Вдохновение после «конца истории»: Запад о Марксе
В конце 2017 года исследовательская группа из более чем ста экономистов разных стран мира во главе с автором нашумевшей на Западе книги «Капитал в XXI веке» Томом Пикетти подготовила доклад «О неравенстве в мире». Согласно проведенному исследованию, начиная с 1980 года, почти треть всего прироста мирового богатства (27%) достались 1% человечества. При этом 4% вновь созданных богатств пришлись менее чем на 80 тысяч человек, а доходы среднего класса практически перестали расти. В докладе отмечается, что быстрее всего экономическое неравенство растет в ведущих экономиках мира.
Оуэн Джонс, автор опубликованной в 2011 году книги «Демонизация рабочего класса», комментирует причины своего литературного успеха: «Если бы я написал свою книгу четырьмя годами ранее, то от нее бы пренебрежительно отмахнулись, назвав классовой концепцией 1960-х. Но классы вернулись в нашу сегодняшнюю действительность, потому что экономический кризис по-разному влияет на людей, и потому что заклинания типа „мы все в этом виноваты“ оскорбительны и нелепы. Нельзя сегодня говорить так, как говорили в 1990-е годы, — что все мы — средний класс. Реформы нынешнего правительства носят классовый характер. Условия жизни рабочего класса в 2016 году будут хуже, чем в начале столетия. Это открытая классовая война».
В 2008 году, в котором, по Джонсу, на Западе стали вспоминать о марксизме, разразился мировой экономический кризис. Во время этого кризиса впервые со Второй Мировой войны мировой ВВП показал отрицательную динамику. Неожиданная и беспрецедентная глубина кризиса, сравнимая с Великой депрессией 1930-х, показала, что существующие экономические теории не работают. Экономисты стали возвращаться к наследию Маркса.
Обозреватель издания Time Майкл Шуман в статье «Месть Карла Маркса: наш мир сформирован классовой борьбой» (2013 г.) утверждает: «Сейчас глобальная экономика охвачена затяжным кризисом, трудящиеся всего мира страдают от безработицы, долгов и стагнации. И уже не так легко отмахнуться от яростной критики капитализма, с которой выступал Маркс, — заявлений, что этот строй по определению несправедлив и сам себя разрушит».
Главный экономист Французского агентства развития Гаэль Жиро в 2016 году отмечал: «Финансизация наших экономик достигла за последние годы небывалого уровня (это соответствует прогнозам Маркса) и грозит саморазрушением с параллельным крахом реальной экономики. … Новый крах неотвратимо погрузит Евросоюз в глубочайшую рецессию». При девальвации существующих теорий марксизм неожиданно оказался новым словом. Знаменитый американский публицист и издатель Бхаскар Сункара в статье «Почему идеи Карла Маркса более актуальны, чем когда-либо в XXI веке» в 2013 году в The Guardian так описал сложившуюся ситуацию: «К марксизму стали часто прибегать в условиях экономического кризиса».
Бывший редактор секции отзывов Süddeutsche Zeitung и автор опубликованной в 2018 году книги по философии Маркса Томас Штайнфельд отмечает: «Возрождение марксистского мышления идет полным ходом со времен финансового кризиса 2008 года. Наши экономисты могут объяснять рынок только как работающую систему. Но кризис заставил нас обратить внимание на Маркса: что, если рынки латентно катастрофичны?».
Бывший ведущий экономист Всемирного банка, приглашенный профессор университета Мэриленда и университета Джона Хопкинса Бранко Миланович говорит о наследии Маркса в современной экономической науке: «Маркс бесспорно является одним из величайших и наиболее влиятельных интеллектуалов всех времен, наряду с Аристотелем и Августином. Его влияние неразрывно связано с капитализмом. До тех пор, пока существует капитализм, Маркс будет самым проницательным аналитиком. Маркс действительно понял одну важную вещь. Основу проблемы, по мнению Маркса, составляет гиперкапитализм. Эта модель подразумевает систематический рост неравенства и дает коммерческую оценку всем типам человеческих отношений. В результате политиков заботят лишь интересы самых богатых. Именно поэтому они ведут себя как „исполнительный комитет буржуазии“: высшие классы платят им как напрямую, так и косвенно, — через финансирование избирательных кампаний. Таким образом, аналитический подход Карла Маркса весьма актуален, когда речь идет о современных западных обществах».
