Маннергейм — герой-освободитель или палач финского народа?

Про Маннергейма существует много мифов, мы рассмотрим миф, касающийся революционных событий в Финляндии, — миф о том, будто Маннергейм освободил Финляндию от России.

Сразу после победы белых среди финских историков родилась белая парадигма в отношении событий января-мая 1918 года. Согласно этой парадигме, лишь победа над красными и вытеснение русских войск позволили стране стать независимой. Только после Второй мировой войны в Финляндии появились историки, которые стали рассматривать эту войну как гражданскую, редко — как классовую; иногда употреблялось слово «мятеж».

В 1999 году были опубликованы мемуары Маннергейма на русском языке, в которых глава, посвященная событиям борьбы белых и красных, называется «Освободительная война». И сегодня не только в Финляндии, но и в России есть люди, которые Маннергейма считают национальным героем Финляндии, завоевавшим ее независимость. Миф об этом распространялся прессой во время попыток увековечить память Маннергейма в России. Однако существуют факты, которые ставят под вопрос такую трактовку войны.

Маннергейм, будучи главнокомандующим войсками белой армии, действительно внес существенный вклад в поражение финляндской революции, так как владел большим практическим военным опытом. Один из лидеров финляндской революции Куллерво Маннер писал впоследствии, что военное искусство красных было во много раз слабее, чем военное искусство белых. В Красной гвардии были большие проблемы с разведкой, не уделялось внимания связи и охранению. И эти недостатки являлись следствием слабости командования и штабов. Маннергейм также писал о слабости командования красногвардейцев.

Мы покажем следующее:

• Социал-демократы, против которых сражался Маннергейм, были намного большими патриотами, чем белое руководство. Они внесли большой вклад в независимость своей страны, и их правительство действовало на благо Финляндии.

• Война началась, когда Финляндия уже была независимой, а целью войны было не освобождение от России, а подавление восстания.

• Война привела к потере независимости Финляндии, полученной от большевиков, а потому эту войну нельзя называть «освободительной».

Красные — сторонники независимой Финляндии

После окончания «освободительной» войны на территорию России ушли от 10 тыс. до 13 тыс. финских беженцев. Красных финнов, оказавшихся в заключении (а это, по разным данным, от 70 тыс. до 90 тыс. человек), судили за государственную измену, закон о которой был принят в 1894 году. Однако именно социал-демократы, в отличие от буржуазных партий, последовательно вели линию на независимость Финляндии вплоть до обретения этой независимости.

• Социал-демократическая партия Финляндии (СДПФ) образовалась как рабочая партия в 1899 году, и в ее программе заявлялось, что предпосылкой для экономического и общественного освобождения рабочих «является сохранение национальной самостоятельности Финляндии».

Примерно в это время, в 1900 году, Маннергейм делает карьеру в русской армии: получает первую русскую награду (орден Святой Анны 3-й степени) и возглавляет канцелярию конюшенной части.

Чуть позже «кагал» — организация «пассивного сопротивления» царской политике нарушения законов Финляндии — заклеймил Густава Маннергейма как изменника: его имя было опубликовано в списке офицеров-финнов, служащих в России и отказавшихся выйти в отставку в знак протеста против упразднения царем финских войск.

• В 1905 году во время всеобщей забастовки на рабочем митинге в Таммерфорсе был принят так называемый «Красный манифест», в котором говорилось о необходимости установить право Финляндии на полное самоопределение и собственное законодательство. На самоопределение тогда не замахивались даже «конституционалисты», которые всего лишь требовали «восстановления законности», то есть отмены царских законов, принятых по новому порядку, установленному Манифестом Николая II от 3(15) февраля 1899 года. Согласно Манифесту, законы, касающиеся общегосударственных дел, могли быть изданы без согласия Сейма; Сейму принадлежала только консультативная роль, и его отрицательное заключение для таких законов не было препятствием для вступления закона в действие на территории Финляндии. Пер Эвинд Свинхувуд, будущий председатель буржуазного белого правительства, в то время был «конституционалистом», членом Младофинской партии.

А ротмистр Г. Маннергейм в 1905 году писал из Манчжурии отцу: «Сегодня прочел в информационной армейской газете, что генерала Клейхилса собираются назначить генерал-губернатором в Финляндию. Как это приятно звучит — Финляндия под кнутом наместника. Если знаешь, как привычно для него использовать кнут, приходится признать его на редкость подходящим для этой должности». В опубликованном письме нет кавычек, которые могут говорить о сарказме или о чужих словах.

