Живое и мертвое. Как в Москве переносят памятники

В конце июля стало известно о сносе памятника павшим в Великой Отечественной войне работникам Московского жирового комбината (МЖК) при строительстве очередной многоэтажки. Так, в соцсетях появились фотографии, на которых на земле стоит верхняя часть памятника — солдат с опущенной головой — а вокруг него лежат обломки монумента. Отдельно были сфотографированы плиты с фамилиями погибших.

Одним из первых на инцидент среагировал депутат Мосгордумы Николай Зубрилин. Он сообщил о сносе памятника и провел небольшое расследование, рассказав о подробностях произошедшего. Депутат также отправил письма в различные инстанции с требованием восстановить памятник.

В группе «Живой голос Победы» в соцсети «ВКонтакте» напомнили, что намерения снести памятник появились как минимум в 2021 году. Тогда местным жителям стало известно о том, что памятник мешает новым хозяевам участка — строительной компании ПИК — и его собираются снести.

Дело в том, что памятник раньше стоял на территории предприятия, работникам которого он был посвящен. Это была распространенная в СССР практика, когда памятник погибшим воинам ставило то предприятие, на котором они ранее работали.

Это было логично, поскольку крупные предприятия в Советском Союзе фактически являлись индустриальными общинами, которые помимо предприятия владели жилыми домами для работников, детсадами, летними пионерлагерями, профилакториями и так далее. Такая община не просто давала работу и организовывала ее, но и отвечала за другие стороны жизни работника и его семьи, включая вопросы образования, отдыха и здоровья.

Предприятие могло и ставило памятники. После развала СССР при «приватизации» предприятий новые собственники в лучшем случае сохраняли само предприятие. Детсады же и прочие объекты либо шли с молотка, либо просто забрасывались и ветшали, так как никому кроме той самой упраздненной общины фактически не были нужны.

Однако памятники представляли собой особую статью. Сбыть их, как правило, не представлялось возможным, а сносить решались немногие даже в 1990-е, когда общество находилось в состоянии перманентного шока и многие дикие поступки не встречали должного сопротивления.

Но прошло 30 лет, и новые собственники разоренных «эффективными менеджерами» первых волн предприятий стали выкупать остатки, получая в качестве обременения эти монументы. ИА Красная Весна писало об аналогичных случаях сноса, когда памятники на территории выкупленных предприятий просто исчезают.

Показательно, что местные власти обычно дистанцируются от таких инцидентов, заявляя, что монументы находятся на частной территории, а поэтому город к ним никакого отношения не имеет и ничего сделать не может. Так было, судя по сообщениям в соцсетях, и с памятником на территории МЖК.

В 2021 году, когда территория завода уже перешла в собственность ПИК и родные тех, чьи имена высечены на камнях монумента, не смогли на День Победы прийти и почтить их память, за памятник вступились депутат Госдумы Татьяна Буцкая и ОНФ. Эмоциональное заявление Буцкой, отреагировавшей на просьбу дочери одного из тех героев — работников МЖК Галины Анатольевны Сараевой, опубликовал Совет Матерей Москвы на своей странице в соцсети.

«Я пообещала помочь Галине Анатольевне и написала застройщику письмо с просьбой сохранить памятник на его обычном месте, включив в проектируемую застройку жилого квартала, — заявила Буцкая. — И мы с ОНФ уже начали сбор подписей в защиту памятника. Если потребуется, то пойду лично к каждому чиновнику, от которого зависит решение данного вопроса, и добьюсь сохранения памятника!»

К сожалению, это обещание не было выполнено: памятник был разрушен, и только после нескольких обращений стало известно, что его собираются переносить на новое место. Через несколько дней монумент, действительно, собрали на новом месте, и 7 августа, когда наш корреспондент побывал на месте событий, его приводили в порядок. И, казалось бы, можно на этом считать инцидент исчерпанным. Но, к сожалению, это не так и остается много вопросов, которые будут вставать снова и снова.

Первое — это потрясающая черствость чиновников, не обращающих никакого внимания на чувства граждан, тревожащихся о судьбе памятника. Научились ведь чиновники, в том числе московские, вывешивать плакаты с описанием строящихся объектов, рассказывать о своих планах, рекламировать свое видение реконструкции города, например. Почему же эта система внезапно дала сбой и в момент сноса памятника люди увидели обломки монумента, но и тогда не было дано исчерпывающих ответов на вопросы горожан?

Что это на самом деле было? Снос или перемещение памятника? Или же расчет был на то, что если острой реакции не будет, памятник не восстанавливать? Такой вариант представляется вполне правдоподобным. Но даже если в планах изначально было восстановить монумент на новом месте, реакция чиновников поражает.

Помощник признанного иноагентом депутата Мосгордумы Евгения Ступина (настоящий материал (информация) произведен, распространен и (или) направлен иностранным агентом Евгением Ступиным либо касается деятельности иностранного агента Евгения Ступина) Николай Королев отправил запрос в департамент культурного наследия города Москвы и получил ответ, который опубликовал на своей странице в соцсети «ВКонтакте».

Из ответа следует, что хотя памятник не входит в «Перечень произведений монументального и монументально-декоративного искусства» в связи с тем, что находился на частной территории, правительство Москвы направило застройщику уведомление о необходимости сохранения памятника. Что и было сделано.

«Монумент объектом культурного наследия, выявленным объектом культурного наследия или объектом, обладающим признаками объекта культурного наследия, не являлся, однако представлял собой произведение монументально-декоративного искусства, увековечивающее память погибших при защите Отечества», — говорится в письме. Обращает на себя внимание тот факт, что о памятнике говорится в прошедшем времени, и это дает основания подозревать, что судьба монумента решалась на ходу.

Поражает даже не двусмысленность формулировки. Памятник юридически не есть объект культурного наследия, потому что он не городу принадлежит, но он памятник. При этом увековечивающий память объект может не быть культурным наследием — нонсенс, но не в представлении чиновников.

Но больше всего этот мертвый юридический язык поражает даже не абсурдностью формулировок, а именно отсутствием жизни. Читаешь и понимаешь, что для того, кто это писал, что памятник, что лавочка — всё едино. И это не конкретно про начальника Управления специальных городских объектов А. А. Курносова, который ответ давал, а про весь класс чиновников.

Ведь ситуация с памятником не первая и не единственная. Несколько лет назад был скандал в подмосковном Зверосовхозе, где к ужасу местных жителей памятник павшим в Великой Отечественной войне воинам снесли бульдозером. Позже выяснилось, что сносили его в связи с ветхостью, чтобы заменить на новый, но зачем это было делать так?

В 2022 году в подмосковном же Щёлково снесли памятник солдатам, павшим в Афганистане и Чечне, потому что он не вписывался в новую концепцию сквера. Оказалось, что сквер важнее, он же служит для отдыха и культурных мероприятий!

Наверняка эти инциденты будут повторяться, потому что система ориентирована на построение комфортной жизни, а сохранение памяти о подвиге в нее не вписывается уже потому, что подвиг — это бескомпромиссный отказ не только от комфорта, но и вообще от всего, это жертва ради высших идеалов.

А без памяти о подвиге и без высших идеалов невозможно выстаивание страны в новой мировой войне, не говоря уже о победе в ней, поэтому либо система сумеет измениться, либо она будет камнем, который утянет за собой на дно всю страну.