Испанские дети без коммунизма
Франсиско Франко, совершивший 14 июля 1936 года фашистский переворот в Испании, пришел к власти 1 апреля 1939-го, после жестокой гражданской войны, и правил Испанией до самой смерти в ноябре 1975 года.
Прийти к власти Франко помогли Гитлер и Муссолини, а удержаться после окончания Второй мировой войны — Великобритания и США. Разгром фашизма стал ударом для Франко, вынужденного приспосабливаться к новой реальности и менять риторику.
Каудильо заявлял, что правит всеми испанцами: возведенный им в Долине павших архитектурный комплекс, где под крестом (!) захоронили останки и франкистов, и республиканцев, должен был символизировать примирение.
Но это была видимая сторона, проще говоря, пиар, необходимый для создания нужного имиджа в глазах мировой общественности. На деле Франко всю жизнь ненавидел коммунизм и коммунистов. Он заявлял, что, как крестоносец, ведет священную войну с безбожными коммунистами. И действительно вел эту войну самым жестоким образом.
Правитель «всех испанцев» продолжил расправы над республиканцами и после победы в гражданской войне. Об этом ярко напомнило событие февраля 2019 года — на мадридском кладбище Альмудена были осквернены могилы коммунистического деятеля Долорес Ибаррури и 13 молодых женщин, членов «Объединенной социалистической молодежи». Этих женщин из объединения социалистов пытали и расстреляли в августе 1939 года, когда франкисты проводили массовые чистки в недавно занятом ими Мадриде.
Поэтам, писателям, музыкантам, художникам, поддерживавшим Республику (а таких было большинство), пришлось на долгие годы покинуть страну, и часть из них так никогда больше и не вернулась на родину. А те, кто остался в Испании, должны были годами хранить молчание, так как открытое провозглашение своих взглядов было чревато быстрой расправой.
Одним из главных оппонентов Франко являлись коммунисты — члены Коммунистической партии Испании (КПИ). Введя в конце марта 1939 года войска в Мадрид (к тому моменту уже вся страна была завоевана), Франко провел в городе парад под девизом «Мы прошли!» Это был ответ члену КПИ Долорес Ибаррури и всей левой Испании, повторившей вслед за Долорес в 1936 году при обороне Мадрида от франкистов: «Они не пройдут!» (No pasaran!).
Английский историк Пол Престон, долгие годы тщательно исследовавший жизнь Франко и деятельность франкистов, отмечает, что нельзя отрицать наличие жестоких действий в обоих лагерях, например, таких как расстрелы пленных. Но он подчеркивает, что особые зверства были свойственны именно франкистам. Позже схожие вещи будут творить в СССР гитлеровцы.
Пол Престон пишет о том, что франкисты насиловали, а потом расстреливали женщин, причем такое поведение поощрялось командованием. Историк приводит выступление по радио генерала Гонсало Кейпо де Льяно: «Наши фалангисты и солдаты показали красным трусам, что значит быть настоящими мужчинами. И они показали красным шлюхам тоже. Это совершенно оправдано, потому что эти коммунисты и анархисты проповедуют свободную любовь. Теперь они будут знать разницу между настоящими мужчинами и извращенцами из милиций. Они не уйдут от нас, как бы они ни орали». Такая пропаганда, отмечает Престон, звучала на всех фронтах.
Кроме того, исследователь указывает, что франкисты расстреливали беременных женщин («мы не можем ждать семь месяцев, чтобы казнить женщину») и предельно жестоко обращались с детьми: их убивали, сажали наравне со взрослыми в концлагеря, отнимали у родителей и отдавали на усыновление.
Практика отбора детей у родителей продолжилась и после окончания гражданской войны. Последствия этого тянутся по сей день — испанские судебные органы расследуют дела людей, обнаруживших, что при рождении их отдали в чужие (политически благонадежные с точки зрения режима Франко) семьи, сообщив родной семье о смерти ребенка.
