Отношение к легализации эвтаназии и смене пола
Далеко не по всем вопросам граждане России демонстрируют такое же единодушие, как в отношении к педофилам. Вот, например, в отношении к эвтаназии и произвольной смене пола никакого единодушия в России нет, и это внушает определенную тревогу. Потому что эти вопросы — такое же оружие в идеологической войне против России, традиционных ценностей и здорового общества, как легализация гомосексуализма и намечающиеся попытки оправдания педофилии. Однако эти вопросы значительно менее известны гражданам, значительно менее понятны и потому опасность их существенно выше, чем у знакомых всем до отвращения вопросов о педофилии, например.
Как уже писала наша газета, законы об эвтаназии широко шагают по планете, особенно по Европе, а в Бельгии дошли до того, что вот совсем недавно приняли закон о детской эвтаназии. Что касается произвольной смены пола, то это давно и широко распространенная в Европе практика — когда пол меняют не по медицинским показаниям, а по желанию, в том числе и детям (и об этом тоже писала наша газета). Раз в Европе достигнуты такие «успехи» — надо ждать попыток внедрить всю эту «прелесть» и в России.
Однако, как видно из результатов опроса, эти вопросы совершенно не находятся в фокусе общественного внимания. И поэтому не вызывают такой же реакции отторжения, как другие. Отношение граждан России к легализации эвтаназии и произвольной смене пола (эти вопросы были для удобства анализа объединены в одну группу — в соответствии с тем, что в них затрагиваются проблемы, так сказать, произвольного вмешательства в промысел Божий: в одном случае это произвольное прерывание жизни, а другом — изменение пола) выяснялось в вопросах №№ 14.8; 14.9; 14.12; 14.20. Результаты представлены на рис. 21–24.
Как видно из рисунков, выраженное единодушие в ответах есть только по вопросу 14.20 — где прямо в формулировке вопроса есть слова «что пол человека не задан от рождения», которые прямо указывают респонденту на то, что предлагаемый «закон» предполагает, что человек волен вмешиваться в то, что дано ему природой или Богом. В остальных трех вопросах уже привычного для нас единства мнений о «законах» не видно.
Учитывая редкое единодушие наших респондентов по большинству предложенных в четырнадцатом вопросе проблем, проявления яркого расхождения мнений должны быть внимательно изучены и проанализированы. Так, распределения ответов на вопросы о легализации эвтаназии прямо-таки бросаются в глаза. Только 29 % респондентов высказали категорическое несогласие с «законом, разрешающим эвтаназию» для больных (без указания возраста больных), 18 % поддерживает такой «закон» а 52 % не могут определиться. Аналогичный «закон», но касающийся детей, вызвал значительно более негативную реакцию: 57 % (почти в два раза больше) респондентов категорически не желают позволять больным детям принимать решения о прекращении своей жизни, но даже в этом случае 37 % людей не могут четко определиться, а 7 % это поддерживают. В чем же может быть причина такой лояльности к эвтаназии, или если хотите, такой растерянности общества перед лицом вопросов об эвтаназии?
Можно предположить, что здесь мы сталкиваемся с ситуацией своего рода ложной осведомленности о проблеме, ложного понимания. Которое, будучи ложным, психологически переживается как свое, истинное.
Мы все понимаем, что проблематика, предложенная в нашем опросе для оценки, в очень разной степени знакома большинству респондентов и в очень разной степени ими осознается. Далеко не со всеми проблемами, затронутыми опросом, обычный, как говорят, среднестатистический россиянин может столкнуться наяву, в своей обыденной жизни. И если проблемы, связанные со сменой пола, скорее всего, являются для большинства если не иллюзорными, то исключительно умозрительными, то проблемы эвтаназии кажутся людям интуитивно понятными и близкими, хотя они с ними не сталкивались в жизни так же, как и со случаями смены пола. Это происходит потому, серьезные заболевания и смерть близких людей не обходят стороной никого, а современная культура постоянно навязывает людям все формы неуверенности в завтрашнем дне и беспомощности перед лицом судьбы и заставляет переживать возможную будущую утрату как сиюминутный актуальный кошмар. В результате происходит ложная (ложна потому, что люди так же мало знают и понимают об эвтаназии, как и о смене пола, например) эмоциональная идентификация с проблемой, и люди теряют верные ориентиры.
Немаловажно и то, что так называемое «право на смерть» (оно же «право на достойную смерть», оно же «право на избавление от страданий») является одним из идеологических патронов в обойме «либеральных» и принципиально антихристианских ценностей, которая активно пропагандируется в современной культуре — в противовес традиционным культурам, основанным на христианских ценностях и установлениях. Роль именно этого «антихристианского» фактора косвенно подтверждается тем, что значения суммарного Индекса № 3 («возможности вмешательства в промысел божий») очень сильно зависят от отношения людей к вере — см. рис. 25.
