Идентичность большевиков
Рассуждения Максима Жиленкова о необходимости левой идентичности заставили меня задуматься над вопросом о том, какая идентичность была у большевиков. Вопрос этот требует серьезного разбирательства и с наскока его не решить. Возвращаясь к нему вновь и вновь, я непременно соотношу его с нашим движением.
Ведя разговоры с различными людьми, а тем более с новыми товарищами, приходящими в организацию, непременно отвечаешь им — и себе — на вопрос «кто мы?» Часто вспоминаешь историю движения. Для тебя это живые страницы и хочется передать их с минимальной потерей духа и энергии пережитого. Не часто это удается, конечно. И тут начинаешь понимать, для чего был нужен курс истории большевистской партии, насколько важно, чтобы он был живой, не передавался безлюбым языком. Передаешь ты эту самую идентичность, и понимаешь, что вот не передашь ее — и не станет товарищ сутевцем, а станет в лучшем случае человеком левых взглядов.
Так в чем же была идентичность большевиков? Понятно, что Ленин, ни слова не говоря об идентичности, строил именно ее. Он заявил, что большевики (тогда, естественно, говорилось «социал-демократы», так как большевиков еще не было) являются продолжателями великой русской революционной традиции и одновременно отличны от нее, в частности от народовольцев. Народовольцы шли путем индивидуального террора. Большевики же сделали ставку на повышение сознательности и организованности борьбы рабочих масс, трансформации их протеста из экономического в политический.
Другая черта идентичности большевиков — их организованность и мобилизованность. Она, прежде всего, проистекала из ленинского посыла о создании организации профессиональных революционеров. Именно из-за этого, напомним, произошел раскол социал-демократов на большевиков и меньшевиков. Спор разразился на II съезде РСДРП из-за пункта устава партии о том, кого считать ее членом. Меньшевики считали, что членом партии может быть любой человек, согласный с уставом и платящий членские взносы. Большевики же считали, что членом партии может быть только человек, участвующий в нелегальной деятельности. Таким образом, член большевистской партии фактически разрывал со своей прежней жизнью.
Третьей чертой, присущей большевикам, было признание ими большей роли волевого, субъективного начала. Ленин, рассуждая об отличии большевиков от меньшевиков, писал, что «меньшевик, желая получить яблоко, стоя под яблоней, будет ждать, пока яблоко само к нему свалится. Большевик же подойдет и сорвет яблоко».
Четвертой чертой, как мне видится, было умелое маневрирование в тактических сиюминутных вопросах. Так, в тот момент, когда положение о пользе отсутствия регулярной армии было зримо опровергнуто реальностью, большевики без доли сомнения отбросили его и построили регулярную армию. В то время как, например, левые эсеры, как будто не замечая реальности, упорствовали в том, что армию должно заменить всеобщее вооружение народа. Умелое тактическое маневрирование при неизменности стратегических целей — вот важнейшая черта большевиков.
Именно такой тип личности и смог осуществить революцию и выиграть в Гражданской войне.
