Моллох

До последних трагических событий в Кемерово, глубоко потрясших огромную страну, пожалуй, мало кому приходилось задумываться о том, что же такое эти ТЦ и ТРК, которые теперь гордо возвышаются в каждом городе, а то и в поселке городского типа, а в мегаполисах непременно появляются возле каждой новой станции метро — а порой и не по одному. С какого-то момента они просто стали восприниматься как данность. Тем не менее это гигантская отрасль, своего рода глобальная империя без формального правящего ядра, но с корнями в США. Существует Международный совет торговых центров (ICSC) со штаб-квартирой в Нью-Йорке.

«Википедия» лукавит, называя первыми торгово-развлекательными центрами (или, на английский манер, моллами) открывшиеся еще в XIX веке ГУМ, ЦУМ, «Пассаж». Хотя и они объединяли под одной крышей множество лавок и магазинчиков, но были всего лишь торговыми рядами и не несли развлекательной, культурной, социальной функции. В «Пассаже» можно было не только покупать, но и прогуливаться в дождливую погоду, что немаловажно для Петербурга, но посещала его состоятельная публика, а потому там никогда не скапливалось столько народа, чтобы создать толпу — особое социопсихологическое образование, чрезвычайно уязвимое для разнообразных манипуляций.

В СССР никому даже не приходило в голову превращать магазин в центр социальной жизни. Для этого существовали клубы, дома и дворцы культуры, парки культуры и отдыха, ярмарки же были для городского жителя способом познакомиться с народными обычаями и промыслами, покупки на них редко бывали утилитарными, если не считать традиционные деревенские продукты, которые были еще просто деревенскими, а не «экологически чистыми».

К сожалению, программа воспитания «нового человека», в которую неизбежно должно было входить и входило формирование новой культурной среды, была в Советском Союзе весьма половинчатой, а после хрущевской оттепели, когда главным признаком коммунизма объявили изобилие материальных благ, духовный, смысловой центр коммунистической идеи и вовсе оказался размыт, начала быстро формироваться философия потребительства. Потому, после того как было официально объявлено, что вместо коммунизма мы теперь строим капитализм, ТРК, шагнувшие к нам из-за рубежа, были восприняты на ура — сперва как яркие диковинки, а потом уже как что-то вполне обычное.

Где же и когда впервые появился торгово-развлекательный комплекс современного типа или, на английский манер, молл? «Отцом» моллов считается временно эмигрировавший в США во время войны австрийский архитектор Виктор Грюн (Гюнбаум), создатель архитектурного бюро Victor Gruen Associates в Лос-Анджелесе. Это бюро и спроектировало первый «настоящий» закрытый молл — Southdale Mall, который открылся в 1952 году в Эдине, штат Миннесота. Грюн совершенно не скрывал заложенную в его детище манипулятивную идею.

Торговый центр строился как многоэтажный лабиринт, в котором посетитель должен был двигаться по навязанному ему маршруту: с автомобильной парковки — в первый крупный магазин-приманку, потом — к другому, расположенному на противоположной стороне, через ряды более мелких магазинчиков. Неприятно яркий свет в проходах и более мягкий в магазинах должен был побуждать покупателя сворачивать в эти уютные «пещерки», а звучащая музыка создавать приподнятое настроение и энтузиазм. По замыслу Грюна, покупатель должен был быть настолько заворожен окружающей обстановкой, чтобы начать испытывать постоянную подсознательную потребность покупать именно в этом тщательно распланированном торговом пространстве. По словам Грюна, моллы должны были стать «ядром утопического эксперимента».

И в самом деле современный ТРК — это нечто гораздо большее, чем просто очень большой и пестрый магазин, это явление культурное и, если можно так выразиться, духовное. Лиза Шараун, профессор, основатель лаборатории культурного дизайна в Канберре, Австралия, в своей книге «Америка в торговом центре» делится впечатлениями своего детства, проведенного в США:

«У меня есть множество счастливых детских воспоминаний о торговом центре. Именно там я почувствовала первый подлинный вкус взрослой независимости; торговый центр был местом, где я встречалась с друзьями и играла в «переодевание» в примерочных одежных магазинов, пытаясь нащупать свою взрослую идентичность. Молл научил меня вписываться в общество, быть потребителем, в конечном счете, он научил меня быть американкой. В этом смысле торговый центр был чрезвычайно важной частью моего воспитания».

Шараун пишет о том, что бывая в разных странах, она ощущала в местных торговых центрах «чувство дома», она отмечает то, что многие американцы испытывают печаль и ностальгическое томление, когда их местный торговый центр вдруг закрывается и даже создают в интернете сообщества памяти закрытых или пришедших в упадок ТЦ. То есть налицо зависимость, основанная на замещенных чувствах патриотизма и семейного очага.