В СССР на слуху было имя не только Долорес Ибаррури, но и ее сына, Рубена-Руиса Ибаррури, погибшего в битве под Сталинградом: он был тяжело ранен и скончался от ран в госпитале в 1942 году, в возрасте 22 лет. Посмертно Рубену Ибаррури были присвоены звание капитана и Героя Советского Союза.
Чтобы понять, каков был накал противостояния левых и правых сил в Испании, достаточно добавить еще несколько фактов из биографии сына Долорес Ибаррури.
Рубен Ибаррури родился в январе 1920 года в Стране Басков, в семье коммунистов. Его отец, Хулиан Руис, шахтер, был одним из основателей КПИ, его мать, Долорес Ибаррури, — членом КПИ (с 1943 года она стала генеральным секретарем КПИ).
Уже в детстве, примерно с десяти лет, Рубен помогал родителям в их подпольной работе: сторожил собрания подпольщиков и распространял листовки.
В четырнадцать лет он возглавил пионерский отряд и участвовал во главе отряда в астурийском восстании горняков, жестоко подавленном Франсиско Франко. Родители Рубена после подавления восстания попали в тюрьму, да и сам он какое-то время провел в заключении.
Журнал «Дилетант», печатающий в том числе статьи, положительно оценивающие деятельность Франко, об астурийском восстании сообщает следующее: каратели Франко «вместе с отрядами Иностранного легиона и частями марокканцев вырезали шахтерскую стачку в Астурии. За поразительную жестокость к своим же испанским братьям, но инакомыслящим, будущий каудильо был назначен генералом и начальником генерального штаба».
В 1935 году Рубен Ибаррури по совету матери поехал вместе с сестрой учиться в СССР, где поступил в Сталинградское авиационное училище. Он не успел окончить учебу — в Испании в 1936 году началась гражданская война. Шестнадцатилетний мальчик вернулся в Испанию, где, несмотря на возраст, добился разрешения вступить в ряды республиканской армии.
Он сражался в Каталонии в знаменитой битве республиканцев и франкистов на реке Эбро, был назначен командиром разведывательного подразделения. Вместе с республиканскими войсками, отступавшими через Пиренеи, пересек границу Испании и Франции.
Во Франции его вместе с другими республиканцами поместили в концлагерь, откуда Рубен бежал и, добравшись до советского посольства, обратился с просьбой вернуться в СССР. В Союзе он окончил военное училище и служил в 1-й Московской Пролетарской дивизии.
С первых дней Великой Отечественной войны он оказался на фронте. В июле 1941 года был ранен в сражении на реке Березине и за проявленную в бою отвагу был награжден орденом Красного Знамени.
После продолжительного лечения (в госпитале он писал рапорты с просьбами отправить его на фронт) попал в стрелковую дивизию, его подразделение оказалось на острие атаки гитлеровцев под Сталинградом. В последнем сражении Ибаррури взял на себя командование батальоном (командир был убит) и в рукопашном бою был смертельно ранен.
Рубен Ибаррури был лишь немного старше испанских детей, которые с 1937 по 1939 года прибывали в СССР, спасаясь от бомбежек и голода. Часть из них уже осталась без родителей, пережила преследования и все лишения войны. Жизнь Рубена Ибаррури — это яркая, но не единственная страница, показывающая, с чем сталкивались дети, попавшие в эпицентр борьбы с фашизмом.
По приезде в СССР их ждало несколько счастливых безвоенных лет. Но уже в 1941 году гроза, от которой дети бежали из Испании, догнала их в СССР. Началась Великая Отечественная война.
Эвакуированные в СССР дети, конечно, хотели вернуться в Испанию. И в СССР делали всё возможное, чтобы они любили и не забывали свою родную страну. Кончита Руис Торибьос вспоминает: «C самого начала нашего пребывания в Советском Союзе нам внушили, что мы — испанцы, что мы любим нашу страну, что мы все вместе и что мы хотим возвращаться. Нас так воспитывали. Мы стремились быть испанцами, и в этом нам помогли вы — Советский Союз. Нас учили танцевать испанские танцы, петь испанские песни, у нас были хоры…»
После окончания Второй мировой войны не все испанские дети поняли и приняли решение КПИ и советского руководства, согласно которому испанским детям было рекомендовано остаться в СССР. КПИ считала, что на родине при режиме победившего Франко репатриантов из СССР не ждет ничего хорошего. И имела для этого основания — достаточно вспомнить, как франкисты обращались с детьми во время и после гражданской войны.
