«Солярис» Станислава Лема — лучший пример популяризации науки. Интервью

Станислав Лем — писатель, футуролог, философ и фантаст. Его работа «Сумма технологии» предвосхитила появление ряда современных изобретений, а роман «Солярис» стал культовым произведением в жанре научной фантастики.

13 сентября 2021 года отмечалось столетие со дня рождения писателя. ИА Красная Весна обсудило одно из самых популярных произведений Лема «Солярис» и экранизации этого произведения с кандидатом филологических наук, главным библиотекарем Новосибирской государственной областной научной библиотеки Евгением Викторовичем Сосниным.

ИА Красная Весна: Станислав Лем — очень неординарный писатель среди фантастов. Расскажите, как вы оцениваете его творчество?

Соснин: Я согласен с тем, что он очень яркая фигура именно в фантастической литературе, хотя я сейчас говорю не обо всем его творчестве, потому что у него творчество очень многогранно. Это не только серьезные фантастические произведения, это и шуточные, и научные работы, посвященные проблемам техники.

Я конкретно могу говорить только о его знаковом произведении, из-за которого он и считается крупным писателем. Более того, само это произведение — «Солярис» — в числе лучших произведений фантастики всех времен и народов. «Солярис» сразу притягивает внимание оригинальностью сюжета и глубиной поставленных там вопросов.

Кроме того, мне нравится «Солярис» тем, что Станислав Лем, по сути дела, имитировал там методы научного познания. Я не могу вспомнить других подобных примеров в жанре научной фантастики.

Лем, имитируя все этапы научного поиска, обозначил две проблемы: во-первых, границы человеческого познания, а во-вторых, именно его субъективную составляющую.

Основной пафос его произведения, кстати, у него многие произведения на этом строятся, что в принципе иной разум мы понять не можем. Потому что понимание — это прежде всего единство опыта.

Если опыт разный (цивилизации на разных планетах) и между этим опытом нет никаких связей, контакт просто невозможен, потому что по-разному формируется структура мышления. В «Солярисе» это очень четко видно, потому что они так и не смогли договориться с этим Океаном.

ИА Красная Весна: Существует несколько экранизаций «Соляриса». Помогают ли они раскрыть оригинальное произведение или уводят зрителя от изначального замысла?

Соснин: Большинство, как мне кажется, воспринимает «Солярис» по экранизации, в частности, по экранизации Тарковского. Это очень плохо, очень сильно искажает суть произведения.

Станислав Лем в свое время выступал с критикой экранизации Тарковского, но потом, когда увидел американскую экранизацию, сказал, что Тарковский еще ничего. Это известная история.

Тарковский, при всей гениальности его экранизации, очень сильно сместил акценты в сторону, как сам Лем говорил, достоевщины — в сторону внутренних переживаний героев, их субъективных впечатлений, даже морализаторства.

Лично я сначала «Солярис» знал только по экранизациям, а когда прочитал книгу в детстве, меня сразу поразило, что Лем вообще об этом не писал. Сама история главного героя — это лишь фон для объяснения того, как вообще человек познает окружающий мир.

Там очень четко прописаны все этапы знакомства с Океаном, причем эти этапы очень четко отражают реальные исследования не только в области естественных, но и в области гуманитарных наук.

Кстати, в этом романе Станислав Лем умудрился осознанно или бессознательно заложить очень важную концепцию, характерную для мировоззрения Египта древнего царства, в частности, очень важную категорию египетской культуры — категорию «Ка» — двойника. В американской экранизации они этот момент выделили. Там просто все пришельцы были двойниками.

ИА Красная Весна: Если говорить не о героях, а о науке, какие вопросы смог раскрыть автор в своем произведении?

Соснин: Представленные этапы исследования планеты и Океана показывают, что в действительности современная наука способна понять даже то, что субъективно не ощущается.

Они столкнулись с Океаном и через некоторое время разобрались, что Океан живой. Поэтому здесь Лем, конечно, говорит, что контакт невозможен, но догадаться, что перед нами живое существо, современная наука вполне способна.

Во-вторых, нам показаны этапы накопления первичной информации, ее обработки, теории, споры. Имитируется опять-таки полемика между разными учеными. На мой взгляд, это один из лучших примеров популяризации науки.

Например, если ты прочитал Толкина, то сразу получил представление о сравнительно-историческом языкознании, даже не открывая ни одного учебника. Прочитав «Солярис» Лема, ты сразу получаешь представление о том, как нужно вести научный поиск.

Сам процесс познания Океана очень напоминает историю изучения вот этой египетской категории «Ка» — двойника. Я брал работы известных египтологов, в частности Большакова, у которого целая монография про нее, и сопоставлял фрагменты контекста. Они совпадали. Более того, сам Большаков на Станислава Лема ссылается.

Кстати, Тарковский, наверное, тоже почувствовал саму суть этого явления — двойников — и концовку сделал отличной от книги. Крис высаживается на планету, и Солярис для него создает целый маленький мирок. В то же время эта концовка в точности соответствует как раз представлениям древних египтян.

Здесь мы также видим, что научный поиск, научное познание, они так или иначе единообразны. Соответственно, это позволяет нам, даже интуитивно, если мы обладаем определенными знаниями, находить решения, которые уже однажды были найдены. На мой взгляд, это гениальная вещь, поэтому в этом романе мне больше всего нравится читать вставки про соляристику.

В следующей части интервью мы затронем тему отношений героев романа, а также обсудим, за что произведение критиковали в СССР.