Потенциальные политические и экономические сценарии для Африки: ключевые системные угрозы и риски. Часть 3
4.5. Проблема «тормозящего» влияния права обычая в сфере государственного и частно-предпринимательского освоения богатств Африки — не единственная.
Вторая сложнейшая проблема — кадровая бедность подавляющего большинства постколониальных африканских стран.
Во-первых, во многих странах Африки в колониальную эпоху национальные кадры вообще не готовили или почти не готовили. Властвовали — управляли, лечили, учили, проектировали — кадры из метрополии. И эти страны встретили независимость в состоянии острейшего кадрового голода во всех сферах национальной жизни — от политики до образования, от социальной сферы до науки, от здравоохранения до большинства рабочих и инженерных специальностей.
Во-вторых, как показывает мировая история, массовые качественные кадры в любой стране не возникают быстро, они вырастают, как правило, в течение нескольких поколений. Причем вырастают лишь в том случае, когда создание такого кадрового потенциала входит в число высших национальных приоритетов.
В-третьих, хотя обучением кадров (прежде всего инженерно-технических и гуманитарных) для новых африканских независимых государств в постколониальную эпоху активно занялись и страны Запада, и страны советского блока, у многих стран Африки просто не было финансовых средств и других возможностей, чтобы сделать такую подготовку кадров достаточно массовой. К тому же немалая часть таких подготовленных кадров — это особенно характерно для тех, кто обучался в западных университетах, — сразу или через некоторое время покидала неблагополучную родину и перебиралась жить и работать в «относительно богатую» страну обучения.
В результате в очень многих странах Африки налицо кадровый дефицит, резко ограничивающий возможности интенсивного развития как собственной производственно-экономической базы, так и социальной, государственно-политической, оборонной сфер.
4.6. Далее, колониальные страны в постколониальную эпоху, как правило, вовсе не спешили делиться с новыми независимыми странами Африки новыми технологиями. В результате в очень многих африканских странах налицо глубокая технологическая отсталость. Некоторые из них даже в колониальную эпоху никакого технологического развития не получили. Некоторые уже полвека после обретения независимости в основном пользуются устаревшими технологическими активами, которые достались в наследство от колонизаторов.
Немногие страны получают новые технологии от иностранных корпораций, входящих в национальную экономику со своими проектами, инвестициями и технологиями. Однако национальные кадры — научные, инженерные, производственные — зарубежные корпорации используют в весьма ограниченных масштабах. И, соответственно, технологических школ и технологических новаций в стране не создают.
Именно так во многих странах Африки возникает замкнутый круг кадрово-технологического отставания:
отсутствие достаточного количества подготовленных кадров препятствует самостоятельной разработке и использованию новых технологий;
отсутствие новых технологий не создает условий для эффективного использования даже существующих, подготовленных в стране или за рубежом, квалифицированных кадров, и приводит к «вымыванию» таких кадров за рубеж;
кадровый голод не дает возможности самостоятельно использовать и «ставить на поток» даже те новые технологии, которые ввезены в страну зарубежными инвесторами для реализации крупных проектов.
4.7. Еще одно большое препятствие для самостоятельного освоения африканскими странами своих природных ресурсов — финансово-инвестиционная слабость большинства из них.
За немногими исключениями относительно финансово-благополучных стран (Ливия при Каддафи, Ботсвана, ЮАР) в постколониальной Африке почти нигде не было тех больших инвестиционных денег, которые необходимы для запуска и реализации крупных инвестиционных программ. Особенно с учетом того, что подобные программы обычно дают экономическую отдачу (окупаются и начинают приносить прибыль) лишь через несколько лет или даже через десятилетия после начала их реализации.
При этом следует подчеркнуть, что существующий под эгидой Африканского союза Африканский банк развития сравнительно слаб и, как правило, долгосрочные проекты не кредитует. То же самое относится и к финансовым организациям, созданным под управлением упомянутых ранее региональных экономических сообществ Африки: САМ, ЭКОВАС, ЭСГЦА, ОРВА и САДК.
4.8. По указанным причинам новые развивающиеся страны Африки для реализации крупных программ развития инфраструктуры, горнодобывающей промышленности, индустриального строительства и так далее обычно приглашали (как правило, на льготных налоговых условиях или на основе сверхвыгодных для зарубежного инвестора соглашений о разделе продукции) иностранные компании. А также испрашивали для реализации подобных программ долгосрочные кредиты международных финансовых организаций (МВФ, Всемирного банка) либо частных банковских пулов.
Однако у международного зарубежного кредитования в Африке есть две серьезные проблемы.
Первая проблема — это то, что МВФ и Всемирный банк обставляют свое кредитование особыми условиями, которые страны-получатели кредитов далеко не всегда могут выполнять. В частности, помимо типовых условий либерализации экономик, международные кредитные доноры нередко объявляют максимальный уровень долговой нагрузки страны-получателя таким, чтобы стоимость обслуживания долга (выплаты процентов) составляла не более 25–30 % валютных поступлений от экспорта страны-должника.
