцию лобовой атаки на все христианство.
В книгах феминисток утверждается, что ведьмы были всего лишь женщинами, которые боролись за свои права и за свои древние традиции, не желая подчиняться угнетению со стороны мужчин во время жесткого насаждения патриархата. Причем существует несколько версий появления этого патриархата, который иногда помещают в доисторические времена, а иногда — в начало Нового времени, вместе с появлением капитализма, то есть особо не заморачиваясь, на любой вкус, для приверженцев любых идеологий.
Одной из наиболее раскрученных является книга американской феминистки Сильвии Федеричи «Калибан и ведьма», которую стоит рассмотреть подробно, так как совсем недавно она была переведена на русский язык и выложена на сайте феминисток. Но сначала несколько слов об авторе.
Сильвия Федеричи родилась и выросла в Италии, и в 1967 году переехала в Соединенные Штаты. Она является представителем радикальной автономистской и феминистической «марксистской» традиции, почетным профессором социологии и членом совета частного некоммерческого Университета Хофстра в Хемпстеде, Нью-Йорк. В течение долгих лет она работала в Нигерии, является соучредительницей Комитета за академическую свободу в Африке, членом коллектива Midnight Notes Collective, соосновательницей Международного феминистского коллектива и организатором кампании «Зарплата за домработу».
Тут необходимо пояснение по поводу ортодоксальности ее марксизма. Автономами или автономными группами называются участники определенных независимых леворадикально-либертарианских или анархистских движений. Автономные группы организованы в так называемые affinity groups, связи между которыми довольно слабые. Автономы стремятся создавать независимо от существующего государственного строя свое собственное свободное пространство. В большинстве своем они следуют антиавторитарным, социал-революционным и близким к анархизму идеалам. Правоохранительными органами Германии, Австрии и Швейцарии движение автономов было классифицировано как левоэкстремистское.
Вследствии этого «марксизм» Федеричи крайне проблематичен, да и вообще анархисты на протяжении всей своей истории имели очень сложные и зачастую враждебные отношения с марксистами. Вспомним отношения Маркса и Бакунина, большевиков с махновцами или внутренний конфликт в антифашистском движении в Барселоне в мае 1937 года, в разгар гражданской войны, чуть не стоивший им потери города.
Сильвия Федеричи является действительно авторитетной писательницей в феминистской среде. На своих конференциях она собирает полные залы. В марте 2019 года она была в Испании на I Феминистской встрече по истории охоты на ведьм в Памплоне с 22 по 24 марта, заодно посетив с лекциями Вальядолид, Мадрид и Бильбао.
Название книги Федеричи «Калибан и ведьма» было вдохновлено пьесой Шекспира «Буря». Коммунистическая, как советская, так и кубинская литература, видя во всех талантливых произведениях гуманизм, сравнивала Калибана из шекспировской пьесы с представителями порабощенных коренных народов колонизированных островов, эксплуатируемых белыми завоевателями. Калибан — один из главных персонажей «Бури». Есть мнения, что этимологически это имя было произведено Шекспиром от слова «каннибал», служившего для обозначения карибов — группы индейских народов в Южной Америке. Калибан стал именем нарицательным, со значением «грубое, злобное существо; чудовище». Возможно, что образ Калибана был своеобразной сатирой на образ «благородного дикаря», начинавший появляться с XVII века в Европе, в первую очередь на описанных Монтенем «благородных каннибалов». Образ благородного дикаря (bon sauvage) был особенно популярен в литературе эпохи Просвещения и был призван иллюстрировать врожденную добродетельность человека до его соприкосновения с цивилизацией.
Именно из этого исходит и Сильвия Федеричи, говоря, что так как пьеса Шекспира «Буря» написана с точки зрения победителей (колонизаторов), то и уродливый дикарь Калибан и его мать ведьма Сикоракса предстают в ней как ужасные злодеи. Но на самом деле это образы народа, борющегося за свою независимость, — чернокожее и краснокожее население, которое белым видится уродливым и диким. Как говорит Федеричи, Калибан хотел восстать и убить своих хозяев, однако у него не хватило на это хитрости. Если бы на его месте была ведьма Сикоракса, то она бы точно убила завоевателей и освободилась. Поэтому воспевать надо не столько Калибана, сколько Сикораксу, изгнанную некогда из Алжира, которая «силой чар своих могла повелевать луне и морю, приливы и отливы вызывать».
Сама Федеричи в предисловии к книге пишет: «В «Калибане и Ведьме» представлены основные пункты исследования положения женщин при «переходе» от феодализма к капитализму, которое я начала в середине 70-х, в сотрудничестве с итальянской феминисткой Леопольдиной Фортунати. Первые результаты этого исследования были представлены в книге, которую мы опубликовали в Италии в 1984 году — «Il Grande Calibano. Storia del corpo social ribelle nella prima fase del capitale» («Великий Калибан. История повстанческого тела в первой фазе капитализма»)». Затем она уточняет, что книга была написана «под влиянием дебатов, которые сопровождали развитие феминистского движения в Соединенных Штатах по поиску корней женского «угнетения», и посвящена «выработке политических стратегий, которым должно следовать движение в борьбе за освобождение женщин».
