Сталинградские «Фермопилы». Предыстория сражения — 2
5 апреля 1942 года Гитлер подписал Директиву № 41, задавшую канву военных планов Третьего рейха на летнюю кампанию 1942 года. Для нас важно понять, какую роль в ней играл захват Сталинграда. Итак, главная задача определялась следующим образом: «Сохраняя положение на центральном участке, на севере взять Ленинград и установить связь на суше с финнами, а на южном фланге фронта осуществить прорыв на Кавказ».
Для этого прорыва на Кавказ немцы планировали «сосредоточить все имеющиеся в распоряжении силы на южном участке с целью уничтожить противника западнее Дона, чтобы затем захватить нефтеносные районы на Кавказе и перейти через Кавказский хребет».
Этой масштабной операции было дано кодовое название Blau, то есть «Синий». Это был уже не первый «цветной» план — ему предшествовали Weiß»(«Белый») — вторжение в Польшу, Gelb («Желтый») — блицкриг против Бельгии, Голландии, Люксембурга и Франции, Rot («Красный») — вторая фаза кампании во Франции, завершившаяся маршем по Елисейским полям.
Сталинград изначально вовсе не был центральным пунктом этих планов. В Директиве № 41 указано лишь, что «необходимо попытаться достигнуть Сталинграда или по крайней мере подвергнуть его воздействию нашего тяжелого оружия с тем, чтобы он потерял свое значение как центр военной промышленности и узел коммуникаций». Гораздо более немцев интересует местность на северо-западе от города, сухопутное пространство между Доном и Волгой — как будущая линия обороны: «…использовать немецкие войска для создания мощного барьера… на Сталинградском перешейке».
Позиции на Дону и на Нижней Волге рассматривались вермахтом как тыл наступавших на Кавказ частей. И если оборону, опертую на Дон, доверяли довольно «жидким» союзникам: румынам, венграм и итальянцам, то сухопутный участок между двух рек поручали только немецким войскам, причем, как указывалось в Директиве, «большое значение следует придавать созданию мощной противотанковой обороны». Удара подвижными соединениями в тыл кавказской группе — вот чего по-настоящему опасались немцы.
Что же получается? Ведь от слов «необходимо попытаться достигнуть и подвергнуть разрушению» до того кровопролитного многомесячного штурма, что имел место в реальности, — огромная дистанция. Почему немцы были вынуждены отойти от изначального плана и увязли в сталинградской западне? Дело было, разумеется, не в беснованиях фюрера и не в имени Сталина в названии города, хотя фактор престижа, конечно, стал с какого-то времени играть немалую роль для обеих сторон. Но всё же далеко не определяющую.
Причиной столь яростного стремления полностью овладеть Сталинградом стали резервные советские армии, сосредоточенные в районе города, к западу от него и к северу. Боеспособные, боеготовые — они оказались не учтены немецким планом «Блау». В случае их удара в тыл и фланг немецким войскам, в сторону Азовского моря, — вся кавказская группировка оказывалась под угрозой отсечения от основных сил. В каком-то смысле повторялась ситуация лета 1941 года, когда недооценка советских резервов привела к отходу от плана «Барбаросса» уже в конце июля и развороту нацеленных на Москву танковых сил на юг. Только теперь приходилось направлять в сторону Сталинграда войска, предназначенные для кавказского похода.
Но не будем забегать слишком далеко вперед. Весной 1942 года, перед началом летнего наступления, немцам предстояло решить одну непростую задачу — полностью овладеть Крымом, на котором к тому времени под контролем советских войск оставались два района: героически обороняющийся Севастополь и Керченский полуостров (Крымский фронт), занятый зимой в результате успешной Керченско-Феодосийской десантной операции.