Колумнист газеты The Guardian Стюарт Джеффрес в статье «Два столетия спустя Карл Маркс чувствует себя более революционным, чем когда-либо», опубликованной в мае 2018 года, отмечает: «Для меня то, что делает Маркса достойным чтения сейчас, — это не его прогнозы, а его резонансные диагнозы. Например, он и Энгельс описали, как работает глобализация. Нам нужен Маркс, чтобы помочь нам понять состояние, в котором мы находимся, хотя это только прелюдия к большей борьбе, для которой его труды менее полезны: а именно, как из этого состояния выйти».
Греческий экономист и экс-министр финансов Янис Варуфакис в 2015 году заявил: «Блестящее понимание Марксом сути капиталистических кризисов было таким: чем больше успех капитализма в превращении рабочей силы в товар, тем меньше стоимость каждой единицы производимой им продукции, тем ниже уровень прибыли и, в конечном счете, ближе к рецессии экономики. Когда Маркс писал о том, что труд — это живой, образующий огонь; переходность вещей; их временность; он вносил наибольший вклад, который кто-либо когда-либо делал для нашего понимания острого противоречия, заложенного в ДНК капитализма».
Начиная с 2008 года растут тиражи изданий трудов Маркса. Организатор лондонского ежегодного фестиваля «Марксизм» Джозеф Чунару отмечает, что «возрождение интереса к марксизму, особенно — среди молодых людей, вызвано тем, что он дает инструменты для анализа капитализма, и особенно — капиталистических кризисов, подобных тому, в котором мы оказались сегодня».
Примеры обращений к экономической теории Маркса на Западе для объяснения происходящего в наши дни можно множить бесконечно. Член Левой партии Германии Дитер Коваллик сказал недавно: «Что касается чтения Маркса, Запад стал теперь более прогрессивен, чем Восток».
Однако на Западе учение Маркса рассматривают не только через призму экономической науки и социального неравенства. В современных условиях вновь стала актуальна марксистская историософия. Профессор Эрик Хобсбаум в своем предисловии к новому изданию «Манифеста Коммунистической партии» заявляет, что «Маркс был прав, когда утверждал, что «противоречия рыночной системы, основанные ни на чем, кроме голого интереса, бессердечного „чистогана“, системы эксплуатации и „бесконечного накопления богатства“, никогда нельзя преодолеть. Что в определенный момент в процессе трансформаций и реструктуризаций развитие этой, по сути дела, дестабилизирующей системы приведет к такому состоянию дел, которое больше нельзя будет называть капитализмом. Крайне маловероятно, что такое посткапиталистическое общество будет отвечать традиционным моделям социализма. … Какие формы оно может принять, и насколько оно будет олицетворять гуманистические ценности коммунизма Маркса и Энгельса — это будет зависеть от политических действий, благодаря которым наступят эти перемены».
Отдельно следует выделить понимание марксизма на Западе как «вдохновения после “конца истории”». Такая трактовка встречается всё чаще и чаще. Приведём несколько примеров.
Греческий экономист, экс-министр финансов Янис Варуфакис, в статье «Маркс предсказал наш нынешний кризис и указывает выход» заявил в газете The Guardian в апреле 2018 года: «В конце 1840-х гг. капитализм находился на краю гибели и был местным, раздробленным и робким. И все же Маркс и Энгельс предвидели наш глобализированный, финансизированный, железный, процветающий капитализм. Это существо появилось на свет после 1991 года. В момент его создания была провозглашена смерть марксизма и конец истории. Как оказалось, коммунистический манифест был прав, хотя и запоздало. Для доказательства прогноза потребовался распад СССР и вливание двух миллиардов китайских и индийских рабочих в капиталистический рынок труда. Разве история когда-нибудь имела более острую иронию?». Современный уровень развития технологии не требует участия всего населения в производстве. Поэтому определяющими для общественных отношений становятся «человеческие» вопросы: «С быстрым развитием передовых технологий, мы приблизились к тому моменту, когда мы должны решить, — как относиться друг к другу рациональным, цивилизованным образом. Мы больше не можем скрываться друг от друга за неизбежностью работы и репрессивными социальными нормами, которых она требует». Варуфакис считает, что марксизм позволит ответить на эти вызовы.