В чем состоял этот спор среди американских феминисток? Вот как объясняет это сама Федеричи: «Я возражала радикальным феминисткам из-за их склонности приписывать ответственность за половую дискриминацию и власть патриархата базису трансисторических культурных структур, предположительно действовавших независимо от классовых и производственных отношений. Феминистки-социалистки, напротив, признавали, что историю женщин нельзя отделять от истории конкретных систем эксплуатации, и в своем анализе отдавали приоритет женщинам-трудящимся в капиталистическом обществе. Но ограниченность их позиции, в моем понимании, привела к тому, что они не смогли распознать в сфере воспроизводства источник прибавочной стоимости и эксплуатации и, таким образом, проследить корни неравноправия (неравного распределения власти) между женщинами и мужчинами, приводящего к вытеснению женщин из капиталистического развития — позиция, которая вновь вынудила нас искать в культурных структурах причину живучести сексизма в мире капиталистических отношений».
Есть много работ, которые ищут корни патриархата в далеких доисторических культурах, сформировавшихся еще на рассвете человеческой цивилизации. Кто-то, как Риан Айслер вслед за Марией Гимбутас, помещает их на древнем Крите, а кто-то, как Герда Лернер, — в древней Месопотамии 3500 лет назад. Эти версии мы еще разберем в следующих статьях. Но здесь целью было заявлено именно соединение феминизма и марксизма, а главное, соединение древних темных культов с марксизмом. Задача и впрямь экзотическая, но с которой, как мы сейчас уже видим, Федеричи и ее предшественницы справились. Книга Федеричи была очень благосклонно принята в кругах даже классических марксистов на Западе. Отчасти, надо полагать, потому что Федеричи вольно жонглирует марксистскими терминами, такими как «пролетариат» и «классовая борьба», что вызывает симпатию у не очень подкованных «тру-марксистов».
Но если хорошенько разобраться, эта книга крайне враждебна марксизму и, по сути, уничтожает его. По ее версии марксизма, «прогрессивным» классом, классом, призванным совершить революцию, является не пролетариат, а… ведьмы (!), и стало быть, нужен реванш ведьм. Но давайте разберемся, куда зовет нас такая «революция ведьм»? Приведу конкретные цитаты.
Федеричи обвиняет Маркса в том, что в своих трудах он не заметил и не описал один из главных факторов перехода от феодализма к капитализму: роль специфического угнетения женщин. Она утверждает: «В то время как Маркс рассматривает первоначальное накопление с точки зрения наемного рабочего мужского пола и развития товарного производства, я рассматриваю его с точки зрения изменений, которые оно внесло в общественное положение женщин и производство рабочей силы». Таким образом, ее описание первоначального накопления содержит набор исторических явлений, отсутствующих у Маркса, и тем не менее, считает Федеричи, «чрезвычайно важных для капиталистического накопления. Они включают: развитие нового полового разделения труда, подчиняющее труд и репродуктивную функцию женщин воспроизводству рабочей силы; создание нового патриархатного порядка, основанного на исключении женщин из наемной работы и их подчинении мужчинам; механизацию тел трудящихся и, в случае женщин, превращение их в машину для производства новых работников. И самое главное, — пишет Федеричи, — я поместила в центре анализа первоначального накопления охоту на ведьм в XVI и XVII веках, утверждая, что преследование ведьм как в Европе, так и в Новом Свете было не менее важно для развития капитализма, чем колонизация и экспроприация земли у европейского крестьянства».
Ее антикапиталистическая и антигосударственная, а прежде всего, антихристианская позиция предполагает, что «в условиях капитализма воспроизводство работников из поколения в поколение и ежедневная поддержка их способности к труду стала „женской работой“, хоть и скрытой из-за отсутствия оплаты под маской персонального обслуживания или даже природного ресурса».
Давайте посмотрим, что по этому поводу писал сам Маркс и обратимся к Коммунистическому манифесту, в котором говорится: «Рабочий становится простым придатком машины, от него требуются только самые простые, самые однообразные, легче всего усваиваемые приемы. Издержки на рабочего сводятся поэтому почти исключительно к жизненным средствам, необходимым для его содержания и продолжения его рода».
То есть воспроизводство пролетариата, по Марксу, уже в принципе включено в стоимость, хотя и оплачивается по вопиющему минимуму, так как эксплуатация ужасна. К тому же говорится, что: «Чем менее искусства и силы требует ручной труд, т. е. чем более развивается современная промышленность, тем более мужской труд вытесняется женским и детским. По отношению к рабочему классу различия пола и возраста утрачивают всякое общественное значение. Существуют лишь рабочие инструменты, требующие различных издержек в зависимости от возраста и пола».