• В июне 1917 года IX съезд СДПФ принял резолюцию, которая также требовала государственной самостоятельности Финляндии: «...требованиям русской буржуазии опеки над Финляндией финляндская с.-д. партия противопоставляет требование государственной самостоятельности для финского народа, так как лишь в рамках свободного Финляндского государства финляндский рабочий класс может беспрепятственно вести свою классовую борьбу, незыблемо сохранять достигнутые им результаты и успешно выполнять свое назначение в международном освободительном движении пролетариата. В качестве самостоятельной республики, свободной, подле свободной России, Финляндия займет свое настоящее место». Когда после принятия закона о верховной власти Сейм был распущен Временным правительством, социал-демократы не смирились. Они созвали в сентябре 1917 года заседание, при этом буржуазная фракция саботировала заседание, не явившись на него. Таким образом, социал-демократы были единственной партией в Сейме, которая последовательно выступала за независимость Финляндии.

Маннергейм в это время, в июне 1917 года, продолжал служить Российскому государству, получил звание генерал-лейтенанта. Чуть позже он принял решение покинуть российскую армию, однако побудила его к этому вовсе не великая любовь к Финляндии. В своих мемуарах Маннергейм писал, что решил уйти из армии, так как не принял солдатскую вольницу, возникшую в армейской среде после революции: «Я окончательно утвердился в мысли, что командир, который не способен защитить своих офицеров от насилия, должен расстаться с российской армией». То есть Маннергейм расстался с российской службой из-за нежелания продолжать свою прежнюю жизнь в России после революции, а вовсе не из-за стремления сделать Финляндию независимой.

Финляндия уже была независимой при начале боевых действий

Желая свободы для своей страны, социал-демократы понимали, что угнетение народу несут не русские как таковые, а русская буржуазия, и что революция поможет Финляндии получить независимость. Мы знаем, что марксисты, в том числе Ленин, поддерживали национально-освободительную борьбу. После Великой Октябрьской социалистической революции Советское правительство утвердило Декларацию прав народов России, в которой говорилось о необходимости добровольности союза народов и провозглашалось «право народов на свободное самоопределение, вплоть до отделения и образования самостоятельного государства».

Социал-демократы приехали в Петроград для переговоров о получении независимости Финляндией и получили предварительное согласие. Тогда делегация финляндского Сената официально обратилась к Советскому правительству о признании независимости. Декрет Совнаркома 31 декабря признал независимость Финляндии, а 28 января 1918 года III Всероссийский съезд Советов этот декрет утвердил. Съезд выразил убеждение, что советская власть будет способствовать появлению братского союза свободно соединившихся советских республик. Этот же съезд принял Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа, в которой предоставлялось право рабочим и крестьянам каждой нации самостоятельно принимать решение об участии в федеральном правительстве.

Таким образом, когда финляндские социал-демократы 28 января 1918 года сформировали рабочее правительство, Финляндия была независимой республикой, а предполагавшийся Россией в будущем братский союз планировался исключительно на добровольных началах. Это значит, что вся дальнейшая борьба с социал-демократами никак не может рассматриваться как борьба за независимость.

Красные действовали самостоятельно, а не по указке России

Буржуазные историки обвиняют красных в том, что те, поднимая восстание, якобы действовали по указке России, изменяя своей стране. Однако факты этому противоречат.

После Октября русские революционеры действительно советовали финляндским товарищам использовать их опыт и брать власть в свои руки. Однако финны, несмотря на тесное сотрудничество с русскими товарищами до революции, придерживались другого взгляда на необходимость вооруженного восстания и действовали самостоятельно. Ленин даже заявил бургомистру Стокгольма социал-демократу К. Линдхагену в начале января 1918 года, что руководство СДПФ предало революцию.

Финляндские социал-демократы не взяли власть тогда, когда им это советовали и когда это могло принести успех. Советские лидеры советовали это делать при проведении всеобщей ноябрьской забастовки 1917 года, во время которой власть практически уже была в рабочих руках. Но рабочие взяли власть в январе, когда буржуазия уже в значительной мере подготовилась к отпору. Ленин говорил своему финскому помощнику Э. Рахья: «Нет, товарищ Рахья, сейчас вы не победите».