И надо сказать, что Третий рейх эту задачу, пусть со скрипом, но решил. 7 мая началось наступление немцев на Крымский фронт, в результате чуть больше чем за неделю он был полностью разгромлен и впоследствии расформирован. Потери были огромны — около 150 тысяч человек, при несопоставимо меньших с немецкой стороны. Более 140 тысяч человек удалось перебросить на судах через Керченский пролив, но многие остались на полуострове навечно. Картина эвакуации советских сил с Керченского полуострова, когда десятки тысяч бойцов и командиров были прижаты вражескими войсками к самой воде и находились под постоянным огнем артиллерии и авиации, — одна из самых ужасных в Великой Отечественной…
Высвободившиеся войска враг тут же направил на очередной штурм Севастополя, начавшийся с 7 июня. На город, находившийся в осаде уже более семи месяцев, обрушилась невиданная артиллерийская мощь. Командовавший 11-й армией вермахта генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн (мы еще встретимся с ним под Сталинградом) собрал группировку из 785 немецких и 112 румынских орудий всех калибров. В их числе были две монструозные 600-миллиметровые пушки «Карл» и 800-миллиметровая пушка «Дора». Изнурительная борьба продолжалась ровно месяц. В двадцатых числах июня, когда боекомплект для немецкой артиллерии почти иссяк, а атаки пехотинцев раз за разом разбивались о советскую оборону, могло показаться, что Севастополь выдержит и это испытание.
Но ночью 29 июня штурмующие смогли нанести удар там, где его не ждали. Немецкий десант под дымовой завесой пересек Северную бухту и образовал плацдарм на ее южном берегу. Одновременно с новой силой противник начал наступление вдоль Ялтинского шоссе. В результате ему удалось взять важнейшую высоту — Сапун-гору. В сумме с форсированием Северной бухты это привело к коллапсу всей советской системы обороны. 30 июня было принято решение об эвакуации из Севастополя командного состава. Оправданное с военной и практической точек зрения — для армии нужно было сохранить как можно больше ценных кадров — многими осажденными оно было воспринято как предательство.
Оставшиеся в живых защитники Севастополя собрались на мысе Херсонес. В отчаянных попытках избежать плена бойцы мастерили плоты из подручного материала и под вражеским обстрелом прорывались в открытое море. Удавалось это лишь единицам. 4 июля на Херсонес ворвалась поддержанная танками немецкая пехота. Вспыхнули последние яростные схватки, а затем началось массовое пленение истощенных и израненных красноармейцев и матросов. Только спустя два долгих года Красная Армия возьмет в Севастополе реванш, и уже солдаты вермахта, столпившись на мысе Херсонес, под огнем советской артиллерии будут мастерить плоты из досок и автомобильных камер…
Ожесточенная оборона Севастополя продолжалась 250 дней — и, несмотря на то, что город всё же пришлось оставить, столь долгая борьба повлияла на весь ход войны. Занятая в штурме 11-я армия Манштейна не смогла участвовать в боевых действиях под Ленинградом, куда изначально она была нацелена. А стратегическое наступление на Кавказ по плану «Блау» пришлось задержать на несколько недель — что стало дополнительным фактором его дальнейшего провала.
Еще одним делом, которое предстояло совершить перед броском на Кавказ, было срезание Барвенковского выступа, образованного зимним наступлением Красной Армии. Но готовившуюся операцию опередило крупное советское наступление на Харьков — о нем мы писали в предыдущей статье. Правда, в результате трагических обстоятельств и ошибок советского командования амбициозный план обернулся катастрофой. И это как раз стало своеобразным подарком для Третьего рейха. Да, разгром «харьковского котла», как и длительная оборона Севастополя, задержали начало главного немецкого наступления, но и советский Юго-Западный фронт к июню 1942 года был серьезнейшим образом ослаблен: он потерял все накопленные резервы и (что позже сыграет роковую роль) много тяжелой техники. И именно по этим еще не затянувшимся ранам станет бить вся мощь немецкой военной машины.