Вторая проблема состоит в том, что бедные страны континента далеко не всегда оказываются способны возвращать кредитные долги. Хотя в постколониальную эпоху МВФ, ВБ, СССР, а затем Россия уже провели несколько раундов широкомасштабных списаний долгов бедных стран Африки, некоторые из этих стран по-прежнему находятся в тяжелейшей «долговой ловушке».
По указанным причинам нынешний мировой кризис очень глубоко затронул не только экономически «слабые» страны континента, но и таких лидеров Африки, как ЮАР, Нигерия, Ангола и даже благоденствующая на алмазном экспорте Ботсвана. Эти страны резко снизили темпы роста ВВП и сальдо внешнеторгового баланса. А Гана, Замбия, Камерун и ряд других стран для обслуживания долгов и пополнения рухнувших бюджетов были в 2015 году вынуждены выпускать на мировой рынок номинированные в долларах долгосрочные (на 10–15–20 лет) государственные облигации с высокой (9–11 %) годовой купонной доходностью. То есть влезать в еще более глубокие — и очень сложные или вообще проблемные в дальнейшем обслуживании — долги.
4.8. По перечисленным причинам подавляющее большинство стран Африки при реализации долгосрочных и технологически сложных проектов ресурсного освоения собственной территории (добыча и переработка полезных ископаемых, дорожная и портовая инфраструктура, промышленные предприятия и т. д.) вынуждены приглашать к себе иностранных инвесторов с их деньгами, технологиями и квалифицированными кадрами. И, соответственно, оказываются в определенной системе зависимостей (как правило, зависимостей не только экономических) от этих иностранных инвесторов.
5. Стихийно-террористическая и спецтеррористическая дестабилизация: фактор «старого» и «нового» терроризма
5.1. Как мы уже обсудили, одно из перманентно существующих проявлений террора в странах Африки — это терроризм этноплеменных вооруженных банд во внутренних межплеменных конфликтах.
Наиболее яркий сегодняшний пример такого межплеменного террора — гражданская война в Южном Судане. Где противостояние в борьбе за территории и нефтяные доходы после обретения «независимости» уже опустилось с уровня конфликта между племенами — до уровня войны между субплеменными кланами, которая развернулась в основном в крупнейшем негроидном племени новосозданного государства, динка.
Иногда, как мы уже упоминали выше, этот тип террора неявно «подогревается» извне, в том числе подразделениями африканских и западных частных военных компаний. Эти «внешние» ЧВК, как мы обсуждали на примерах Дарфура и востока Демократической республики Конго, нередко поддерживают одни племенные банды против других поставками оружия, логистикой и даже прямым участием в боевых действиях.
В подобных конфликтах иногда обнаруживается и «многостороннее» внешнее вмешательство. Осведомленные эксперты прямо говорят о том, что во многих случаях одним из главных факторов продолжения и наращивания межплеменного террора являются «встречные» действия поддержки воюющих между собой племенных ополчений различными «внешними» ЧВК.
5.2. Исламский терроризм в Африке подробно рассмотрен в двух статьях в нашей газете Марией Подкопаевой. Здесь я считаю необходимым лишь еще раз подчеркнуть то обстоятельство, что этот терроризм в своей основной и наиболее активной части вовсе не намерен ограничивать свою деятельность теми или иными регионами континента, но имеет глобальные, мироустроительные амбиции. И не только провозглашает, но и реализует цели своей экспансии как на исламизированные, преимущественно северные, страны бывшего Арабского халифата, так и далее, в глубь Африки. Что мы уже видим, в частности, в Нигерии, Камеруне, Центральноафриканской Республике и так далее.
Нужно отметить, что в ряде стран Африки местная «почва» для этого уже в достаточной степени подготовлена. В связи с этим напомню, что катастрофическая резня в Руанде в 1994 году, в ходе которой были убиты и умерли от голода и болезней более миллиона человек, — была не только конфликтом между отчасти взаимно-ассимилированными (то есть уже не сугубо этноплеменными, а «социально-племенными») группами хуту и тутси. Эта — продолжающаяся до сих пор — война в Центральной Африке не только война межплеменная. Это одновременно еще и террористическая война между мусульманами-суннитами (подавляющее большинство хуту) и христианами-католиками (большинство тутси и небольшая часть хуту).
5.3. Следующий важный аспект террористической дестабилизации Африки — морское пиратство.
Недавно основное внимание мирового сообщества привлекало сомалийское пиратство в Индийском океане вблизи побережья Сомали и в Аденском заливе, с захватами пиратскими лодками танкеров сухогрузов, контейнеровозов и пассажирских яхт и требованиями выкупа за команду, пассажиров и груз.