Не русские революционеры побудили социал-демократов поднять восстание, а реакционные действия буржуазии, открыто поддержавшей шюцкор. Шюцкор — это неофициальные боевые отряды, созданные в противовес левому движению. В ряде воззваний и прокламаций финляндских революционеров особо подчеркивается вынужденность взятия власти. Подействовали давление уже начавшейся гражданской войны и угроза лишиться завоеванных забастовкой уступок (например, в ноябре под давлением рабочих Сейм принял закон о 8-часовом рабочем дне).

12 января Сеймом был издан закон, по которому шюцкоровские отряды брались на государственное содержание. На практике это означало упразднение коммунальной милиции в городах, где рабочие имели хоть какое-то влияние, и роспуск отрядов Красной гвардии. Доказательством того, что Сенат начал гражданскую войну до начала восстания, является тайное назначение Маннергейма главнокомандующим белой гвардией 16 января 1918 года, еще до того, как социал-демократы сформировали альтернативное правительство.

Сказанное означает, что восстание поднимали финляндские граждане, а не «оккупационные» русские войска или революционное правительство России. Таким образом, подавление этого восстания никак не может означать освобождение Финляндии от России.

Революционное правительство отстаивало интересы финского народа

Во время революции финляндское рабочее правительство — Совет народных уполномоченных — издало ряд декретов. Декретами были:

• расширены права продовольственных комиссий для равного обеспечения продовольствием населения;

• отменен порядок рабства прислуги (по прежним законам работник нанимался на год, и хозяин распоряжался им по своему усмотрению; за побег от хозяина после найма работник мог быть доставлен полицией обратно, и ему можно было присудить штраф или тюремное заключение);

• предоставлено право торпарям без арендной платы возделывать те земли, на которых они до сих пор проживали;

• увеличен минимум, облагаемый налогом;

• предоставлено женщинам право занимать те же должности, что и мужчинам.

Проект конституции, подготовленный правительством, предусматривал власть народного представительства, избираемого на основании «всеобщих, тайных и пропорциональных выборов».

Мирный договор, заключенный революционным правительством с Советской Россией 1 марта 1917 года, не ставил Финляндию в зависимость от России (в отличие от соглашений буржуазного правительства с Германией, подписанных чуть позднее — 7 марта, о которых пойдет речь ниже). Революционерам ставят в вину параграф 13, который обязывал Финляндию предоставить российским гражданам в Финляндии «наиболее легкие условия для получения политических прав». Однако именно это свидетельствует о патриотичности социал-демократов, настоявших на такой формулировке: российские граждане в Финляндии не получали автоматически те права, что получали финляндские граждане в России. Условия получения политических прав не были определены договором, их еще предстояло определить. Они только были охарактеризованы как «наиболее легкие», а формулировка «наиболее легкие» не означает «вредящие» интересам Финляндии и ее независимости.

Это лишний раз показывает, что финляндские социал-демократы последовательно отстаивали свободу и независимость своей страны, и никакого «импорта» большевиков, как об этом любят рассуждать не читавшие сам текст договора люди, данная статья не означала. Социал-демократы при заключении договора остались верными своей позиции — Финляндия должна быть свободной и независимой.

Участие русских войск

Русские войска находились на территории Финляндии для защиты северо-западных границ России, причем солдаты сочувствовали национально-освободительному движению Финляндии. Например, 15(28) августа в Гельсингфорсе состоялся русский митинг при 20 000 участников — матросов, солдат и рабочих, которые заявили, что роспуск Временным правительством финляндского Сейма, принявшего закон об автономии верховной власти Финляндии, является контрреволюционным действием. Под давлением митинга в этот же день Гельсингфорский совет постановил, что войска не должны принимать участие в разгонах Сейма. В результате местные войска отказались выполнять на следующий день распоряжение генерал-губернатора о недопущении проведения заседания Сейма, это смогли сделать только вновь прибывшие части. В сентябре 3-й Областной съезд рабочих и солдатских депутатов Финляндии постановил не чинить препятствия финляндской демократии. Объединенное совещание Совета вместе с ротными и судовыми комитетами подтвердило резолюцию съезда об отказе принимать участие в недопущении работы Сейма и постановило охранять порядок в день открытия заседания. Таким образом, у губернатора не было в распоряжении сил для разгона, и заседание Сейма, созванное его председателем социал-демократом К. Маннером 15(28) сентября, состоялось. Лишь саботаж буржуазных фракций позволил потом считать работу заседания «незаконной».