Опасения не оказались беспочвенными. Те, кто, несмотря на все препятствия, вернулся из СССР в Испанию, на родине столкнулись с непониманием — их боялись как красных — и с преследованиями — их допрашивала местная полиция и ЦРУ. В итоге далеко не все «советские испанцы» смогли прижиться в Испании, часть из них вернулась в СССР.
Те, кто остались в СССР, тосковали по Родине и испытывали острую боль от того, что в Испании правит Франко.
В фильме Тарковского «Зеркало» показаны советские испанцы, их боль по Испании и ответ на вопрос о возможном отъезде: «У меня муж русский и дети тоже русские». Все это было частью реальности «советских испанцев». Как и показанные Тарковским кинокадры: в испанском порту маленькие дети (некоторым от 4 до 6 лет) идут на корабль с большими чемоданами, утирая слезы из-за разлуки с родными и страха перед неизвестностью, — их отправляют в СССР.
Поддержкой им служила уверенность родителей в том, что СССР — самая лучшая страна в мире, дети будут в ней счастливы, а франкисты будут разбиты.
Со временем «советские испанцы» стали неотъемлемой частью советской жизни. Они преподавали в университетах, снимали кино и защищали честь новой Родины на спортивных состязаниях, их имена можно перечислять очень долго. Руперто Сагасти, Агустин Гомес Пагола и Хосе Ларрарте стали известными футболистами, Арнальдо Ибаньес-Фернандес — режиссером документального кино и заслуженным деятелем искусств Украинской ССР, Вирхилио де лос Льянос Мас — заслуженным строителем РСФСР.
В московских вузах появились кафедры испанского языка, было создано большое количество методических материалов для изучения языка. Работали такие замечательные профессора, как Мария-Луиса Гонсалес, ученица испанского философа Мигеля де Унамуно, известный летчик и профессор Хосе Браво.
Какими они были, эти «советские испанцы»?
Серхио Салуэнь рассказывает о своем отце, полковнике авиации, известном в Испании во время гражданской войны летчике, коммунисте. Он приехал в СССР вместе с сыном, так как на родине ему угрожал расстрел, и работал воспитателем в детском доме, где жили испанские дети.
Серхио рассказывает, что родители не жалели о том, что остались в СССР. «Я говорил, что мой отец был коммунистом. Знаете, когда я пришел к нему в больницу и увидел его лежащим с какими-то страшными металлическими штырями в ноге, то спросил: „Папа, тебе не больно?“ Он ответил: „Да, мне, конечно, больно, но я коммунист и выдержу боль“. <…> Он был рядовым коммунистом, человеком сильного характера и воли. И всё, что он делал, делал искренне, с твердым убеждением в верности принятого решения».
Дионисио Гарсиа Сапико, испанец, архитектор, актер, сыгравший испанца в фильме «Зеркало» Тарковского, так говорит о человеке: «Человек — выносливое существо, и, в сущности, ему мало что надо, если есть работа, какой-то кров, необходимая пища, мир на земле и дружеские отношения с ближними — только не надо уводить человека от этого, развращать бесконечным потребительством. В этом я убеждался множество раз. Такие люди могли, увидев в кино, как живут богачи за границей, сказать: „У-у, сколько у них всего! Комнат не сосчитать! А какие платья!..“ И тут же забывали об этом — и не чувствовали себя несчастными. Обычный мирный порядок, обычные заботы, простые радости, дружба — этого оказывалось достаточно для ощущения хорошей жизни. И хотя можно, конечно, не менее дружно жить в лучших условиях, это совсем не означает, что ту стесненную жизнь надо именовать жалким существованием. Так полагает только алчное и ненасытное современное шкурьё».
Что сделало советских испанцев несчастными?