Сейчас сомалийское пиратство, в том числе в результате организованного дежурства на морских трассах боевых кораблей различных заинтересованных стран, весьма существенно сократилось.
Однако одновременно резко выросли масштабы морского пиратства в Атлантике, в акваториях Западной Африки, прежде всего в зоне Гвинейского залива. Наиболее сильно страдают от этого пиратства Нигерия и западные нефтяные компании, добывающие нефть в дельте Нигера и на шельфе залива. Кроме того, нигерийское пиратство не ограничивается только морскими акциями. Ряд антиправительственных организаций типа «Движения за освобождение дельты Нигера», а также множество крупных и мелких аполитичных банд проводят теракты на суше, воруют нефть и продукты ее переработки из нефтепроводов и продуктопроводов на берегу, совершают террористические набеги на буровые платформы.
По данным недавнего доклада британского мозгового центра Chatham House, представленного в ООН, суммарные финансовые потери Нигерии от пиратства, терроризма и воровства нефти в 2015 году составляли около $1,5 млрд в месяц.
В этом пиратстве обращает на себя внимание одно важное обстоятельство, выявленное рядом расследований. Выяснилось, что и вблизи Сомали, и в Гвинейском заливе пираты в большинстве случаев не искали «вслепую» в океане цели для нападений, а заранее готовились к захвату конкретных судов на их конкретных маршрутах в конкретное время. То есть получали о маршрутах судов (и их изменениях) точную оперативную информацию из главных центров мировой морской логистики и логистических служб крупнейших портов.
5.4. «Новый терроризм».
Начиная с апреля нынешнего года, в Нигерии произошло несколько «особых» подрывов нефтепроводов западных нефтяных компаний. Их особость заключалась в том, что каждый из этих подрывов производился не дилетантами, как это всегда было ранее в той же Нигерии и других нефтеэкспортирующих странах, а очень профессионально. В частности, один из подрывов был произведен в воде, на глубине около 6 метров, причем с таким точным учетом всех особенностей подводных подрывных операций, который затруднял возможности восстановления трубопровода.
Еще одна особость этих терактов заключалась в том, что внезапно возникшая группировка «Мстители дельты Нигера» (МДН), взявшая на себя ответственность за подрыв нефтепровода американской компании «Шеврон», заранее предупредила о будущем теракте на своем интернет-сайте. И там же подчеркнула, что компании не следует проводить ремонт трубы до тех пор, пока она не удовлетворит требованиям террористов о справедливом разделе прибылей от добычи и экспорта нигерийской нефти.
«Мстители» писали: «Наше предупреждение «Шеврон» заключается в том, что усиленное присутствие военных в регионе не помешает нам выполнять наши операции... Мы не только уничтожим нефтепроводы, но и доведем борьбу до вашего резервуарного парка и вашей штаб-квартиры в штате Лагос». Эти и последующие теракты против трубопроводов, нефтяных платформ и скважин «Шеврон» заставили компанию эвакуировать работников своих предприятий в регионе, а также закрыть экспортный нефтяной порт и два нефтеперерабатывающих завода. Это привело к сокращению добычи нефти на 300 тысяч баррелей в день и ценовому всплеску на мировом нефтяном рынке.
Далее в интернете появились новые послания МДН. Его пресс-секретарь, назвавшийся полковником Мудошем Агбинидо, на безукоризненном английском языке сообщал: «Мы группа образованных, с широким кругозором молодых людей, готовых поднять борьбу за передел Нигерии на новые высоты, которые никогда раньше не видели в этой стране. У нас есть хорошо обученные и подготовленные кадры для достижения этой цели... К октябрю 2016 года мы будем предъявлять миру нашу валюту, флаг, паспорт, наш правящий совет и нашу подконтрольную территорию...»
Всерьез ли группировка МДН намерена исполнять свои обещания — пока неясно. Однако в экспертных кругах появление этой новой группировки связывают с фигурой бывшего президента Нигерии христианина Гудлака Джонатана, в прошлом году проигравшего выборы поддержанному США и Саудовской Аравией мусульманину Мохаммаду Бухари. И, что особенно важно для Нигерии, представляющего интересы христианско-анимистского юга страны, которые сейчас активно подавляет новая мусульманская власть группы Бухари.
Эксперты подчеркивают, что если это вправду инициатива лидера христианского Юга и его «команды», то столь решительное начало борьбы за власть может означать не только политическую и террористическую войну с мусульманским правительством и его внешними покровителями, но и реанимацию идеи создания на юге Нигерии независимого государства в духе когда-то созданной, но затем подавленной «республики Биафра».
Нельзя не заметить, что нигерийский «новый терроризм» — уже не первое проявление технологически высококвалифицированного террора на африканском континенте. В частности, в некоторых террористических атаках на производственные предприятия в Мали и ЮАР уже обнаруживалось участие в организации нападений высококлассных специалистов-профессионалов соответствующего промышленного профиля, хорошо, вплоть до деталей, знающих «болевые точки» и критические технологические узлы объекта террористической атаки.