При таком отношении русских войск к независимости Финляндии утверждение Маннергейма, будто пребывание русских войск на финской территории после объявления независимости было направлено на присоединение Финляндии к России, выглядит странным. Маннергейм, стараясь придать своей деятельности патриотическую окраску, избегает ответа на вполне логичный вопрос: если целью оставшихся русских войск было присоединение Финляндии, зачем вообще тогда Советское правительство давало независимость? Оно вполне могло не давать эту независимость и только обещать предоставить ее после финляндской революции.

Сенат Финляндии в декабре, через неделю после собственного принятия декларации о независимости, потребовал вывести русские войска, однако Россия вопрос о независимости Финляндии еще не рассматривала, и в условиях военного времени даже повода убирать войска со своих северных границ у нее не было. Россия находилась в состоянии войны с Германией, и в таких условиях выводить войска из Финляндии до заключения мира, оставляя северо-западные крепости и рискуя получить неприятельских солдат на незащищенной границе с Финляндией, — верх безрассудства.

В обращении к русским солдатам Маннергейм прямо признавался, что воюет не против России, а против «незаконного», по его мнению, правительства: «К храбрым русским солдатам! Состоящие под моим командованием крестьянские войска независимой Финляндской республики сражаются не против России. Они поднялись на защиту свободы и законного правительства, чтобы беспощадно сразить те шайки и хулиганов, и бандитов, которые открыто угрожают законному порядку страны и собственности». В мемуарах он проговаривается, что для шюцкора разоружение русских солдат вовсе не было стремлением себя обезопасить. Описывая реакцию офицера Матти Лаурилы на откладывание по времени разоружения русских гарнизонов, Маннергейм пишет, что Лаурила не мог больше переносить насмешки русских над деятельностью щюцкора. Офицер говорил о насмешках, а не о стремлении предотвратить присоединение к России или освободить любимую Финляндию от якобы творящих насилие «оккупационных» солдат.

При этом Маннергейм замалчивает тот факт, что именно нападение шюцкора на российские гарнизоны стало поводом для официального вмешательства российских войск в войну. В приказе Областного комитета Финляндии от 1 февраля, призывавшем русских солдат выступить в защиту финляндских социал-демократов, говорится о таких нападениях. Михаил Свечников, работавший в штабе Красной гвардии, отмечает, что русские в основном воевали в обороне; в наступательных операциях можно было использовать только добровольцев, которых было мало. Сам Маннергейм проговаривается в своих мемуарах о мотивах русских солдат: «Части, атаковавшие мои передовые части, состояли в основном из русских, которые стремились освободить своих разоруженных товарищей».

Надо иметь в виду, что кроме сообщений о нападении на русские гарнизоны, были и сообщения о просьбах мирных финнов защитить их от белогвардейцев. Например, вечером 28 января в Выборгский совет солдатских и рабочих депутатов поступило следующее сообщение из солдатского комитета 12-й роты Выборгского крепостного артиллерийского полка: «По показанию финнов селения Хумалиоки толпа белой гвардии около 9 тысяч человек отбирает скот и припасы в селении Рокки в 25 километрах от Хумалиоки по направлению к Выборгу и вблизи лежащих деревнях. Жители Хумалиок просят помощь солдат 12-й роты. Рота ожидает спешно распоряжения Совета».

Немаловажную роль для участия русских в рассматриваемых событиях играло чувство солидарности. В царское время финские красногвардейцы помогали русским товарищам во время Свеаборгского восстания, начавшегося 17(30) июля 1906 года. После его подавления военная организация РСДРП напечатала в нелегальном органе «Вестник Казармы» обращение к финляндцам, в котором говорила: «В Свеаборге, рядом с русскими сражались, совместно проливая кровь, и финские рабочие из Красной гвардии. Они — свободолюбивые и гордые, как и пролетарии всего мира, братски боролись с товарищами свеаборжцами против общего заклятого врага — всероссийского царского самодержавия и гнета. Финские рабочие понимают, что, пока жив хищный двуглавый орел, пока целы его острые когти, о действительной свободе народа нельзя и мечтать нигде, во всей Российской империи. И многие из финнов обрели себе смерть в славном Свеаборге, под красным знаменем социал-демократии. Вечная же память вам, финские пролетарии, павшие за общую всероссийскую свободу». Поэтому неудивительно, что русское руководство помогало финляндским революционерам и оружием, и военными действиями. Вот выдержка из уже упоминавшегося приказа от 1 февраля 1918 года: «Товарищи! Не дадим восторжествовать попирателям человеческой личности и не дадим погибнуть интернационалу, а потому мы все должны без всякого колебания выступить на защиту своих товарищей, финских социал-демократов».

