«Чужие» среди нас
Итак, в прошлый раз мы остановились на том, что в мире и почти всегда в согласии (за исключением разных острых моментов истории) в России фактически живут два народа: небольшой, но очень напористый народ, ориентирующийся на Запад, и большой народ, к Западу относящийся индифферентно.
В последнее время — в связи с событиями на Украине и присоединением Крыма — противоречия между этими двумя народами стали очень заметными и привлекли к себе всеобщее внимание. Опять заговорили о пятой колонне... В этой связи очень важно понимать, как же именно расположилась пятая колонна в стране и в головах граждан России. Вот, например, на рис. III-1 можно видеть, что прозападные настроения более свойственны молодым гражданам (или что молодые граждане более подвержены «тлетворному влиянию», как говорили прежде, Запада).
Отдельно хочется обратить внимание на то, что во всех возрастных группах значения индекса серьезно отрицательны, хотя отличаются друг от друга статистически очень значительно. Это связано с тем, что безоговорочных любителей Запада в России все же мало (максимум 7 %, как мы уже говорили), они распылены между разными социально-демографическими группами и ни в одной из них не могут создать видимого перевеса мнений в свою сторону. Однако по значению индекса можно видеть, в какой группе представителей пятой колонны больше. И таки да — среди молодежи их больше всего.
Но не стоит сразу делать панический вывод, раз среди молодых много западников, то вот, пройдет еще пара десятилетий, и у нас все станут западниками. Судя по всему, закономерность не такова: существенная часть людей, в молодости настроенные прозападно, по мере взросления и набора жизненного опыта меняют свои оценки и «превращаются» в антизападников. А на их место приходят новые молодые западники. Конечно, не все с возрастом вливаются в ряды большинства, но всё же тенденция такая есть и она очень заметна. Вероятно, западничество — это такая своего рода детская болезнь. Которая связана с широко известным большим, чем у взрослых, радикализмом и стремлением к новому.
Но если зависимость индекса прозападности от возраста очевидно существует и очень заметна, то зависимости прозападности от уровня образования практически не выявлено — см. рис. III-2.
В первый момент это чрезвычайно удивляет. Поскольку из опыта кажется, что пятая колонна состоит в основном из «интеллигенции», а интеллигенция — это высшее образование, то интуитивно ожидаешь, что вместе с ростом уровня образования будет расти и прозападность. Но по данным нашего опроса такой зависимости нет! Это значит, что «кажется» нам неправильно. Пятая колонна состоит не из одной только «интеллигенции», а повышение уровня образования не приводит автоматически к развороту лицом к Европе и противоположной частью тела — к России. А те колебания значений индекса, которые можно видеть на рис. III-2, определяются, конечно же, возрастом. Группа с незаконченным высшим образованием — это по преимуществу студенты, то есть молодежь, группа с неполным средним образованием включает много школьников старших классов, то есть опять же молодежь.
Очень интересно было узнать, как обстоят дела с прозападностью/антизападностью в отдельных регионах Российской Федерации, то есть какова концентрация пятой колонны в разных регионах — см. рис. III-3.
Регионы, оказавшиеся в верхней части таблицы, можно условно считать «прозападно настроенными». Нет ничего удивительного, что среди них оказались обе столицы — Москва и Петербург. Пятая колонна вообще, как известно, имеет непреодолимую тягу к столицам, потому что именно там возможно найти покупателя на ее услуги. Другое дело — Пермский край. Возможно, относительно большое количество западников в ней объясняется, во-первых, тем, что Пермь — это студенческий город (то есть опять же возрастом респондентов), этим же можно объяснить и присутствие в верхней части списка Томской области, поскольку Томск — тоже очень студенческий город. А возможно, во-вторых, что на Пермский край оказала-таки воздействие многолетняя подрывная деятельность г-на Гельмана. А вот причины, по которым среди «прозападных» оказались такие регионы, как Калмыкия, Мордовия и Магаданская область, сходу в голову не приходят и, конечно, требуют специального изучения.
Очень ясно прослеживается зависимость силы притяжения Запада от отношения к религии — см. рис. III-4.