Конечно, они тосковали по родине, по Испании. Но они жили полной, интересной, наполненной смыслом жизнью.
По-настоящему несчастными их сделал распад СССР, они снова потеряли Родину. Это сквозит в интервью «испанских детей» и прорывается через сдержанность и нежелание обидеть страну, давшую им убежище. Отказ России от коммунизма нанес им рану, обессмыслил их путь, трудный путь их родителей, воевавших за испанскую Республику, путь их новых родных, отдававших жизнь за Советскую родину.
В России победило «алчное и ненасытное современное шкурьё».
Жизнь рядом с этим шкурьем уже не могла быть счастливой, и в 1990-е годы многие «советские испанцы» вернулись в Испанию, что легко объяснимо. И тут, и там — капитализм, эгоизм, отчуждение и социальное расслоение. Теперь высказывания испанцев о России полны сдержанности и недоумения.
Луиза Бернальдо Де Кирос (Савина) вспоминает в интервью: «Раньше, я считаю, у испанцев и русских было очень много похожего. Они, русские, и накормят тебя, и напоят, и испанцы тоже такие. Но раньше русские были вообще! Придешь к кому-нибудь в гости, вроде бы ничего нет, и вдруг всё вытащит. Сейчас начинаешь отходить немножко от того, что русские все хорошие — хулиганят, уже не то. Хотят уже другой [политический] режим. Но я не знаю, что режим имеет общего с тем, чтобы соседи не здоровались».
Эти слова наполнены горечью. Хотя еще раз надо отметить, что у испанцев такой запас любви к СССР и России, что слова неприятия новых реалий очень сдержанны.
Испанцы не хотят обидеть русских и Россию, но правду скрывать невозможно: страны, которую они любили, в которой они жили, больше нет…
Луиза рассказывает: «Меня город угнетает. Москва — я ее не люблю сейчас. Я любила ее, когда она была малюсенькая. Ходили в Охотный ряд, на Красную площадь ходили. Всегда мы стояли на первом ряду Мавзолея, смотрели парад. И было очень приятно видеть, как народ любит свою страну. Любили невозможно, как фанатики. Когда проходили военные, они так аплодировали. Очень любили, когда выходил Ворошилов на коне — все так радовались… Иначе бы не выиграли войну».
Какие впечатления оставили у испанцев перестройка, гласность и приватизация?
Луис Сьянка Ибарра рассказывает: «Может быть, я остался бы в СССР. Если бы экономику страны не отдали. Конечно, то, что народ знал, думал, предполагал, так оно и есть. Это была приватизация экономики народа России номенклатурой. Комсомольской, партийной. Они займы брали в банке, а потом могли не отдать. „Это же мое“».
Он с горечью говорит об отъезде и о том, что видит теперь в России. «В России я бываю, но редко. В последний раз был в 2006–2007 году. Москва — уже теперь страна, это уже не город. Москва сделана так, чтобы отделить бедных от богатых. Скоро бедные не смогут там жить!.. Я думаю, что Москва на очень опасном пути, потому что темп движения уже приближается к спринту. То есть скорость повышается, и жизнь в Москве дорожает и дорожает».
Испанцы защищают построенное в СССР общество, образ жизни и объясняют недостатки тем, что это был первый опыт, что что-то не было доосмыслено. А виноваты во всем — руководители. Причем они не скрывают положительного отношения к Сталину, следовательно, по их мнению, главные виновники — это поздние лидеры, доведшие страну до развала.
Арасели Руис Торибьос рассказывает об СССР: «Конечно, в СССР были недостатки. Это было новое государство, новый строй, вокруг капитализм. Но было много замечательного. Все имели право бесплатно учиться, все! Бедные, богатые. Врачи бесплатные. Не важно, кто ты. СССР был первой страной с таким строем. И он рухнул. Все смотрели на Советский Союз, весь мир! И сейчас обидно слышать, как будто намекают тебе: „Вот, значит, не такой прекрасный был твой Советский Союз, раз отказались от него!“
Я всегда говорю — в теории коммунизм и социализм прекрасны, но общество не готово к этому. От каждого по способностям, каждому по потребностям — это прекрасная теория, все бы хотели этого, но народ не готов. Эгоизм. Но Союз все-таки по каким-то направлениям правильно шел. Если бы не эти войны. И потом — руководители всё портят».