5.5. «Спецпсихологический» фактор в новом африканском терроризме.
Эксперты, изучающие проблемы вооруженных конфликтов в Африке, уже давно отмечают, что еще в 90-х годах ХХ века эти конфликты резко «помолодели». В племенных ополчениях нередко 40–50 % полевого воюющего контингента составляют дети и подростки в возрасте менее 16 лет, причем в ряде ополчений в Центральной и Западной Африке до 30 % составляют девочки.
Однако в последнее десятилетие поступает всё больше сообщений о том, что эти «воюющие дети» проявляют глубокие психические отклонения.
Во-первых, они всё чаще проявляют изуверскую, садистскую жестокость, психологически не оправданную условиями и последствиями боевых действий (месть за родных и товарищей, военные потери соплеменников и т. д.).
Во-вторых, эти воюющие дети нередко массово проявляют синдром так называемой «разорванной памяти», когда подавляющая часть комбатантов просто не помнит даже недавних боевых событий, в которых они участвовали и которые, казалось бы, должны были прочно и эмоционально глубоко осесть в сознании.
В связи с этим некоторые эксперты говорят о том, что такое «отклоняющееся» сознание и поведение не может быть объяснено только лишь факторами тягот военной жизни и психологическими травмами боев. И выдвигают гипотезу о массовом применении в отношении «детей-солдат» в Африке военно-психологических «спецтехник»: наркотических, медикаментозных, гипнотических.
6. Фактор конкурирующих постколониальных военно-политических внешних вмешательств в дела стран Африки
6.1. Тема экономической конкуренции больших держав в Африке — один из основных предметов рассмотрения в опубликованной в прошлом номере нашей газеты статье Михаила Дмитриева, и потому я на ней останавливаться не буду.
Хочу лишь обратить внимание на то, насколько важной в плане ресурсообеспечения является Африка для двух основных экономических сверхдержав современности — США и Китая.
В 2014 году США получали из Африки не менее 12 % нефтяного импорта. Кроме того, высокотехнологичный и оборонный комплексы США очень сильно зависят от импорта из Африки ряда стратегических металлов. В этом списке хром из Зимбабве и ЮАР, кобальт из Замбии, Ботсваны, Конго и Марокко, тантал из ДРК и Руанды, марганец из ЮАР и т. д.
Не менее важны поставки стратегического сырья из Африки и для Китая. Так, в 2013 году Африка обеспечила для Китая 23 % нефтяного импорта (прежде всего, из Судана), более 6 % железорудного сырья (в основном из ЮАР), более 8 % медной руды (в основном из Замбии). Кроме того, Китай импортирует из Африки редкометальное сырье, металлы платиновой группы, кобальт и так далее.
6.2. Колониальное прошлое не могло не наложить глубокий отпечаток на большинство стран Африки. Конечно, за прошедшие полстолетия этот отпечаток в значительной степени стерся. Однако не везде и не окончательно.
В частности, по-прежнему имеют очень сильные позиции и влияние в Африке два бывших колониальных гегемона — Великобритания и особенно Франция.
В африканском «активе влияния» Франции — большая зона государственного использования французского языка в бывших французских колониях, включающая десятки стран северо-западной, западной и центральной Африки, а также — что не менее важно — покрывающая около десятка франкофонных территорий валютная зона так называемого «африканского франка».
Это позволяет Франции не только широко обучать и «воспитывать» во французских университетах очень много африканских национальных кадров, от инженеров до врачей, от офицеров до культурологов и историков, от философов до политиков. Это позволяет Франции через такие, ставшие «профранцузскими», кадры в национальных администрациях, оказывать достаточно активное и широкое влияние на внутреннюю и внешнюю политику своих бывших колоний.
И это же позволяет Франции получать приоритет при распределении контрактов на крупные проекты на своих постколониальных территориях, а также получать и согласие этих территорий, и мандат при голосованиях в ООН на создание своих военных баз в Африке, а также на использование французских войск при предотвращении или разрешении конфликтов на как бы «подмандатных» территориях континента.
Великобритания — и благодаря государственному статусу английского языка, и благодаря широкой практике обучения в британских университетах молодых кадров из этих стран, и благодаря достаточно активным культурным обменам, — имеет прочные позиции в полутора десятках стран Африки, в основном бывших английских колониях, входящих в Британское содружество наций. Наиболее прочны эти позиции в англоязычных странах северо-восточной и восточной Африки (прежде всего, в Эфиопии, Эритрее, Кении, Руанде, Уганде), в некоторых (Нигерия, Камерун, Сьерра-Леоне и др.) странах Западной Африки, а также на африканском юге (в первую очередь в ЮАР, Зимбабве, Ботсване, Намибии).