Однако позже Россия вывела свои войска из Финляндии. Мирный договор от 1 марта 1918 года между Российской и Финляндской социалистическими республиками обязывал Финляндию «содействовать продолжению и скорейшему окончанию начатой эвакуации» вооруженных сил. Из этого договора ясно, что в феврале эвакуация уже велась. Подписанный Россией 3 марта мирный Брестский договор с Германией содержал обязательство России вывести войска из Финляндии. И 15 марта Военный отдел Областного комитета издал приказ о ликвидации армии в Финляндии. Кое-кто, отрицая вывод русских войск, приводит письмо Ленина председателю Областного комитета И. Т. Смилге, в котором Ленин пишет, что нельзя позволить увода русских войск из Финляндии. Надо обратить внимание, что письмо это написано задолго до рассматриваемых событий, еще до взятия большевиками власти — в сентябре 1917 года.

Мы привели факты, свидетельствующие, что и вооружение русскими войсками красногвардейцев, и участие их в вооруженном противостоянии с белой гвардией никак нельзя называть попыткой отобрать независимость Финляндии. Финский профессор Вильо Расила приводит данные, что на стороне красных сражалось около 5 тыс. русских. Видимо, это было в феврале. К началу марта, по свидетельству Михаила Свечникова, на стороне красных воевало около тысячи русских добровольцев. По сравнению с численностью Красной гвардии в 70–80 тысяч человек и 70–90 тысячами финнов, оказавшихся после войны в заключении, русских солдат было немного. Говорить о том, будто белогвардейцы освобождали Финляндию от русских войск, нет оснований. Особенно, если учесть, что для подавления восстания своего народа белое правительство официально приглашало немцев и шведов (на стороне белых воевали 13 тысяч немцев и около тысячи шведов). Белогвардейцы с помощью интервентов «освобождали» Финляндию от части своих граждан, а не от русской власти. И в этой связи очень важны данные об участии Германии в борьбе за отделение Финляндии от России и результатах этого участия.

Белые воевали за протекторат Германии

Многие финны, воевавшие на стороне белых, принадлежали к движению «активизма» — движению, созданному для активной борьбы за независимость Финляндии. Однако у историков есть данные, что руководство «активистов» во время Первой мировой войны было готово принять любой другой протекторат, лишь бы не российский. Хотя, конечно, рядовые члены организации могли этого не знать.

Разрушение господства России над нерусскими народами входило в программу военных целей Германии, текст которой рейхсканцлер Т. фон Бетман-Гольвег отправил статс-секретарю по внутренним делам К. Дельбрюку 9 сентября 1914 года. Так что действия финляндских «активистов» лежали в канве немецкой военной программы.

Немецкий посол в Стокгольме Ф. фон Райхенау в августе 1914 года вступил в контакт с политическими деятелями Финляндии, пообещав «создание автономной буферной республики Финляндия» в случае успешного исхода войны. В архивах внешней политики Российской империи есть телеграмма морского министра И. К. Григоровича в декабре 1914 года в МИД России. В ней сообщается о неоднократных предложениях финляндским уроженцам от немецких дипломатов воздействовать на общественное мнение в Финляндии, чтобы склонить жителей к активному выступлению против России.

Осенью 1914 года «активисты» сформировали три финляндских центра «активизма» — в Финляндии, в Берлине и в Стокгольме. Все три центра провозгласили целью полную политическую независимость Финляндии, однако наряду с этой целью допускались возможные альтернативы: гарантия великими державами автономии в рамках Российской империи, а также протекторат другой стороны (Швеции или Германии); выход из России был предпочтительнее.

«Активисты» в Финляндии занимались не только подготовкой восстания, но и разведкой для немцев, в руководстве которой принимали участие сотрудники германской разведки. По мнению германских официальных лиц, из всей информации, что получала Германия за период войны от своих союзников, их информация была самой лучшей.

