В США готовят санкции по Керчи. Сможет ли Россия ответить по-новому?

Американские сенаторы подготовили очередной законопроект о санкциях в отношении России, предлагая ввести их, на этот раз, в связи с инцидентом в Керченском проливе. Речь в документе идет о санкциях в отношении судостроительного сектора и государственных энергетических проектов. Чем ответит Россия, ведь, судя по 2018 году, Москва выступает как субъект, ситуативно реагирующий на воздействия?

Читайте подробнее: Конгрессмен США: мы продолжим принимать меры по изоляции России

Дело в том, что российские контрсанкции являются в 100% случаев реакцией на соответствующие санкции Запада. Видимо, это неслучайно и является следствием общей стратегической неопределенности ситуации. И ответ на санкции в 2019 году ничем, очевидно, не будет отличаться от того, что мы видели в предыдущие годы, а риторика будет сохраняться на том же, к сожалению, миролюбивом уровне.

До разлада с западным миром всем казалось, что всякой неопределенности наступил конец. Одни с сожалением, другие с радостью утверждали, что Россия вернулась на некий «общечеловеческий путь развития», то бишь к капиталистической форме экономического и иного бытия, и, стало быть, никаких неопределенностей теперь нет. Нужно делать всё ровно то же, что делает Запад. И будет хорошо!

Однако, вскоре выяснилось, что одним из непременных условий западного бытия является наличие внешнего врага (заметим мимоходом, что об этом говорит сам Запад устами одного из своих идеологов — Карла Поппера в книге «Открытое общество и его враги»). И, о ужас, к несчастью наших западников, таким врагом неожиданно стала «освобожденная» от коммунизма Россия.

Как быть в такой почти пикантной ситуации, напоминающей драму неразделенной любви? Российская постсоветская элита напоминает покинутого влюбленного, который всё еще надеется вернуть любовь своей неверной подруги.

Это краткое вступление к обзору российских контрсанкций в 2018 году пришлось сделать для того, чтобы за деревьями фактов мы не потеряли из виду лес сути происходящего. А суть в том, что весь комплекс российского ответа на западные санкции глубоко ущербен по одной причине: он модерируется не максимой войны «нанести противнику неприемлемый ущерб», а максимой глубокой и неотменяемой симпатии к своему мучителю «вернись, я все прощу».

Читать о санкциях Запада против России в сюжете ИА Красная Весна

Обзор санкций Запада в 2018 году строился по хронологическому принципу, обзор российского ответа, на мой взгляд, не имеет смысла систематизировать таким образом, поскольку можно сразу сказать, что все ответы привязаны к соответствующим ходам Запада, и какой-либо существенной информации хронологизация не несет. Однако, внутри разделов, о которых речь пойдет далее, я всё же стремился сохранить хронологическую последовательность.

Риторическо-политический ответ

Тон отношения к происходящему задал президент РФ Владимир Путин, выступая на съезде Российского союза промышленников и предпринимателей 9 февраля. Он сказал: «Думаю, что это самим скоро надоест, тем, кто это делает, всё-таки надеюсь, что выйдем на какой-то путь нормальных отношений».

Органично с этой позицией президента смотрится заявление МИД России, опубликованное 31 июля по поводу введения санкций Евросоюзом против нескольких российских компаний за участие в строительстве Крымского моста: «Считаем прискорбным принятое Советом ЕС 30 июля с. г. решение о распространении нелегитимных односторонних рестрикций ЕС…»

Слово «прискорбно» можно отнести, пожалуй, ко всей политической позиции РФ по вопросу санкций. Прискорбно, что это случилось; прискорбно, что возникают проблемы с бизнесом, семьей и недвижимостью на Западе; прискорбно, что приходится на это отвечать; прискорбно, прискорбно… и когда всё это кончится, и кто виноват, ведь всё было так хорошо, а теперь вот всё прискорбно…

2 октября, во время визита на Кубу, относительно санкций высказался спикер Госдумы Вячеслав Володин. Он начал вроде бы неплохо (может быть воздух «Острова свободы» тому причиной): «… и с этими вызовами необходимо бороться, необходимо их преодолевать», однако закончил в дружелюбном ключе: «Санкционная политика — это то, против чего мы все должны выступать». То есть, иными словами, вас бьют, а вы, обращаясь к прохожим, негодуете — «хулиганство — это то, против чего мы все должны выступать!».

В таком же немобилизационном ключе высказалась относительно санкций представитель МИД РФ Мария Захарова 8 ноября: «… к сожалению, он (подход США к санкциям) показывает не силу, а слабость, просто бессилие решить стоящие перед США реальные проблемы».

С одной стороны, верно, что тот, кто прибегает к силе в международных отношениях, неспособен к иному способу действий (или его цели, что вероятнее, не предполагают иного способа). Захарова упомянула о том, что США применяли санкции в отношении России 62 раза с 2011 года.

Мол, нам всё нипочем, а США слабы. Ну, а по-русски, это называется шапкозакидательство. Это, кстати, еще одна составляющая в риторическо-политическом аспекте антисанкций: с одной стороны — «когда же всё это кончится», а с другой стороны — «а нам все равно!».

На фоне этого особенно выпукло звучат следующие слова президента: «Я исхожу из того, что Россия либо будет суверенной, либо ее вообще не будет», сказанные им 6 июля в интервью китайским журналистам. По сути, это парафраз известного лозунга «Свобода или смерть!» и, конечно, с этим его заявлением нельзя не согласиться. Однако на фоне чего это говорится?

На фоне немобилизационного существования. И это третий аспект модели российского ответа, после вялого «лишь бы не было войны» не то что реальной, а даже бы и экономической, вообще никакой — вдруг, время от времени, раздается возглас, такого приблизительно характера: «Даже если мы все погибнем, мы вас всех убьем!». Это было и когда президент демонстрировал, как российские ядерные ракеты достигают Соединенных Штатов, и когда он заявлял о том, что кое-кто «сдохнет и покаяться не успеет».

Конечно, именно это и является альфой и омегой послевоенного мира — доктрина взаимного уничтожения, но «зачем же стулья ломать» по этому поводу? Это выглядит странно, особенно на фоне двух других компонент — «когда же все это кончится» и «а нам все равно!».

Впрочем, в ситуации, где нет места для меланхолии, российская политическая система действует иногда вполне адекватно. Так, 30 марта, в ответ на высылку российских дипломатов в связи с так называемым «делом Скрипаля», были предприняты симметричные меры.

Правда, как обычно, речь идет об ответных шагах — а что мешало выслать всех британцев за отравление наших граждан на территории этой страны? Вопрос риторический.

Подводя итоги этого раздела, хочу сформулировать то, как, на мой взгляд, сегодня выглядит идеология российских контрсанкций: «Мы мирные люди, и не хотим ни во что ввязываться, не трогайте нас, но нам всё нипочем, и если нас доведут, то мы всех убьем! Но это будет крайне прискорбно».

Однако, помимо настроя российских властей, есть еще экономический и асимметричный ответы Российской Федерации на западные санкции. Об этом мы поговорим в следующем обзоре.

Российский ответ на западные санкции в хронологическом порядке в сюжете ИА Красная Весна