Поскольку подавляющее большинство верующих в нашем опросе — православные, а верующие отнеслись к вопросам об эвтаназии и смене пола значительно более негативно, чем все остальные, то можно сделать обоснованное предположение, что верующие чувствуют в этих проблемах некий именно антихристианский привкус, нечто, противное их вере.
Что касается либеральной пропаганды, так сказать, «в чистом виде» (то есть без учета постоянно присутствующей в ней антихристианской пропаганды), то ее влияние очень хорошо просматривается в зависимостях Индекса № 3 от возраста и «субъективного дохода» (то есть не от реального дохода, а от его того, считает ли человек свои доходы средними, как у большинства других людей, выше или ниже среднего уровня) — см. рис. 26–27. Подчеркнем, что зависимости Индекса № 3 от реального дохода респондентов — не выявлено.
Как легко можно увидеть, наиболее благосклонно (хотя все же отрицательно) относятся к легализации эвтаназии и произвольной смены пола группа молодежи 15–24 лет и группа респондентов, считающих, что их доходы «значительно выше среднего уровня». Именно эти группы, как известно, являются главной мишенью либеральной, в том числе разжигающей потребительство пропаганды. И именно они, как показал наш опрос, и оказываются наиболее отравленными этой пропагандой — во всяком случае, по вопросам эвтаназии и произвольной смены пола.
Тут важно помнить, что мнение о возможности вмешательства в «промысел божий» людей с действительно высокими доходами существенно не отличается от среднего по выборке. А это, в свою очередь, означает, что те люди, которые полагают, что их доход «выше среднего уровня» и одновременно «голосуют» за эвтаназию, только считают, что они относятся «дельфиньей» (или «пчелиной», или «креакловой» — кому что нравится) элите, а на самом деле не имеют к элите никакого отношения. А именно такими людьми проще всего манипулировать, разъясняя, как именно надо думать, чтобы было «как в лучших домах Европы».
Кстати, роль либеральной пропаганды в обсуждаемых вопросах хорошо видна и по ответам нашей «любимой» группы сторонников «внешнего управления Россией», выделенных по вопросам № 17 и № 18 — см. рис. 28–29.
Пробуждается даже что-то вроде благодарности этой группе респондентов: не будь их, не было бы у нас явных улик оснований говорить о том, что именно Запад навязывает нам все эти нормы и модели поведения, в корне противоречащие ценностям и духу нашего народа. Но выявленные в опросе очень немногочисленная группа коллаборационистов-общественников своими ответами буквально разоблачает Запад: ответы этой группы каждый раз показывают, какая именно позиция продвигается Западом и выгодна ему.
Размышляя о природе расхождения во мнениях по вопросам, связанным с эвтаназией, глупо было бы обойти стороной большинство респондентов — тех, кто «не уверен», нужна эвтаназия или не нужна. Интерпретация выявленного нами факта — такого большого количества людей, не имеющих определенного мнения по вопросу, который, казалось бы, так или иначе касается каждого, должна быть сделана с предельной аккуратностью. Чисто теоретически можно рассмотреть две противоположные гипотезы. Первая, оптимистическая, состоит в том, что наш народ, приученный культурой и историей к восприятию парадоксов и неоднозначностей, понимает всю сложность и многогранность проблем, связанных с эвтаназией, и поэтому у его (народа) представителей, участвовавших в опросе, не выходит уложить это понимание в крайние варианты ответа «за» или «против». Вторая, пессимистическая гипотеза состоит в том, что большинство опрошенных (а значит, и большинство граждан России) просто не знает и не понимает, что такое эвтаназия, каковы ее история, современная практика и в чем заключаются связанные с эвтаназией морально-этические проблемы. И поэтому «честно» выбирают нейтральный вариант ответов.
Реальность, как обычно, скорее всего, помещается где-то посередине. И состоит в том, что знания и понимания проблемы гражданам сильно не хватает, но чутье, воспитанное культурой и историей, им подсказывает, что всё не так просто, как кажется.
Но какова бы ни была реальная причина выявленных распределений ответов по вопросам легализации эвтаназии и произвольной смены пола, опрос однозначно демонстрирует насущную необходимость широкого и подробного информирования населения по этим проблемам. Только ясное знание и понимание обсуждаемых вопросов позволит людям, столкнувшись с «безвыходной» ситуацией, обрести несколько «степеней свободы» за счет понимания возможных последствий своих решений и сути происходящего. Да и либеральной пропаганде по этим вопросам, которая очевидным образом является антихристианской и разлагающей, должно быть противопоставлено честное информирование о наличии и содержании встречной позиции.
