Спектакль для Красной площади, или Мистерия для XXI века

«Колыбель» Кургиняна — это спектакль для Красной площади, для больших открытых пространств. Подобная идея мистерии предносилась взору Вячеслава Иванова, не смирявшегося с расхождением путей культуры и путей истории, искусства и бытия.

Постановка не ограничивается пределами сцены, она рушит средостение между актерами и зрителями, призывая войти в действие здесь и сейчас. Нам предлагается стать действующими лицами — уже не спектакля, но жизни, нас призывают к метанойе — к покаянию, к тому, чтобы изменить ракурс взгляда на вещи, а значит, принципы нашего действия в мире. Об этом особенно важно сейчас говорить, ибо мы отлично научились уютно и ни к чему не обязывающе устраиваться в дисгармоничной реальности, не чувствуя необходимости и призванности эту реальность менять. Спектакль «Колыбель» — спектакль-предупреждение: человечество согласилось на компромисс, согласилось жить, как предлагается, оно становится жиреющим скотом, не видя в этом ничего предосудительного, — и это по-настоящему страшно.

Спектакль «Колыбель» — это крик ко всем нам, к людям России, ко всему человечеству: «Во что мы превратились?! Не пора ли опомниться?»

Тема Великой Отечественной войны, соединяющей подвиг и жертву, задает этический камертон спектакля-мистерии. В 1945 году огромными усилиями духа, колоссальным напряжением народных сил был опрокинут фашизм — предельное мировоззренческое и социальное зло. Так и сейчас человек XXI века должен спросить себя: что сделал он для преодоления зла, для того чтобы мир вышел на другую дорогу, для строительства светлого будущего, столь осмеянного скептиками, не понимающими того, что подлинное светлое будущее — это Царствие Божие на земле и в истории. Это другие основания действия, другой тип отношений между людьми, это персонализм, не позволяющий превращать другого в средство, и это новый тип общности, неслиянно-нераздельной, как Троица, исполненной любви, творящей в добре.

Мне дорога в этом спектакле апелляция к философам-космистам, которые задавали вектор движения в будущее, призывая к воплощению невозможного. Точнее, того, что кажется сейчас невозможным, о чем не хочет думать человек-мещанин, которому противна всякая аскеза, всякое сверхусилие. Бессмертие, воскрешение, движение в космос — вот подлинные цели для XXI века. «Невозможное — невеста человечества, и к невозможному летят наши души», — писал Андрей Платонов. Человек должен мечтать, стремиться и осуществлять невозможное. Только это стремление, переходящее в осуществление, может вывести Россию и мир к новым горизонтам.

Меня потрясло единство участников спектакля. Это непридуманная, реальная, живая Соборность, становящаяся на наших глазах — с первых минут постановки. Внутри разъединенного, ожесточенного, распавшегося человечества рождается всечеловеческая общность, движущаяся в будущее и вовлекающая в это движение нас. Актеры дают нам ощущение того, что подвиг возможен, что все мы можем стать строителями страны и строителями мира, что каждая личность важна, и от каждого зависит, будет ли рай на земле или наша жизнь так и останется ничтожным, трусливым, эгоистическим прозябанием.

Спектакль «Колыбель» дает разные векторы действия. Здесь звучит и мысль о сопротивлении злу силой, хотя в конце концов — и это главный этический вывод спектакля — сопротивление возможно только любовью. Любовь, деятельная любовь — вот подлинное оружие, которое абсолютно не совместимо с теплохладностью. Потому что любовь — это колоссальное усилие личности, это ответственность за другого, за страну, за Вселенную. Это невозможность спокойно жить, когда знаешь о страдании ближнего. Это ощущение всего мира как ближнего. Когда нет чужих — все родные.

В спектакле пес отказывается съесть ежа, и это для животного, действующего по инстинкту, колоссальное сверхусилие. Природный порядок существования, как писал Федоров, стоит на пожирании, «на взаимном стеснении и вытеснении». Но закон пожирания — не единственный природный закон. Еще П. А. Кропоткин писал о том, что в природе, как и в человечестве, существует взаимопомощь, она является важнейшим фактором эволюции! Более того, именно взаимопомощь, считал Кропоткин, должна стать основой дальнейшей эволюции самой природы, которая, процитирую теперь Федорова, в человеке начинает «не только сознавать себя, но и управлять собою». Человек должен не следовать закону пожирания, перенося на общество природный закон борьбы, а вносить и в общество, и в природу другой — высший — закон: любви, всеединства, братотворения, должен быть водителем твари, вести ее к совершенству.

Капитолина, героиня спектакля, взывает в избе-читальне к этому псу: «Не ешь ежа, потому что он необходим», — и тот в конце концов делает этот совершеннолетний, по-настоящему сверхприродный выбор. Пес не ест ежа — сама природа как бы чает того, чтобы преодолеть в себе закон пожирания, вместить в себя закон любви.

В свое время Даниил Андреев говорил о зоопедагогике: «Подход к животным станет нов, / Когда ключом любви и знания / Перевернется до основ / Наука зоовоспитания». Вспомним и Николая Заболоцкого, его безумного волка, который хочет не задрать корову, а полететь к звездам. Но если в природе есть эта воля к преодолению взаимного пожирания, к новому строю мира, то как же постыдно нам, людям, одаренным сознанием и нравственным чувством, не осуществлять этой воли, не двигаться, не расти.

Лично для меня самый сильный момент спектакля — именно этот: опамятование самой природы, которая нравственным самопреодолением дает урок человеку.

Спектакль насыщен культурными аллюзиями. Но совершенно неважно, опознает ли зритель его протосюжеты, дабы через них, через их творческую трансформацию двинуться к смыслу. Понимание рождается из другого — из самого духа спектакля. Огромный эмоциональный и убеждающий эффект дает сама энергетика постановки, потрясающий динамизм действия. К тому же «Колыбель» — это наша история. В спектакле есть вещи, которые понятны каждому, и потому незнание или недостаточное знание мифологических и культурных реалий, лежащих в основе мистерии, не влияет на восприятие. Нерв «Колыбели» — в «восстановлении человека», его подлинного образа. Культурный антураж важен в другом смысле: он заставляет нас задуматься о том, что человечество — от далекой Античности до наших дней — едино в своем взыскании совершенства.

Ну и, конечно, не могу не напомнить тем, кто спектакля пока не видел, о великом мечтателе Иване Ефремове, творчество которого — один из вдохновляющих источников мистерии «Колыбель». Иван Ефремов — писатель, который, не просто думал о будущем, но проектировал будущее — вселенское космическое будущее человечества — и видел в человеке деятеля, способного это будущее воплотить.

Анастасия Гачева,

доктор филологических наук, зав. отделом музейно-экскурсионной работы Библиотеки № 180 им. Н. Ф. Федорова