Несмотря на приятные детские воспоминания, Шараун считает всемирное распространение торговых центров тревожной тенденцией, так как они транслируют такую негативную черту современной Америки, как отсутствие чувства общности, формируя вместо истинной общности «смешанную гомогенную среду, которая способствует приспособлению и контролю, а не творческому выражению».

То, что торговый центр паразитически подменяет и замещает собой естественные составляющие городской социальной среды, видно невооруженным глазом. Особенно наглядно это можно отследить на примере детей и подростков. В последнее время число детей, гуляющих после школы на улице, резко сократилось, и дело не только в реальных и мнимых опасностях улицы. Современного ребенка часто просто невозможно «выгнать» на улицу (малыши с мамами на детских площадках не в счет). У него уже сформировались два привлекательных способа проводить свободное время: дома за компьютером или в торговом центре — за автоматами, на аттракционах, в кино и кафешке. Уличные игры практически отмирают, исключение — только велосипед, скейтборд или ролики летом. Торговые центры иногда предлагают детям подвижные игры — катание на коньках, батуты, веревочные парки и скалодромы, но ребенок при этом все равно находится в замкнутом пространстве, без общения с природой, а все его действия слишком организованны, лишены спонтанности. Это эрзац естественного здорового развития — не говоря уж о том, что на этих аттракционах каждый ребенок сам по себе, дружеское взаимодействие, общение сведены к минимуму. Иногда по команде аниматора дети делают что-то вместе — но не совместно.

Неслучайно в ТЦ все чаще среди детских развлечений появляются контактные зоопарки. Среда «храмов шопинга» настолько безжизненная и противоестественная, что необходимо хоть какое-то «противоядие», «таблетка для души». Посетителя окружают геометрические формы, неестественный свет, слишком контрастные и спектральные, «пластмассовые» цвета, много стекла и металла. Растения, украшающие зоны отдыха, обычно искусственные, а электрические водопады, вытянутые в струнку, выглядят не веселее, чем дождь за окном. Это царство эрзаца, среди которого живые пушистые кролики или еноты, даже измученные постоянным вынужденным «контактом» выглядят настоящим чудом.

Торговый центр — это место, где над человеком творится насилие. Обычно он построен в виде колодца, а потому все звуки, которые раздаются на первом этаже, пронизывают всю конструкцию насквозь. Если внизу выступает рок- или поп-группа, ее звучанием «наслаждаются» посетители на всех этажах, нравится им это или нет, если внизу пронзительно кричит ведущий конкурсы затейник или клоун, скрыться от этого некуда. Человек идет по предписанному маршруту и никак иначе, сквозь отупляюще ярко освещенный лабиринт, порой жестоко плутая даже в поисках уборной, несмотря на указатели. Можно сколько угодно говорить о пожарной безопасности, но ТРК были от своего рождения и останутся лабиринтами-ловушками, поставленными на человека — иначе в их существовании нет никакого смысла, это, как говорят айтишники, не баг, а фича.

В РФ, согласно правилам, нельзя размещать детские игровые комнаты выше второго этажа, но этим правилом повсеместно пренебрегают. Оно входит в конфликт с самой логикой молла: «застойные» зоны, где люди остаются надолго — кинотеатры, игровые площадки, фудкорты — должны находиться вверху, над зонами «проходными». Туда впадает поток уставших от хождения по этажам покупателей, оттуда некоторые из них с новыми силами могут разойтись по магазинам и магазинчикам — по пути к выходу. Простая гидродинамика деньгоносной системы псевдоживого монстра, рассуждения о гуманизме и безопасности людей с нею не пересекаются.

Именно в образе монстра, некоего демонического паука или матки муравейника предстает торговый центр в одном из романов Терри Пратчетта из цикла о Плоском мире. Однажды в славном городе Анк-Морпорке непонятно откуда появились сотни проволочных тележек на колесиках, которые катались сами по себе, затем по городу разлетелись карточки, интриговавшие жителей таинственным словом «РАСПРОДАЖА!!!», а в конце концов на окраине города само собой выросло нечто, что только прикидывалось приличным и даже красивым зданием, оно пыталось заманить в себя людей таинственной «немузыкой», будто крысолов крыс. Вот как рассуждает о загадочном феномене один из героев:

«Паразиты, хищники, но не из тех, что поражают животных и какие-нибудь там овощи... О нет, эта более крупная и медлительная жизненная форма паразитирует на городах. Вырастает в городах и на них же паразитирует. Он без труда вспомнил, — сейчас воспоминания возвращались легко, словно по команде, — как когда-то, еще студентом, читал о существах, откладывающих яйца в других существах. После этого он несколько месяцев не ел омлеты и икру — так, на всякий...»

В книге всё кончилось хорошо — на то это и сказка. Нехорошее место уничтожили волшебники из Незримого университета, никто не пострадал. К сожалению, в реальности хэппи-энда ждать не приходится — даже если трагедии вроде кемеровской, к счастью, происходят очень редко. Но ведь вред не всегда бывает настолько очевидным, как сгоревшие заживо дети...

(Продолжение следует.)