В этих словах звучит искренняя любовь к СССР, горечь в связи с его утратой и готовность защищать идею о том, что человеческая жизнь не может сводиться к эгоистическим, личным, мелким желаниям и комфорту.
Бланка Аргуэллес Гутьеррес говорит: «Конечно, Советский Союз делал ошибки. Первая Советская страна была, не с кого брать пример. Они строили и ошибались, это понятно. Вокруг были одни враги. Америка дошла до того, что когда мы приехали, моего мужа отправили в Мадрид, и его там неделю допрашивало ЦРУ…»
Антонио и его жена Луиза рассказывают, какая счастливая жизнь была в СССР, «а сейчас Россия — не та Россия». Антонио: «Это Ельцин всё виноват — перестройка, гласность. Какая там гласность! Сталин — диктатор и был жесток, конечно. Но, по мне, у Сталина было больше положительного, чем отрицательного. Но он диктатор, это безусловно».
Часть испанцев получила возможность познакомиться с жизнью на Кубе — в стране нужны были советские испаноязычные специалисты, и советские испанцы как нельзя лучше подходили под нужные критерии. В 1961 году на Кубу выехала первая группа специалистов — врачи, экономисты и инженеры. На Кубе некоторые из испанских детей смогли встретиться с родителями, кому-то из них помог найти родителей Че Гевара, кому-то Пабло Неруда.
При всех оговорках понятно, что к Сталину и СССР «советские испанцы» относятся с большим уважением. Тем более что постперестроечное время принесло «советским испанцам» всевозможные унижения. Они стали никому не нужным и даже вредным напоминанием о коммунизме. Начались унизительные проблемы с выплатой пенсий, обивание порогов госучреждений в России и в Испании.
На коллективном уровне унижение было связано с вопросом о судьбе Испанского центра в Москве. До 1965 года центр был местом работы КПИ, а после — культурным центром, местом проведения культурных мероприятий и обычных встреч «детей войны», их общим домом.
С 2011 года центр перестал получать дотации от испанского правительства, а московская мэрия подняла арендную плату за помещение. Испанский центр обращался за помощью к испанскому и российскому руководству, но безуспешно, судьба центра никого не заинтересовала. Председатель Испанского центра Франсиско Мансилья говорил в интервью испанской Público: «Если мы лишимся этого помещения, то просто исчезнем. Оно для нас как отчий дом».
До сих пор на сайте центра висит обращение о помощи, в котором сказано, что «расходы на содержание Испанского Центра в Москве (аренда помещения, электроэнергия, средства связи, центральное отопление и т. д.) ежегодно увеличиваются, а финансовые возможности его членов сокращаются». В связи с чем Испанский центр «просит всех, кому не безразлична дальнейшая судьба нашего Общества, оказать ему любую благотворительную помощь, благодаря которой будет обеспечено дальнейшее существование организации, объединяющей испанцев и членов их семей, проживающих в России».
Летчик, воевавший в гражданской войне в Испании и во время Великой Отечественной войны в СССР, профессор испанского языка, Хосе Браво говорит в интервью: «Я часто ездил в Советский Союз, ведь это моя вторая родина. Встречался с летчиками, боевыми товарищами, которые воевали со мной в Испании, — Якушин, Серов и многие другие. Но после распада СССР не ездил ни разу. Однополчан уже никого не осталось, а то, что сейчас происходит с Россией, — это ваше дело. Но я туда не поеду».
В этих словах о нежелании ехать в Россию и про «ваше дело» — нескрываемая горечь. Потому что та страна, Советский Союз, — была для советских испанцев, может быть, дороже их первой Родины, Испании.
Это горечь о своей внезапно обессмысленной жизни, которой они прежде гордились. Но, думается, этим испанцам еще горше за нас, за русских, так бездумно лишивших Родины и смысла самих себя.