Очевидно, что вера (неважно, в какого бога: в группу «верующие» объединены и православные, и мусульмане, и иудеи, и протестанты всех видов, и буддисты) как-то не способствует особой любви к Западу. Во всяком случае, среди верующих западников меньше всего. А больше всего — среди неверующих, то есть среди атеистов. Вероятно, то наступление на традиционные ценности и на религию вообще, которое в последние десятилетия ведет Запад, очень хорошо чувствуется гражданами России. И, соответственно, производит особо отталкивающее впечатление на верующих и совсем не такое отталкивающее — на людей неверующих или не воцерковленных.
Так же явно, как и от веры, прозападность зависит от того, к какому социальному слою относят себя опрошенные — см. рис. III-5.
Из рисунка хорошо видно, что чем больше человек ассоциирует себя с элитой (которая у нас в опросе называется «высшим социальным слоем»), тем более он прозападный. Возникает даже вопрос: а что именно в таком случае люди считают элитой? И подозрение: может быть, «высший социальный слой» — это просто западники, причем не столько по убеждениям, сколько по возможностям реально жить на Западе или хотя бы «как на Западе»? Нет, в принципе ничего удивительного: нас еще в школе учили, что к национальному предательству больше всего склонны именно элиты, но чтоб это было так заметно по результатам многотысячного опроса... Но что есть — то есть. Зафиксируем: чем выше человек оценивает свой социальный статус, тем более прозападные позиции он занимает. Что не может не тревожить. Потому что если субъективные представления людей хоть частично соответствуют их объективному положению в обществе (а обычно соответствуют), то, значит, элита наша — того... Впрочем, это не новость, конечно.
Выводы о тонких взаимоотношениях элиты и Запада полностью подтверждаются данными о связи желания быть испанцем ориентации на Запад с доходом респондентов — как объективным (в январе текущего года), так и «субъективным» (по самооценке респондентов) — см. рис. III-6 и III-7.
Можно видеть, что чем выше доходы респондентов — и реальные, и по отношению к среднему по стране уровню доходов — тем сильнее выражена ориентация в сторону Запада, а чем меньше доходы — тем в большей степени выражена антизападность. То есть «много денег» и прозападность — близнецы-братья. Даже не знаю... возникает ощущение, что деньги и прозападность — это какие-то сообщающиеся сосуды: деньги прибывают — выдавливают собой «любовь к отеческим гробам» и ее место занимает любовь к Западу, а когда деньги тают — возвращается антизападность, выдавливая Запад из человека.
Механизм этой зависимости более-менее понятен. Деньги — это возможности для потребления. А наилучшие возможности для потребления — на Западе. Поэтому, видимо, люди с деньгами начинают как бы примериваться к Западу, прислушиваться к нему, начинают «лучше его понимать». И в результате сдвигаются в его сторону ценностно. То есть как бы «мимикрируют» под Запад. Интересно было бы отдельно исследовать, что происходит, когда деньги у ранее обеспеченных людей исчезают — дрейфуют ли они в ценностном плане обратно или остаются западниками-бессребрениками?
Наш «любимый» и много раз уже анализировавшийся вопрос № 17 — о том, надо ли менять российские законы только потому, что они изменились на Западе, может служить как бы проверочным по отношению к индексу «Стремление на Запад»: в индекс он не входил, но по если наш индекс что-то значит, то корреляция с ответами на вопрос № 17 должна быть очень высока. Так и есть — см. рис. III-8.
Хорошо видимая на рис. III-8 зависимость подтверждает, что индекс «Стремление на Запад» имеет именно тот смысл, который мы в него вкладывали. Мы видим, что среднее значение индекса у людей, готовых «лечь» под Запад добровольно и даже в инициативном порядке, практически в три раза больше, чем среднее значение индекса у тех, кто вообще не рассматривает Запад как пример для подражания (во всяком случае — в сфере законодательства).
Такая же сильная корреляция индекса «Стремление на Запад» с вопросом № 18 — о допустимости диктата международных организаций — см. рис. III-9. Даже комментировать неинтересно.
Ну вот, теперь, когда мы более-менее познакомились с особенностями состава и мнений наших двух пока дружественных «народов», мы можем посмотреть, что думают эти «народы» (в среднем) относительно различных законодательных нововведений, которые очень хочет учинить у нас Запад, чтобы мы последовали за ним по пути морального разложения и общего упадка нравов. К сожалению, привести распределения по всем вопросам не удастся — это заняло бы слишком много места. Но особенно показательные вопросы мы всё же приведем. Но комментировать не будем — читатели сами смогут увидеть всё, что нужно.
