Почему в СССР не верили космонавтам из «Соляриса» Станислава Лема. Интервью

Станислав Лем — польский писатель, футуролог, философ, фантаст, мастер целого ряда литературных жанров. Его книги, переведенные на полсотни языков, разошлись тиражом более 40 миллионов экземпляров.

13 сентября 2021 года отмечалось столетие со дня рождения писателя. ИА Красная Весна обсудило одно из самых популярных произведений Лема «Солярис» и его экранизации с кандидатом филологических наук, главным библиотекарем Новосибирской государственной областной научной библиотеки Евгением Викторовичем Сосниным.

Первая часть интервью была посвящена основной идее романа «Солярис» и особенностям его экранизаций. Во второй части мы обсудили, почему в советское время поведение героев «Соляриса» казалось странным, и им не верили.

Первая часть интервью: «Солярис» Станислава Лема — лучший пример популяризации науки. Интервью

ИА Красная Весна: С момента первой публикации «Соляриса» прошло 60 лет. Как роман был принят современниками?

Соснин: В советские времена к нему было неоднозначное отношение. В 60-х годах, когда вышел этот роман, его у нас экранизировали. В первой экранизации в главной роли был Лановой, он играл Криса, Этуш играл Снаута. Не скажу, что удачно подобрали, но сама экранизация мне нравится больше экранизации Тарковского. Она ближе к тексту, и она достаточно необычная, хотя в ней тоже упор делается на личные взаимоотношения.

Тут опять проблема: каждый раз, когда пытаешься найти в литературе объективное основание, читатель, особенно современный, всё равно хочет найти там что-то личное.

У Станислава Лема упор сделан на физику, но почему его в советские времена критиковали? Дело в том, что 60-е годы — освоение космоса, полет Гагарина. Естественно, в нашей стране уже шла активная подготовка космонавтов. Еще когда я впервые этот фильм смотрел и читал роман, меня смутило, что главные герои ведут себя не как космонавты.

По идее, главный герой Крис — психолог, соответственно, он знает о психических расстройствах, понимает их и должен сам быть абсолютно готов к столкновению с необычными ситуациями. А у него получается, как у нас сейчас, что ни психолог, то, извините, сам с какими-то… То есть в психологию в основном люди идут, чтобы с собой разобраться.

У него с первых же шагов, как только видит отклонения от нормы, моментально начинает сбиваться психика. Это сразу удивляет. Он же, по идее, космонавт, более того, остальные тоже космонавты…

Гибарян покончил жизнь самоубийством, это вообще немыслимо, даже если брать современных космонавтов. Психологическая подготовка у них ой-ей-ей какая, их же даже на совместимость проверяют.

ИА Красная Весна: Выглядит как надуманная ситуация. Разве в случае подобной смерти не должно начинаться расследование?

Соснин: Естественно, это надуманная ситуация, более того, сам сюжет «Соляриса» подвел критиков к такой мысли: чему должна служить научная фантастика? У нас сейчас, да и в советские времена фантастику считали таким легким жанром, как-то не очень серьезно относились. У нас серьезная фантастика началась, наверное, только с Ефремова. Это все-таки считалось подростковой литературой.

Было очень четко прописано, что есть научная фантастика, есть сказочная фантастика, есть мистика. Соответственно, мистика появляется там, где человек не хочет решать проблемы, сказка — там, где он не может решить проблемы, а научная фантастика, по идее, должна направлять к тому будущему, что может дать наука, анализ перспектив.

В большом сборнике «Наука и искусство», вышедшем в 79-м году, как раз отдельные статьи по этому поводу есть. Основная задача научной фантастики — показать логику научного исследования. С другой стороны, это надо делать правильно.

Когда читаешь Станислава Лема, то не веришь в происходящее, поэтому гораздо интереснее выбирать именно рассуждения о соляристике, там всё нормально. Это во-первых, а во-вторых, конечно же, эти попытки драматизировать ситуацию в космосе приводят к искаженному восприятию самих исследований.

Если взять современные экранизации, допустим, «Салют-7». Тоже реальная ситуация показана совершенно не так, как она в реальности происходила. Причем подготовленные профессиональные космонавты изображаются какими-то истериками, психами, которые там чуть ли не друг друга огнетушителями бьют. Но это в космосе совершенно исключено. Абсолютно.

Более того, все современные фильмы, не только исторические, но, например, фантастические, подстраиваются под логику подростков. Причем им навязывается такая логика. Никакой системы нет, все люди неуравновешенные, все люди решают только свои личные проблемы, и это очень большой минус.

У Лема же концовка открытая, и там начинаются какие-то рассуждения о Боге, и это тоже очень сильно сбивает. Непонятно, к чему это. Когда Крис со Снаутом беседуют, Снаут пытается как-то рационально объяснить все эти попытки Криса философствовать, а Крис всё это отрицает.

То есть я рассуждаю про Бога, и не про Бога реальных религий, не про Солярис, не про Океан, и не про человека. Но в действительности, получается, что Крис пытается в результате психологических травм, которых он не должен был как психолог допускать, навязать мысль о том, что человек — это большой ребенок.

Он вопреки логике и здравому смыслу выходит на эту планету и ждет, когда Океан ему вернет его возлюбленную. То есть эта концовка очень спорная. Она фактически смещает акценты.

ИА Красная Весна: То есть здесь у Лема герои отходят от научного метода познания?

Соснин: Есть одна очень интересная фраза, сказанная про Гибаряна. Он считал, что соляристика — это прежде всего конкретное изучение конкретной материальной планеты. Вот здесь очень четко всё сказано. То есть наука должна заниматься конкретикой.

Когда они пытались решить, этот Океан мстит или подарки дарит — для этого просто не было достаточных фактов, нужно было дальше изучать, а они вместо изучения сконцентрировались на своих проблемах. Причем в науке это тоже очень важно, потому что они себя вели не только не как космонавты, но они себя еще и показали не как ученые.

Я, например, очень долго пытался понять, а что такого ужасного у них было? Был эпизод, из которого мы поняли, что произошло с Гибаряном, ну и какие проблемы?

Представьте себе, работают ученые, они столкнулись с необычным явлением, даже если это явление раскрывает какие-то стороны их личности, ну и что? Они же прежде всего ученые.

Всё это очень сильно мешает роману, но, тем не менее, всё равно «Солярис» остается одним из самых выдающихся произведений мировой литературы именно в силу того, что Лему удалось показать внеземной разум так, как просто никто не показывал, кроме, наверное, Питера Уоттса «Ложная слепота». Там бесподобно показан инопланетный разум, вторгшийся в пределы Солнечной системы. Я считаю, что на уровне Лема.

В третьей и заключительной части интервью мы обсудим различия гуманитарного и естественно-научного подходов к познанию, а также выясним, за что произведения Лема любили в СССР.