Национализация как акт спасения
В конце ноября Пермская художественная галерея отметила свое 95-летие. В рамках юбилейных мероприятий в Пермской библиотеке имени Горького состоялась Научно-практическая конференция «Художественный музей: коллекция — выставка — зритель», собравшая экспертов — научных сотрудников, искусствоведов, работников музеев — из разных регионов страны.
На одном из мероприятий конференции собравшимся было предложено обсудить роль национализированных частных коллекций в формировании музеев и роль личности в музейной практике. Модератором встречи выступила директор «Государственного мемориального историко-художественного и природного музея-заповедника В.Д. Поленова», Поленова Наталья Федоровна.
Живой интерес собравшихся вызвал вопрос национализации произведений искусства в первые годы советской власти, ее причин и итогов. Мнения по данному вопросу у представителей музейного дела разделились: для одних начальный период СССР неразрывно связан с «ужасной национализацией» (Н.Ф.Поленова), для других — со спасительным значением данной государственной программы, позволившей сберечь большое количество произведений искусства, брошенных бежавшими белыми дворянами.
Как известно, государственная политика большевиков строилась на приоритете народного просвещения над частной собственностью; за первый год советской власти было издано два декрета о национализации произведений искусства: декрет ВЦИК от 29 декабря 1917 года и декрет СНК от 26 ноября 1918 года. Первый подразумевал национализацию работ умерших авторов и исполнялся Народным комиссариатом просвещения. Второй расширял возможности национализации, и подразумевал национализацию произведений живущих авторов, предполагая выплату авторского гонорара.
Подводя итог прочитанным докладам и призывая всех к обсуждению, Н.Ф. Поленова заявила: «Красной нитью у нас прошли такие страшные слова, как национализация, реквизиция, каталогизация и прочее. Хотелось бы поговорить об этом. Ведь за каждым актом, за каждой записью в инвентарной книге стоит человеческая судьба. Кто эти люди, которые проводили реквизицию? Реквизировали эти произведения искусства, отбирали их у художников, потом не отдавали. Насколько они были культурны? Насколько они были образованы? Насколько они понимали, с чем имеют дело?».
По мнению Н.Ф. Поленовой, в национализации «ужасен» сам факт экспроприации, при этом не важно, что страна получила в итоге: не важны ни музеи, полные замечательных произведений искусства, ни спасенные от уничтожения коллекции.
Однако не все эксперты согласились с такой оценкой культурной политики конца 1910-х — начала 1920-х годов. Так, заведующая отделом искусства XX века в Пермской государственной художественной галерее Тамара Дмитриевна Шматенок привела в пример деятельность П.М.Третьякова, фактически занимавшегося той же национализацией.
«Что сделал Третьяков Павел Михайлович? — задала вопрос модератору искусствовед. — Все деньги, всю жизнь, отдавал государству: государство, возьми! Как смысл своей жизни. Он отдавал государству — то есть национализировал».
Поддержать коллегу вызвалась Наталья Владимировна Герасимова — научный сотрудник отдела изобразительного и декоративно-прикладного искусства, Института языка, литературы и искусства им. Г.Ибрагимова, Академии наук Республики Татарстан: «Все-таки в этом процессе нельзя забывать еще про один аспект: национализация во многих случаях была актом спасения».
Н.В. Герасимова привела в пример опыт национализации в Казани, которая стала возможна после того, как с отходом армии Колчака большая часть дворянства и интеллигенции бросила на произвол судьбы ценнейшие произведения искусства.
«Плюс, нельзя забывать о крестьянских бунтах – продолжала Герасимова, — которые разграбляли и сжигали помещичьи усадьбы. А ведь там, как писали сотрудники тех же двадцатых годов, там хранились настоящие сокровища. Надо сказать, что в двадцатые годы очень много было сделано для спасения произведений искусства. <…> Безусловно, были и страшные моменты, когда приходили и забирали. На это нельзя закрывать глаза — это было. Но не менее важен тот факт, что многое спасли».
Подводя итог, Т.Д. Шматенок охарактеризовала позицию негативного отношения к национализации, как однобокое представление истории «в черной краске», а также добавила: «Не надо забывать, что это была государственная политика. Мы привыкли говорить, что если власти, то они плохие. Работая в архивах, я поняла, что наша история до такой степени сложная, до такой степени многогранная! Там чаще надо скальпелем, но никак не топором и молотком».
Стоит отметить, что одно из первых пополнений коллекции пермского музея в 1920-е годы осуществлялось за счет Государственного музейного фонда, созданного в результате национализации частных собраний. Именно этим обусловлено создание Пермской галереи в 1922 году. Однако сегодня, как оказалось, не все готовы признать вклад национализации в развитие современного искусствоведения.