В январе 1915 года было принято решение об открытии в Локштедте 4-недельных курсов военной подготовки 200 финляндских добровольцев для участия в предполагаемом восстании Финляндии. Финансировались курсы немецким военным ведомством, что тщательно скрывалось от рядовых участников движения. В дальнейшем курсы были продлены, численность обучаемых увеличена, а позднее из учебной группы был сформирован егерский батальон, получивший название Королевского Прусского егерского батальона № 27. Егеря обязаны были служить Германской империи всеми силами и на любых участках фронта. Среди задач, которые поставил командир батальона Максимилиан Байер, кроме военного обучения, было содействие росту симпатий финляндцев к Германии.

Для руководства практической деятельностью по вербовке добровольцев для егерей был создан ряд организаций. Германское командование требовало вербовать добровольцев из различных социальных кругов и районов, чтобы создать действительно подобие национально-освободительной армии. Финляндия была разделена на 87 отделений, в каждом велась работа. Действовали специальные этапные пункты для переправки добровольцев в Швецию, а оттуда — в Германию. В течение осени-зимы 1915–1916 года было набрано не менее 1890 человек.

Политическое руководство егерского движения и обеспечение его финансирования взял на себя Центральный комитет Активного комитета во главе с деятелями старшего поколения «активистов» (Э. Ельт, А. фон Бонсдорф, С. Сарио). Идеология егерского движения приобрела ярко выраженную антирусскую направленность, лояльность по отношению к России рассматривалась как измена делу нации, а германофильство — как синоним преданности национальной идее.

В мае 1916 года егерский батальон из финляндских добровольцев был отправлен на Рижский фронт, однако в декабре 1916 года командование приняло решение о сохранении батальона как будущего ядра финляндской армии, и егерей вновь направили на обучение. 25 февраля 1918 года большинство из них были доставлены в Финляндию для участия в войне.

Важно, что в ответ на радикализацию рабочего движения Активный комитет, образованный в 1915 году специально для вербовки егерей в Королевский Прусский батальон, весной 1917 года стал работать над образованием в Финляндии боевой организации. Такое задание ему было дано руководством «активистов» после обсуждения возможных вооруженных действий в новой политической ситуации — условиях угрозы левого движения. 16 мая 1917 года представители иностранной делегации «Освободительного движения Финляндии» и «Военного комитета Финляндии» приняли Меморандум, в котором предлагалось создать тайную организацию для формирования армии на территории Финляндии. Этот день иногда называют датой основания шюцкора.

Для выполнения задачи Активный комитет отправил уполномоченных во все районы страны. Отряды маскировали под спортивные клубы и под добровольные пожарные команды, они находились на полулегальном положении и не имели связи друг с другом. Наибольшая поддержка уполномоченных шюцкора была именно там, где егерское движение пользовалось популярностью. Таким образом, шюцкор формировался как германофильская организация. В мотивации образования отрядов была и будущая борьба за самостоятельность, и поддержание общественного порядка в связи с появившимися представлениями о левой угрозе. В октябре 1917 года в Финляндии было уже более 300 отрядов шюцкора, а отрядов Красной гвардии — на две трети меньше. К январю в рядах шюцкора было 40 тыс. человек, Красной гвардии — 30 тыс.

Маннергейм пишет в мемуарах о своем условии возглавить армию, только если Финляндия не будет обращаться за военной помощью к Германии или Швеции. Однако это всего лишь слова. Известно, что уже 30 января представители белого правительства просили о помощи и Швецию, и Германию. В феврале Германия начала подготовку к военной экспедиции. Официально Германия заявляла, что осуществляет интервенцию «для подавления вспыхнувшего в Финляндии мятежа», а не для освобождения Финляндии от России. Причем известно, что уполномоченному буржуазного правительства Эдварду Ельту пришлось 3 марта повторить официальную просьбу о военной помощи, так как Маннергейм в общении с журналистами отрицал ее необходимость, и германское командование засомневалось.

Следует отметить, что это еще один миф, будто Маннергейм от немецкой помощи отказывался. На самом деле Маннергейм говорил журналистам и писал в мемуарах одно, а делал совсем другое. 21 марта в Берлин поступила телеграмма самого Маннергейма: «Прошу сообщить Теслеву, что считаю его неотложной обязанностью ускорить прибытие немецкой экспедиции. Промедление может стать роковым» (подполковник Теслев был офицером связи при командире немецкого экспедиционного корпуса). Таким образом, Маннергейм сам признавал, что без внешнего вмешательства он не сможет выполнить свои полицейские функции подавления восстания. Немецкая военная помощь — Балтийская дивизия Р. фон дер Гольца — прибыла в апреле, и именно немцы брали столицу Финляндии Гельсингфорс.