Так при чем здесь сведение роли женщины только лишь к функции воспроизводства пролетариата для капитализма? Наоборот, многие говорят о двойной эксплуатации женщины, и говорят абсолютно справедливо.
Сильвия Федеричи изучает связь крестьянских восстаний позднего Средневековья с охотой на ведьм через призму женской истории, тела и первоначального накопления. «Период смены феодализма капитализмом ознаменовался масштабным геноцидом женщин, и этот геноцид, в свою очередь, стал фактором создания нового патриархатного порядка, в рамках которого сложилось новое половое разделение труда, были пересмотрены понятия женственности и мужественности, женщины лишились контроля над своей репродуктивной функцией и потеряли свободный доступ к наемной работе».
Считается, что в книге сделано своего рода переложение классовой теории Маркса на феминистский лад, но, по сути, происходит полное уничтожение марксизма. Ведь в то время как Маркс и Энгельс в «Манифесте коммунистической партии» 1848 года писали: «Буржуазия лишила священного ореола все роды деятельности, которые до тех пор считались почетными, и на которые смотрели с благоговейным трепетом. Врача, юриста, священника, поэта, человека науки она превратила в своих платных наемных работников. Буржуазия сорвала с семейных отношений их трогательно сентиментальный покров и свела их к чисто денежным отношениям», «марксистка» Федеричи выступает за внедрение денежных отношений даже в отношения между супругами: «Тезис, который вдохновил меня на это исследование, был впервые сформулирован Мариарозой Далла Коста и Сельмой Джеймс, а также другими активистками Движения за оплату домашнего труда в серии статей, которые в 70-е были весьма спорными, но в конечном итоге изменили дискурс о женщинах, воспроизводстве и капитализме». Как мы уже видели, она была соорганизатором одноименного движения за оплату домашнего труда.
Оплачиваемый домашний труд феминистки окрестили «репродуктивным трудом». К нему относится не только общая работа по дому: уборка, приготовление пищи, покупки и т. д., но и рождение детей, и уход за ними. Что в этом плохого? В принципе, материнский капитал — это и есть своего рода помощь материнству, так как после рождения ребенка и до определенного возраста женщина выпадает из трудовой жизни, зачастую с соответствующей потерей должности, если не полностью работы (что в принципе запрещено, но некоторые недобросовестные работодатели умудряются найти предлог, чтобы уволить женщину, ушедшую в декрет, или по возвращению сделать ей условия труда настолько нестерпимыми и не совместимые с материнством, что ей приходится уходить с работы самой).
Хорошо развитая социальная структура, такая как ясли, детсады, школы, бесплатные «продленки», внешкольные занятия, доступное здравоохранение, тоже входит в социальный пакет, который хоть и не монетизирует «репродуктивный труд» напрямую, но является существенной помощью семье в решении вопроса о рождении детей. Эта инфраструктура может играть очень значимую роль для демографии, что противоречит мировому тренду снижения рождаемости и вряд ли будет поддержано в США и ЕС. Но странам, которые все-таки хотят улучшить свои демографические показатели, стоит серьезно задуматься над этими важными факторами. Организация общин взаимопомощи, где дети могут воспитываться в большом тесном коллективе, также является хорошим решением. Такой опыт в мире есть, например, в той же Латинской Америке.
Что тут не так? А то, что основным аргументом европейских и американских феминисток (а за ними это начинает быстро распространяться по всем странам мира) является заведомо враждебное отношение к мужчинам как к эксплуататорам и угнетателям, которые используют это положение женщин, чтобы отстранить их от политической борьбы или общественной деятельности, сделать их невидимыми для общества с их проблемами. При этом классовая теория начинает подменяться теорией гендерной. Все мужчины, включая пролетариев, — плохие, все женщины, включая капиталисток, — хорошие. При чем тут Маркс? Феминистки идут дальше и говорят о том, что любые действия мужчины по отношению к женщине являются эксплуатацией. Она готовит обед мужчине — это эксплуатация. Она заботится о доме — это эксплуатация. Рождение ребенка — эксплуатация. Перечисление можно продолжить. Доведя все до абсурда, феминистки начинают бороться против эксплуатации. То есть фактически они вводят внутрь семьи те самые капиталистические основания, о борьбе с которыми заявляют.
Одно дело — поддерживать семью как единое целое, не создавая конфронтации и конфликтности внутри нее, и совсем другое дело — настраивать всех женщин на внутрисемейную войну, постулируя, что мужчины веками эксплуатируют женщин (это записывается уже даже во многих национальных законах и в международных конвенциях), да и к тому же веками жгли их, обвиняя в колдовстве. Создается информационный фон, враждебный семье как таковой.
Как именно действует подобная феминистская концепция, к чему приводит уже сейчас и чем чревата в самом ближайшем будущем, мы рассмотрим дальше.
(Продолжение следует.)