Основное отличие политики Британии в Африке от политики французской состоит в том, что Лондон в основном избегает создания на континенте военных баз и прямого использования собственных вооруженных сил. И осуществляет свое военное вмешательство в Африке либо за счет разнообразных форм поддержки вооруженных акций «дружественных» африканских стран, либо с использованием частных военных компаний типа широко известной «Сендлайн Интернешнл», созданной бывшим британским офицером Тимоти Спайсером.
6.3. Другие крупные мировые державы, включая США, Китай, Индию, большинство стран Европы, не обладают в Африке таким ценным «постколониальным наследием», как Франция и Великобритания. И потому максимально используют для реализации своих интересов на континенте как разного рода гуманитарные программы (обучение студентов в своих университетах, организацию миссий для борьбы с голодом и болезнями и т. д.), так и экономическую и военную силу.
В частности, США до недавних пор (когда лидером в этой сфере стал Китай) реализовали ряд программ торгово-экономических связей со странами Африки, включающих большие тарифные преференции для импорта африканских товаров. И таким образом достаточно быстро наращивали объем торговли с континентом.
Кроме того, США, за счет фактического контроля очень большого пула голосов «дружественных» стран в ООН, успешно проводили нужные им решения по мандатам и военному составу учреждаемых ООН в Африке миротворческих миссий. За последнее десятилетие США приняли в Африке участие во множестве миротворческих операций, а также создали на континенте десятки больших (как в Джибути) и малых опорных военных баз.
Однако пока в Африке к такой активности США относятся настороженно. В частности, за восемь лет, прошедшие с момента создания Америкой особого африканского военного командования АФРИКОМ, ни одна страна Африки, несмотря на дипломатические усилия американцев, не дала согласия на размещение этого командования на своей территории. Штаб и основная командная инфраструктура АФРИКОМ по-прежнему находятся в германском Штутгарте.
Китай, как уже написал в своей статье Михаил Дмитриев, использует для освоения стран Африки очень крупные адресные финансовые вливания в их экономики и в форме безвозмездных «дарений» и списаний долгов, и в форме прямых инвестиций, и в форме дешевых кредитов, а также сопрягает свои инвестиции с многообразными крупными проектами инфраструктурного (дороги, мосты, плотины и пр.), промышленно-производственного (заводы, электростанции, сельскохозяйственные комплексы) и гражданско-гуманитарного (школы, больницы, стадионы и т. д.) назначения.
При этом Китай (что очень важно для Африки), в отличие от США, не ставит принимающим странам каких-либо условий вроде «соблюдения прав человека», «улучшения государственного управления», «борьбы с коррупцией» и т. д., которые в условиях конкретной страны просто нереализуемы или могут ущемлять самолюбие африканских лидеров.
6.4. В Африке, как нигде в мире, оказывается возможно непрямое внешнее вмешательство во внутригосударственные конфликты. В последние десятилетия «пальму первенства» в таких вмешательствах, видимо, держат США и Франция.
Наиболее яркие примеры подобных вмешательств дала прошедшая в странах Магриба в 2011 году серия так называемых «цветных революций». Поскольку эти события, включая механизмы вмешательства США, Франции, других стран Европы, Катара, Саудовской Аравии, широко освещались мировой прессой и подробно проанализированы в изданной ЭТЦ книге «Политическое цунами», здесь на них я останавливаться не буду. Отмечу лишь, что уничтожение «цветной революцией» ливийской (подчеркнем, самой экономически развитой в Африке) государственности произошло с очень активным участием сил специального назначения, авиации и армейских подразделений Франции и заодно стало первой операцией упомянутого выше американского командования АФРИКОМ.
Достаточно хорошо известно явное и неявное участие США и отчасти Великобритании в конфликтах в Судане — в южных провинциях и Дарфуре.
США с 1980-х годов политически курировали и поддерживали финансами и поставками вооружений сепаратистское движение негроидных христианских и анимистских племен на нефтеносном юге страны — Народный фронт освобождения Судана, которое возглавил выпускник американского экономического, а затем военного колледжа, полковник Джон Гаранг. Что и привело недавно к отделению южных провинций Судана и созданию нового независимого государства Южный Судан. В котором, отметим, после обретения независимости идет кровопролитная межплеменная гражданская война за контроль над доходами от расположенных здесь крупных месторождений нефти.
Одновременно США и Великобритания через частные военные компании своих нефтяных корпораций, работающих в соседнем Чаде, разогревали конфликт между племенами земледельцев и скотоводов в суданском нефтеносном Дарфуре на юго-западе страны. И именно США, через свои механизмы контроля над глобальными СМИ, представили миру этот конфликт как «геноцид населения Дарфура войсками президента Судана Омара аль Башира», а далее добились обвинения и ордера на арест аль Башира от Международного уголовного суда. Конфликт в Дарфуре частично пригашен, но вспыхивает военными действиями до сих пор.