Одни и те же комитеты организовывали и разведку в пользу Германии, и вербовку добровольцев для военного обучения в Германии, и формирование нелегальных боевых отрядов финляндской белой гвардии. Учитывая идеологию егерского движения, не приходится сомневаться, что формирование шюцкора проходило в германофильском ключе. Ведь структура была одна, и руководство стояло на германофильских позициях. Эдвард Ельт и Рафаэль Эрих, работавшие до революции в активистских структурах, впоследствии, 7 марта 1918 года, подписали кабальные документы, которые Германия поставила условием для оказания военной помощи. В обмен на подавление восстания эти господа продали Германии свободу Финляндии, предоставленную большевиками.

Война окончилась потерей независимости Финляндии

Слова о «порядке» и «освобождении» были лишь дежурными для общения германских дипломатов с внешним миром. Немецкий генерал Эрих Людендорф подчеркивал, что немецкие «войска отправились в Финляндию защищать не финские, а исключительно германские интересы». К слову, Финляндия выплачивала долг за отправку военной экспедиции, составивший 80 млн марок.

Совпадали ли финские и германские интересы? Нет.

Мирный договор, соглашение о торговле и мореплавании, а также секретные дополнительные протоколы к договору, подписанные Финляндией в обмен на военную помощь Германии, были выгодны Германии. Договор ограничивал внешнеполитическую деятельность Финляндии — он обязывал не предоставлять часть своей территории другой державе без согласования с Германией. Соглашение о торговле и мореплавании лишало Финляндию возможности защитить свою промышленность от конкуренции более развитой немецкой индустрии. По мнению специалиста по истории Финляндии В. М. Холодковского, в моменты наибольшей зависимости Финляндии от России русские не имели в Финляндии таких прав, какие тогда получили немецкие подданные. Подписанный секретный протокол лишал Финляндию нейтралитета: обязывал интернировать находящиеся в финских гаванях военно-морские корабли Антанты и содействовать немецким военно-морским силам в финских территориальных водах. Также протокол давал Германии право создавать на финской территории военно-морские базы и право контролировать финскую торговлю, в частности — экспорт сырья.

Глава финансового ведомства Финляндии Юхани Арайярви после ознакомления с уже подписанными документами заявил: «Не верю, что нам необходимо было продавать нашу независимость в те мгновения, когда наши юноши покупают ее своей кровью». То есть в белом правительстве понимали, что принятые условия означают потерю независимости. Согласно документам, Финляндия в результате войны потеряла свободу и во внешней, и во внутренней политике, то есть война привела не к освобождению, а к потере предоставленной Россией независимости.

А еще Финляндия потеряла гражданские свободы. Финляндия, практически ставшая в декабре 1917 года республикой, перестала быть таковой: после войны Сейм, в котором отсутствовала самая большая фракция (социал-демократы составляли 92 человека из 200), отказался от верховной власти в пользу регента, которым 18 мая был избран Свинхувуд. Затем Сейм провел выборы короля на основании формы правления 1772 года. Поскольку Финляндия зависела от Германии, то и выбор пал на принца Фридриха Карла Гессенского. После революции в Германии, вызвавшей падение монархии, принц отрекся от финляндского престола, однако все равно связи с Германией остались, особенно в военной области, так как егерское движение в полном соответствии с замыслом его создателей составило ядро армии. В межвоенный период 90 % финляндского генералитета составляли бывшие егеря.

Положение Финляндии как вассала Германии после так называемой освободительной войны хорошо иллюстрирует также принятый Сеймом закон о ссылке на принудительные работы в Германию, где ощущался тогда большой недостаток в рабочей силе, приговоренных к каторжным работам финнов «за участие в бунте». В обмен на этих «рабов» Германия обещала уступить белой Финляндии химические средства для удобрения земли. Газеты того времени сообщали, что в Германию решено отправить 30 тысяч заключенных. Лишь благодаря поражению Германии в мировой войне эти планы не были осуществлены.

Маннергейм после окончания войны подал в отставку, объясняя это нежеланием создавать армию под немецким руководством: предложения по организации, обучению и снаряжению должен был разрабатывать немецкий офицер генерального штаба, и это лишний раз свидетельствует об отсутствии независимости Финляндии после войны. Интересно, что когда Маннергейм после ухода с поста главнокомандующего уехал в Стокгольм, он из рук короля Густава V получил орден «За заслуги, оказанные Швеции во время освободительной войны» на том основании, что после финской победы «и в Швеции жизнь стала мирной».

