Перевернутый мир инклюзии
«Инклюзия» — серьезное, умное слово, которым в силу его иностранного происхождения, научного вида и неполной смысловой прозрачности можно охарактеризовать и важные природные или социальные явления, и какую-нибудь глупость или пакость — всё зависит от человека, оперирующего этим словом как инструментом. К большому сожалению в современном российском обществе слово «инклюзия» всё чаще превращается в эвфемизм, который предназначен для завуалированной интеграции в это общество абсолютно неприемлемых для него принципов и явлений.
Мне могут возразить: а что, разве у нас нет проблемы включения инвалидов в жизнь общества, проблемы организации доступной для них среды обитания, проблемы трудоустройства инвалидов, проблемы острого психологического дискомфорта при встрече с человеком, чьи физические или интеллектуальные возможности ограничены?
Разумеется, все эти проблемы в нашем обществе существуют. И мне, инвалиду-колясочнику, это известно лучше, чем многим другим. Мне с детства хорошо знакомо крайне некомфортное чувство, когда твое появление на улице становится чем-то, подобным появлению слона где-нибудь за Полярным кругом, а незнакомые дети встают вокруг тебя полукругом и застывают с полуоткрытым ртом и засунутым в нос пальцем… Я хорошо знаю, какой проблемой может стать даже не поездка на какую-нибудь заезжую выставку или концерт гастролирующих артистов, а банальный визит к стоматологу. Я на себе испытал, как непросто инвалиду получить хорошее образование, а потом найти подходящую работу…
Всё так. Но из собственного опыта я знаю и другое…
Прежде всего, жизнь меня научила тому, что согласиться с принципами «инклюзивного общества» для любого инвалида означает сразу и навсегда принять на себя роль социального иждивенца, неспособного и нежелающего решать в этой жизни даже свои собственные проблемы. Жизнь комнатного растения на подоконнике, пребывающего в ожидании, когда его польют теплой водичкой или покормят «вкусным» удобрением, только на первый взгляд проста и комфортна. Она демобилизует и разлагает личность, делает человека неспособным на какие-либо волевые порывы и творческие усилия, превращает его в вечную «чугунную медаль» на шее общества. Главное же, что модель «инклюзивного общества» лишает человека возможности понимать, что его бытие, его участие в жизни социума определяется в огромной степени его активным отношением к жизни, силой характера и развитым интеллектом.
Все проблемы, о которых говорилось выше, носят совсем не философско-мировоззренческий, а скорее социально-прикладной характер. Проблема создания так называемой «беспроговой» среды в городе решается выделением дополнительных денежных средств и развитием специального законодательства. Проблема обучения и трудоустройства инвалидов также решается путем выделения дополнительных финансовых ресурсов и разработки специальных образовательных программ и технологий, а также специальных программ трудоустройства. Ну, а уж отношение близких и дальних окружающих зависит исключительно от самого инвалида: как себя заявишь — так и будут относиться…
Но модель «инклюзивного общества» несет в себе еще одну, причем, пожалуй, значительно большую опасность. Именно об этой опасности в основном идет речь в газете «Суть времени». Фактически понятие «инклюзивное общества» сейчас используется для обозначения общества супертолерантного, ставящего знак равенства между общественной нормой и любыми отклонениями от этой нормы. Принцип всеобщей толерантности в нашей стране себя уже порядком дискредитировал и вызывает главным образом лишь массовое отторжение, поскольку само понятие «толерантность, означает не просто терпимость, а терпимость ко всякого рода пакостям и гнусностям, к тому, что среди людей, верящих в Бога, называется грехом.
Принципы «инклюзивного общества» предполагают, что терпимость к разного рода злокачественным отклонением от нормы должна носить так сказать не «пассивный», а «активный» характер. То есть общество, построенное на принципах инклюзии, должно создавать режим наибольшего благоприятствования для разного рода физических и моральных уродств. По логике инклюзии, не нужно создавать в концертном зале специальные места для инвалидов-колясочников, нужно освободить для них весь партер. Остальные не бояре — постоят. Ну, а кому сильно невтерпеж, пусть со своими стульями приходят. По этой логике необходимо также позаботиться и о разного рода педо- зоо- и тому подобное филах. Их же тоже нужно как-то интегрировать в общество. Например, можно предоставить педофилам преимущественное право при приеме на работу в детские образовательные учреждения, а для зоофилов — создавать специальные зверопитомники и соответствующим образом дрессировать животных… и т.д. и т.п. Вот только, что делать с людоедами и маньяками-убийцами, пока не понятно, но в любом случае их тоже нужно как-то интегрировать…
Таким образом, перспективы развития и совершенствования «инклюзивного общества» чрезвычайно широки и трудновообразимы. Но в любом случае в таком обществе отомрет за ненадобностью механизм социализации. Ведь социализация — это процесс включение индивида в общество посредством оснащения его опытом предыдущих поколений, закрепленным в культуре, а принцип инклюзии предполагает не адаптацию индивида к требованиям общества, а наоборот — приспособление общества к потребностям индивида. Правда, в этом случае утрачивает смысл и социологический аспект понятия «личность», поскольку личность — это социально обусловленная сторона психологических характеристик человека. А из-за маски личности на общественную сцену высунется индивид — социальный субъект, чьи особенности будут определяться главным образом биохимическими, нейрофизиологическими и психологическими, но никак не социальными особенностями. В общем, всё будет очень демократично и толерантно. Только вот жить в таком обществе почему-то совсем не хочется…