Обозреватель The Guardian Стюарт Джеффриз в статье 2012 года «Почему марксизм снова на подъеме» отмечает, что для молодежи марксизм — незапятнанное учение, не связанное с ошибками прошлого. Молодежь «не связывает марксизм с ГУЛАГом, а триумфализм «Конца истории» Фукуямы, не захватывает их воображения, как у более старшего поколения».
Американский публицист и издатель Бхаскар Сункара в статье «Почему идеи Карла Маркса более актуальны, чем когда-либо в XXI веке» в той же The Guardian в 2013 году пишет: «Капитал продавал нам видение завтрашнего дня. Рецессия 2008 года разрушила эту конструкцию. Капитал, свободный от угроз низов общества, рос декадентским, диким и спекулятивным. Для многих в моем поколении идеологические основы капитализма были подорваны. То, что высокий процент американцев в возрасте от 18 до 30 лет имеют более благоприятное мнение о социализме, чем о капитализме, по крайней мере, сигнализирует о том, что эпоха холодной войны, связывающая социализм со Сталинизмом, закончилась. ... Обзор политического ландшафта в Америке, несмотря на появление движения «Захвати Уолл-стрит» в 2011 году, является мрачным. Трудовое движение показало некоторые признаки жизни, особенно среди работников государственного сектора, борющихся с жесткой экономией, но это в лучшем случае арьегардная, оборонительная борьба. Царит апатия, а не революционный пыл. Марксизм в Америке должен быть больше, чем интеллектуальным инструментом для комментаторов. Он должен быть политическим инструментом для изменения этого мира. … Вдохновением после „конца истории“».
Корреспондент британского журнала The Week Райан Купер в статье 2018 года «Пора наконец пересмотреть отношение к Карлу Марксу» утверждает, что у марксизма есть своя идеологическая ниша в современном обществе. «Советский Союз давно распался, Китай полностью отказался от любого подобия коммунизма, если не считать его символов, а Маркс перестал быть пророком всеобъемлющей светской религии. Однако после глобального кризиса 2008 года постсоветский триумфализм „конца истории“ неолиберальных капиталистов превратился в ложную надежду. Так давайте же на протяжении следующих ста лет помнить Маркса как человека широчайших интеллектуальных интересов и взглядов — не больше и не меньше, — труды которого можно читать без какого-либо страха или бурного восторга».
Ростки некоего «левого ренессанса» на Западе заметны не только среди интеллектуалов. В 2011 году новый председатель Левой партии Германии Гезине Лецш в статье «Пути к коммунизму» в газете «Юнге Вельт» заявила: «Мы сможем найти пути к коммунизму, только если отправимся в путь и опробуем его, будь то в оппозиции или в правительстве».
В гонку за наследие Маркса включилась Католическая церковь. В 2009 году в официальном издании Ватикана L'Osservatore Romano была опубликована статья профессора Папского Грегорианского университета Георга Занса. По мнению профессора, в работах Карла Маркса «содержится достаточно удачный анализ несправедливого распределения капитала». Кроме того, Занс заявлял, что учение Маркса «было изначально неправильно истолковано марксистами, которые полностью исказили смысл идей философа», и что именно это объясняет нежизнеспособность коммунистических режимов XX века.
В 2015 году папа римский Франциск принял в подарок распятие в виде серпа и молота, которое ему вручил президент Боливии Эво Моралес. Это была точная копия работы испано-боливийского левого священника Луиса Эспиналя, убитого в Ла-Пасе в 1980 году.
Маркс нужен обездоленным, — они ищут у него понимания происходящего и совета в борьбе за свое будущее. Власть предержащие не знают, как сохранить устойчивость мировой экономики, не используя марксову экономическую теорию. Интеллектуалы используют идеи Маркса для предсказания надвигающихся трансформаций капитализма. А люди духа, не принимающие «ложной надежды неолиберализма», видят в коммунизме «вдохновение после конца истории». Мир демонстрирует потребность в работах Маркса.