После сокрушения Германии Финляндия была вынуждена подчиняться Антанте. Даже белые историки признавали, что именно давление Антанты привело к тому, что в дальнейшем на пост регента вместо германофила Свинхувуда был избран Маннергейм, сумевший добиться доверия Антанты.

Жертвы войны

11 февраля 1918 года Маннергейм отдал приказ сразу расстреливать как шпионов гражданских русских, участвовавших в деятельности Красной гвардии. Естественно, что пощады русским солдатам, воевавшим в рядах Красной гвардии добровольцами, также не было. Однако среди жертв русофобской политики были не только красные русские.

После взятия 28–29 апреля 1918 года Выборга были расстреляны, по меньшей мере, 360–420 находившихся в Выборге русских, среди которых были и нейтрально относившиеся к революции люди, и даже те, кто помогал белым и вышел на улицу приветствовать их. В расстрелах участвовали егерские отряды Восточной армии под командованием генерал-майора Эрнста Лефвстрема, взявшие город. Для того чтобы быть расстрелянным, достаточно было говорить по-русски. Есть данные по 23 убитым школьникам и подросткам, самому молодому из них было 12 лет. Заодно вместе с русскими под расстрел попали и поляки, украинцы, эстонцы и другие люди, не говорящие по-фински. Их хватали на улицах, искали в домах.

Маннергейма практически сразу проинформировали о расстрелах русских в Выборге. Где-то с 30 апреля по 1 мая он посетил Выборг и лично видел, как праздновавшие взятие города пьяные егеря застрелили композитора Тойво Куула. Маннергейм посчитал это нарушением порядка, вызванного опьянением. Некоторые исследователи пишут, что 2 мая Маннергейм потребовал провести срочное расследование расстрелов русских и «сурово наказать виновных». Однако 13 и 14 мая в финских газетах от имени Маннергейма было опубликовано информационное сообщение, явно преуменьшающее масштабы произошедшего: «Пресса, особенно русская, распространяет слухи о том, что в связи со взятием города, в Выборге убивали невинных людей. Вследствие этих слухов сообщаю, что в некоторых случаях жертвами стали не участвовавшие в сражениях лица и те, которые во время уличных боев, несмотря на явную опасность, находились вне дома. В связи с этими случаями начато серьезное расследование, в ходе которого выяснится, было ли в пылу боя излишне применено насилие. Если это окажется правдой, виновных накажут». Начатое расследование было прекращено без формального решения об этом. Ни один виновный так и не был осужден или даже обвинен, хотя неофициально убийцы были известны.

При этом, несмотря на такое предвзятое отношение, среди погибших красных на поле боя русские составляли только 1/6 часть. А всего красных погибло в несколько раз больше, чем белых. В. Расила пишет, что все потери белых составили 5 тысяч человек, тогда как красных — свыше 25 тысяч.

В 1998 году в Финляндии по инициативе тогдашнего премьер-министра Финляндии Пааво Липпонена стартовал проект «Людские потери в Финляндии. 1914–1922 гг.». Результаты исследования опубликованы на финском языке, а в интернете доступен сайт с результатами на трех языках (финском, шведском и английском). Приводим данные с сайта vesta.narc.fi (см. таблицу).

Все вышесказанное свидетельствует, что события в январе–мае 1918 года начинались не как освободительная война, а как предупреждение восстания. Белая гвардия воевала не против России, а против финляндских повстанцев, желавших другой жизни. Закончились эти события не освобождением страны, а протекторатом со стороны Германии. А если учесть, что подавление восстания было осуществлено с непомерной жестокостью, то ответ на поставленный в теме статьи вопрос очевиден.

В 1917 году, в разгул беспорядков, вызванных Февральской революцией, когда солдаты стали мстить офицерскому составу за обращение, унижающее человеческое достоинство, Маннергейм чудом несколько раз избежал ареста и, возможно, смерти. Ненависть к революционерам, возникшая после этих событий, проявлялась во всей дальнейшей жизни Маннергейма. Он воевал против революционеров, а не за независимость Финляндии. Называть Маннергейма символом независимости и свободы Финляндии при знании перечисленных фактов, по меньшей мере, странно. Это могут делать только ангажированные люди, никакого отношения к финляндской независимости не имеющие.