В других регионах Африки также идут острейшие кровавые конфликты с внешним заинтересованным участием, которые, однако, почти не освещаются мировой прессой. Здесь очень кратко перечислю наиболее важные из них, развернувшиеся в последние годы.
6.5. В Центральной Африке наиболее острые конфликты с неявным иностранным участием развернулись в Бурунди и в Центральноафриканской Республике (ЦАР).
В Бурунди, как и в Руанде, межплеменные конфликты между хуту и тутси не затихают со времен Великой Африканской войны. Однако в 2015 году они резко обострились после того, как президент из хуту Пьер Нкурунзиза объявил о решении баллотироваться на свой пост на третий срок. В мае в столице Бужумбуре была неудачная попытка оппозиции (в основном из тутси) совершить государственный переворот. А состоявшиеся в июне 2015 года выборы президента происходили в обрамлении протестов в типичном духе и стиле «цветной революции», открыто поддержанных посольством США.
В декабре 2015 года произошла новая попытка госпереворота: военные отряды оппозиции атаковали столицу, в результате было убито около ста человек. После чего Африканский союз и ООН объявили о намерении развернуть в Бурунди миротворческую миссию. Президент и правительство страны ответили, что воспримут ввод миротворцев на территорию Бурунди как акт внешней военной агрессии.
Конфликт продолжается. Причем эксперты подчеркивают два важных сопутствующих обстоятельства.
Первое обстоятельство заключается в том, что бурундийских хуту в их борьбе против тутси поддерживают соплеменники-хуту из Руанды, Танзании и Демократической Республики Конго, которым неявно помогает Великобритания. Англия, судя по тому, что США, напротив, поддерживают борьбу тутси против хуту, в данном случае ведет игру против США в своих собственных интересах.
Второе обстоятельство касается стратегического содержания указанных разнонаправленных интересов.
Здесь важен тот факт, что конфликт разгорелся с новой силой после того, как Китай обнаружил большое желание разрабатывать бурундийские месторождения никеля и решил для освоения этих месторождений строить железную дорогу из Бурунди к порту на побережье Индийского океана в Танзании.
Не менее важно и то, что колумбит-танталит, нелегально добываемый воюющими племенными кланами в восточных провинциях соседней с Бурунди Демократической Республики Конго, — сейчас через Руанду поставляется в США, Великобританию, страны Европы, Японию. И эти страны опасаются, что в результате планируемого китайского железнодорожного проекта поток важнейшего танталового стратегического сырья может быть перенаправлен в Китай.
Так что не случайно маленькая страна Бурунди вызывает такой острый, причем многосторонний и глобальный, конкурентный интерес. И не случайно в апреле 2016 года прокурор Международного уголовного суда Фату Бенсуда по запросу США объявила, что начинает расследование в связи с отказом Бурунди от принятия на своей территории миротворцев ООН.
В Центральноафриканской республике (ЦАР) — бывшей колонии Франции — идет, то затухая, то усиливаясь, фактическая гражданская война между племенными объединениями христиан и мусульман. В последний год произошло ее очень резкое обострение.
Началась война в 2012 году после того, как мусульманская группировка «Селека» при поддержке единоверцев из соседнего Чада захватила власть в стране и начала жесточайший террор против христиан. Христиане создали собственное вооруженное объединение «Анти-Балака» и устроили ответную резню мусульман. В ЦАР при посредничестве ООН было создано временное правительство, которое начало готовить всеобщие выборы. В страну были введены миротворческие силы Африканского Союза и французские войска, но взаимная резня не прекращается, а выборы не проведены до сих пор.
В связи с этим нужно отметить, что Франция, располагающая в ЦАР очень большими политическими и военными возможностями, фактически не препятствовала госперевороту мусульман в 2012 году и резне христиан, с которых началась гражданская война. Эксперты считают одной из главных причин такой политики Франции то обстоятельство, что тогдашнее, преимущественно христианское, правительство ЦАР объявило о своих намерениях отдать ряд контрактов на разработку месторождений урана и нефти в стране компаниям из Китая и ЮАР.
6.6. В Западной Африке основные острые конфликты последнего времени с иностранным вмешательством происходят в Буркина-Фасо, Кот д’Ивуаре и Нигерии.
В Буркина-Фасо в 2014 году при неявной поддержке США и Франции произошел государственный переворот.
Как считают эксперты, основная причина переворота состояла в том, что многолетний президент страны (с 1987 года) Блэз Компаоре стал проявлять чрезмерную политическую самостоятельность, в том числе в сфере налаживания экономических контактов с Китаем и поддержки «врагов» Франции в Кот Д’Ивуаре, Либерии и Анголе.
США сочли, что под угрозой оказывается их ценнейший актив в стране — военная база в столице Буркина-Фасо Уагадугу, являющаяся центром разведывательных операций Америки в Западной Африке и странах Сахеля. В 2015 году военный контингент Франции пресек попытку контрпереворота, организованную сторонниками Компаоре, и в ноябре 2015 года на пост президента страны был избран Рок Каборе, лояльный Франции и США.