В таком, крайне невыгодном для советской стороны, положении дел вермахт завершает сосредоточение и начинает летнее наступление 1942 года. 28 июня стартует операция «Блау». Ее главными движущими силами являлись две группы армий: «А» и «Б» — под командованием генерал-фельдмаршала Вильгельма Листа и генерал-фельдмаршала Федора фон Бока. В их состав вошли: усиленные 6-я и 17-я полевые армии вермахта, 1-я и 4-я танковые армии, 3-я и 4-я полевые румынские армии, 8-я итальянская армия, 2-я венгерская армия — настоящий фашистский интернационал. Поддержку с воздуха осуществлял 4-й воздушный флот под командованием генерал-полковника Вольфрама фон Рихтгофена.
При поддержке авиации и артиллерии немецкие танковые клинья вскрывают южный сектор фронта в районе Курска и Харькова и устремляются к Воронежу. Советское командование пытается остановить немецкие подвижные соединения и бросает в бой свежие танковые корпуса — примерный аналог немецкой танковой дивизии. Разгораются крупные встречные танковые бои.
Но тут Красную Армию ждет еще одна опасная неожиданность — техника противника резко улучшилась. Если в 1941 году во встречных боях советские Т-34 и КВ по своим характеристикам превосходили короткоствольные немецкие танки, а причина неудач наших танковых операций крылась скорее в их неэффективной организации, то теперь ситуация изменилась. В наступающих соединениях вермахта преобладали модификации танков Т-3 и Т-4 с длинноствольными пушками калибра 50 и 75 мм, снабженные подкалиберными (с повышенной пробивной силой) и кумулятивными снарядами. Дополнительно у немцев появилась новая машина — «убийца танков» Marder II c 76-миллиметровой пушкой. Противотанковая оборона немцев также теперь получила новые орудия: 75-миллиметровые пушки Pak-40 и Pak-97/38, серьезно превосходившие своих предшественников.
В результате вермахт скачкообразно поднял как огневую мощь своих танков, так и эффективность противотанковой обороны. Бывшие прежде неуязвимыми отечественные тяжелые танки КВ теперь поражались немцами достаточно легко. Это было словно ушат холодной воды. Удары советских танковых корпусов просто разбивались о вражескую противотанковую оборону — они натыкались на плотный огонь новых пушек, оставляя на поле битвы сотни сгоревших машин.
В начале июля немцы подступают к Дону, начинаются ожесточенные бои за Воронеж. Советское командование формирует Воронежский фронт под командованием генерала армии Федора Николаевича Ватутина. Преодолев советское сопротивление, немцам удается захватить правобережную часть города (он рассечен надвое руслом Дона) и захватить плацдарм на левом берегу. К городу стягиваются резервы Красной Армии. Казалось, что Воронеж станет центром противостояния, своеобразным протоСталинградом. Однако ситуация развивается совсем иначе.
Здесь стоит отметить, что советское командование в те дни не знало стратегических «нефтяных» планов Гитлера и предполагало, что целью наступления лета 1942-го снова станет Москва. Благодаря счастливой случайности в конце июня в руки Сталина попал фрагмент плана «Блау», в котором, однако, ничего не было о будущем кавказском направлении удара. Заполучив в руки ценные сведения, Генеральный штаб подтянул к Дону резервы, но южное направление осталось неприкрытым. Ведь взяв Воронеж, противник мог двинуться как на юг, так и на север, в обход Москвы, что считалось более опасным и вероятным.
Но в середине июля происходит нечто очень странное. Вместо того чтобы продолжать борьбу за Воронеж, немцы прекращают здесь активные действия и уходят вдоль Дона на юг. Собственно, они действуют согласно Директиве № 41, всё логично: ведь ввязавшись в тягучие уличные бои в крупном городе, немецкая группировка теряла время, необходимое для достижения главной цели. Предположительно именно из-за упущенного времени 15 июля Гитлер снимает с командования группой армий «Б» Федора фон Бока и назначает генерал-полковника барона Максимилиана фон Вейхса. Задача его группы — окружить советские войска на южном направлении и затем выстроить прочную оборону по Дону и на «сталинградском перешейке» (именно так именуется в Директиве № 41 пространство меж Доном и Волгой). Группа армий «А», имеющая две танковые армии, должна устремиться вдоль Черного моря на Кавказ — ее по-прежнему возглавляет Вильгельм Лист.