В Кот д’Ивуаре, как я уже обсуждал в предыдущих частях исследования, французские войска и голубые каски ООН сыграли решающую роль в государственном перевороте, где они организовали военное подавление сил президента Гбагбо и арест президента, и привели на президентский пост своего ставленника Уаттару.
В Нигерии на выборах в марте 2015 года при неявной, но очень активной поддержке США, Великобритании и Саудовской Аравии вернулся на президентский пост генерал — мусульманин, представитель исламизированного севера страны Мохаммаду Бухари. В истории Африки это тот очень редкий случай, когда президент страны (в данном случае христианин Гудлак Джонатан) не смог избраться на свой второй президентский срок.
Отметим, что в 1983–1985 годах Бухари уже занимал в Нигерии президентский пост, придя к власти в результате государственного переворота. И его нынешнее правление, как и предыдущее, началось с репрессий против конфессиональных конкурентов.
Во-первых, в новое руководство Нигерии вошли почти исключительно мусульмане-сунниты.
Во-вторых, Бухари объявил кампанию антикоррупционных чисток, в ходе которой из высших структур политической, экономической власти и из руководства армии начали массово убирать представителей южных христианских клановых групп.
В-третьих, в декабре 2015 года правительственные войска устроили в городе Зария на севере страны — как считают некоторые эксперты, при активном провоцировании саудовских эмиссаров, — резню мусульман-шиитов. Были убиты около 1000 чел, а также лидер большой — около 1 млн человек — шиитской общины страны шейх Ибрагим Закзаки, его жена и два сына. Иран очень жестко отреагировал на эту резню и дал понять, что она не останется без последствий для Нигерии и власти Бухари.
Сегодняшними результатами политики новой нигерийской власти оказываются кампания массового строительства Саудовской Аравией новых мечетей на севере страны, активизация террористов «Боко харам», ссора с членом ОПЕК Ираном и достаточно сильной шиитской нигерийской общиной. А также — обострение старых тенденций сепаратизма христиан и анимистов на юге страны, где добывается нефть, главный экономический ресурс Нигерии. Некоторые аналитики предрекают Нигерии вполне возможное возрождение идеи независимости «Республики Биафра» с христианско-анимистским властным ядром и возвращение к новым формам гражданской войны.
6.7. Наконец, на юге Африки тоже неспокойно. Здесь с прошлого года всё более явно обостряется политическая ситуация в самой мощной стране континента, ЮАР.
Политика ЮАР при нынешнем президенте Джейкобе Зуме претерпевала заметные изменения. Став участником объединения БРИКС, ЮАР начала активно отстаивать интересы этого объединения на мировой арене — как в ООН, так и в других международных, в том числе экономических организациях, от МВФ и Всемирного банка до ВТО. И в этой политике ЮАР стала всё чаще сталкиваться с противоположными интересами США и других западных стран. Кроме того, в своей внутренней экономической стратегии ЮАР всё более регулярно дает преференции инвестициям своих партнеров по БРИКС — Китая и Индии.
Оппозиционные беспорядки в духе акций «цветной революции» начались в ЮАР в конце 2014 — начале 2015 года. Основной причиной недовольства протестующие назвали наплыв в страну мигрантов из других стран континента. В апреле 2015 года к этим протестам присоединился — что для ЮАР очень важно! — глава всегда «неспокойной» восточной провинции Квазулу-Наталь, король зулусов Гудлак Звелитини, который назвал «понаехавших» в страну «вшами, которые занимают рабочие места», и потребовал от правительства «очистить страну от иностранцев». Волна погромов, избиений и убийств мигрантов из Мозамбика, Малави, Конго, Сомали, за которыми зулусы буквально гонялись на улицах с мачете, охватила не только Квазулу-Наталь, но и пригороды Иоханнесбурга.
Ситуацию начал резко подогревать бывший глава молодежного крыла правящей партии Африканский национальный конгресс Джулиус Малема, которого в 2013 году изгнали из АНК за политический радикализм и провокационные акции против «белого» меньшинства. Малема создал свою партию «Борцы за экономическую свободу», которая получила 25 мест в парламенте, регулярно призывал «раскулачить белых» по образцу соседнего Зимбабве и на митингах распевал песенку «убей бура».
Именно Малема (который открыто демонстрирует свое богатство и не скрывает связи с крупнейшими западными корпорациями и которого в ЮАР регулярно называют «марионеткой Вашингтона») дополнил волну «антимигрантских» погромов преследованием китайцев, пакистанцев и индийцев.
Для прекращения погромов правительству Зумы пришлось, в дополнение к полиции, ввести в Квазулу-Наталь и пригороды Иоханнесбурга войска. Короля зулусов, погрязшего в неоплатных долгах, в том числе перед центральной властью, вынудили «остудить» подданных. Гудлак Звелитини в очередной речи заявил, что его высказывания неправильно интерпретировали, и призвал к «войне с погромщиками».