Итак, механизированные немецкие соединения, не встречая никакого сопротивления, мчатся на юг. Советский Юго-Западный фронт, возглавляемый тогда предвоенным наркомом обороны и маршалом Семеном Константиновичем Тимошенко, смятый натиском немцев, отходит на юго-восток, в направлении большой излучины Дона. Но танковые дивизии вермахта, опережая советскую пехоту в скорости, заходят в тыл отступающим войскам Тимошенко. Силы 38-й и 9-й армий попадают в окружение под городом Миллерово — в общей сложности около 40 тысяч человек. Людские потери не так велики, но в котле пропадают последние остатки тяжелой артиллерии — и советские войска оказываются просто «голыми» перед вооруженным до зубов наступающим немцем. После Харькова и Миллерово в войсках будущего Сталинградского фронта, в который вольются остатки Юго-Западного, будет всего 21 тяжелое орудие калибром 152 миллиметра. Такую ситуацию иначе как катастрофической назвать нельзя.
Окружение под Миллерово оказывается последней каплей для Верховного. 14 июля Сталин запрашивает у Тимошенко информацию о соединениях, с которыми утеряна связь: «…почему не сообщают Ставке, куда девались войска этих армий и какова их судьба, продолжают ли они борьбу или взяты в плен? В этих армиях находились, кажется, 14 дивизий, а это больше 100 000 человек. Ставка желает знать, куда девались эти дивизии!» 21 июля маршал был снят с поста командующего и заменен генерал-лейтенантом Василием Николаевичем Гордовым. Забегая вперед, скажем, что Гордов также не оправдает доверие Ставки и уже в августе будет смещен.
Южный фронт, сосед Юго-Западного, меж тем откатывается под ударами группы армий «А» в сторону Ростова-на-Дону, Краснодара и Северного Кавказа. Два отступающих советских фронта фактически открывают перед нацистской армадой огромные ворота в южные территории Советского Союза. Вскоре под немецкий сапог попадут плодородные земли донских степей, Кубани и Ставропольского края. Десятки городов, сотни сел и станиц, миллионы советских людей окажутся в заложниках у «государства-Молоха», Третьего рейха. Под большим вопросом окажется само существование Черноморского флота, ведь в случае захвата побережья его просто негде было бы базировать. Кажется, еще немного — и противник достигнет своих целей, лишив Советский Союз жизненно важных ресурсов: людей, хлеба и нефти.
Жгучая, нестерпимая горечь большого отступления, потери родной земли под ударами оккупанта, вновь, как и летом 41-го, захватила не только армию, но и всю страну. Витавшее тогда в воздухе ощущение смог выразить колесивший по фронтам Константин Симонов в своем знаменитом стихотворении «Убей его» (Если дорог тебе твой дом…). Оно написано как раз в те июльские дни, а сам Симонов находился в то время под Воронежем. Тогда же в главной армейской газете — «Красной звезде» — публикуется жесткая, полная ненависти к врагу статья Ильи Эренбурга «Убей немца». Этим же духом пропитаны и конкретные военные документы, прежде всего Приказ № 227 («Ни шагу назад!»), написанный лично Сталиным. В следующих статьях мы подробно вчитаемся в эти документы эпохи, постараемся максимально ощутить ее суть.
Так начиналась Сталинградская битва. На второй год войны, в жарких, иссушенных солнцем донских степях, после долгого горького отступления. Тогда еще никто не знал, какая борьба предстоит впереди…
(Продолжение следует)