Однако протесты на этом не завершились. В сентябре 2015 года к протестным акциям в духе цветной революции, под лозунгами борьбы с коррупцией, подключились профсоюзы страны, включая наиболее мощный «Союз работников металлургической отрасли». Причем, как уже упоминал в своей статье Михаил Дмитриев, организаторы протеста не слишком скрывали, что сотрудничают с небезызывестным институтом «гуру» цветных революций Джина Шарпа, а также со структурами объединения Democracy Works, которые финансируются американским Национальным фондом демократии (NED).
В октябре 2015 года к протестным акциям массово подключились студенты. Которые заявили и о своем несогласии с повышением платы за обучение в университетах, и о недовольстве экономическим неравенством чернокожих и белых граждан страны. Кроме того, лидеры студентов требовали покончить с вопиюще растущим богатством новой чернокожей элиты ЮАР из властной партии АНК на фоне массовой бедности большинства граждан и, наконец, заявили о своем неприятии всей внутренней и внешней политики правительства Джейкоба Зумы.
Регулярные массовые акции протеста в ЮАР продолжаются в нынешнем году, сопровождаются мощной антивластной кампанией в социальных сетях в духе «твиттерной революции» и нарастают по численности и радикальности действий. С 20 июня 2016 года началась еще одна такая массовая акция, поводом для которой стал выбор руководством правящей партии того из кандидатов в мэры пригорода столицы, которого не поддерживают региональные отделения АНК. Причем в данной акции протестующие, включая студентов, впервые с осени 2015 года прибегли к массовым погромным действиям: начали блокировать дороги, жечь машины и автобусы, грабить магазины.
Африканские аналитики считают, что целью этой кампании является углубление раскола в правящей партии АНК и давление на «слишком лояльного Китаю и Индии» президента Джейкоба Зуму, которое вынудит его уйти в отставку. А вероятным претендентом на пост Зумы считают лояльного США Мотланте Кгалему, вице-президента ЮАР и заместителя председателя АНК.
7.1. Начавшиеся в 1960-х годах попытки разработать, в рамках Организации африканского единства, общую концепцию развития Африки неизменно заканчивались неудачами. Главная причина неудач, как утверждают многие исследователи, состояла в невозможности согласовать точки зрения как на общие приоритеты развития, так и на выбор приоритетных региональных и государственных «зон развития».
7.2. Тем не менее в ходе постколониальных трансформаций Африки уже к концу эпохи «блокового противостояния» на континенте выделилось несколько достаточно активных государств-«центров силы», которые начали в значительной степени влиять на развитие сопредельных стран и регионов в целом. Ряд экспертов считает, что это оказалось возможно в первую очередь в особых условиях 1990-х — начала 2000-х годов, которые характеризовались быстрым уходом из Африки СССР и других стран советского блока, и переносом основных интересов и ресурсов влияния стран Западного блока от Африки в другие регионы мира.
По этим причинам аналитики иногда называют данный период развития ситуации в Африке «постблоковой паузой». Именно к этому периоду в значительной степени относятся те тенденции политического развития Африки, в рамках которых ряд стран континента попытались взять на себя роль лидеров макрорегиональных интеграционных процессов. В числе таких стран были прежде всего Египет, Алжир, Ливия, Кения, Нигерия, Южно-Африканская Республика.
7.3. Египет, который направлял свои интересы в основном в неафриканскую, ближневосточную часть ближнего арабского мира, в результате «цветной революции» 2011 года и двух государственных трансформаций (выборная победа братьев-мусульман во главе с Мохаммедом Мурси в январе 2012 года и переворот военных во главе с генералом Адбул-Фаттахом Ас-Сиси в июле 2013 года) весьма существенно снизил свои возможности макрорегионального и общеафриканского влияния. В частности, на начало 2015 года у Египта был самой большой в Африке уровень внешнего долга в отношении к ВВП — почти 91 %.
7.4. Другие африканские центры силы в той или иной мере становились инициаторами сборки макрорегиональных африканских сообществ, ставивших перед собой задачи торгово-экономической интеграции, продвижения и защиты интересов сообщества на мировом уровне, а также реализации общих программ в сфере безопасности региона, социального развития и т. д. В результате в Африке начали формироваться своего рода «зоны ответственности за стабильность, безопасность и развитие». Условно их можно было определить следующим образом: Алжир и Ливия «отвечают» за Магриб и, отчасти, за Сахель, Нигерия — за западную и отчасти Центральную Африку, Кения — за восточную Африку и Африканский Рог, ЮАР — за южную Африку.
Однако эти попытки создания в Африке «зон устойчивости развития» начали разрушать или уже на «взлете», или по завершении «постблоковой паузы».
(Продолжение следует.)
