Никакого заговора не было? Убийство Кеннеди: кому выгодно
22 ноября 1963 года президент США Джон Фицджеральд Кеннеди был убит. Это стало возможным в значительной степени потому, что американский президент поместил себя посреди ненадежного окружения. Или может быть, точнее сказать, что окружение Кеннеди посчитало ненадежным его.
Ядро кабинета Джона Кеннеди состояло из сплоченной группы представителей истеблишмента Восточного побережья с единым представлением о большой американской повестке. В их картине мира задача президента США заключалась в том, чтобы обеспечивать осуществление этой повестки, а не выдумывать что-то новое.
К началу 1960-х годов давно ставшая привычной для Соединенных Штатов практика «вращающейся двери» между частным сектором и государственной службой видоизменилась, и не в последнюю очередь благодаря стараниям тех самых трумэновских «мудрецов», заложивших основу американской стратегии сдерживания СССР после окончания холодной войны.
В качестве иллюстрации вернемся к фигуре Джона Макклоя, которого мы помним по его роли в освобождении нацистских военных преступников, осужденных в Нюрнберге. Уйдя с поста заместителя военного министра после окончания Второй мировой войны, он стал вторым президентом Всемирного банка — с 1947 по 1949 годы. Параллельно с этим участвовал еще в двух начинаниях.
Во-первых, он входил в группу, определившую облик и функции Центрального разведывательного управления, создаваемого в качестве организации — преемника Управления стратегических служб «Дикого Билла» Донована. А во-вторых, он тогда же вошел в попечительский совет Фонда Рокфеллера, откуда ушел в 1958 году, когда стал президентом Фонда Форда. После президентства во Всемирном банке и пребывания на посту главы американской оккупационной администрации в Западной Германии Макклой пробыл с 1953 по 1960 год председателем совета директоров рокфеллеровского Chase Manhattan Bank. Возглавляя этот системообразующий банк Уолл-стрит, Макклой оставался ключевым советником президента Эйзенхауэра и периодически привлекался им в качестве неофициального переговорщика для чувствительных тем очень высокого уровня.
Можно ли назвать Джона Макклоя «человеком Рокфеллеров»? В известном смысле — да. Если бы он, будучи студентом, нашел другую подработку вместо того, чтобы учить сыновей Джона Дэвидсона Рокфеллера-младшего парусному делу, его жизнь, вероятно, сложилась бы по-другому. Но в 1950-е годы, когда Макклой возглавлял совет директоров Chase Manhattan Bank, Дэвид — восходящая звезда семейства Рокфеллеров в банковском секторе — воспринимался всеми как протеже Макклоя. И Дэвид Рокфеллер стал после Макклоя не только главой Chase, но и председателем Совета по международным отношениям (CFR). Когда речь идет об элитных операторах ранга Дэвида Рокфеллера, фраза «завербован ЦРУ» звучит уничижительно и по смыслу является упрощением. Но Аллен Даллес был другом Макклоя до того, как стал активно общаться с Рокфеллером.
Кроме высокостатусных личных отношений, у Макклоя было и институциональное влияние. Рассматривая стратегию сдерживания не только как военно-политические действия, но и распространяя их на область культурной войны, «мудрец» понимал, что прямое участие ЦРУ и прочих американских силовых структур во всех областях сдерживания не только необязательно, но и может быть контрпродуктивным. И у него была уникальная возможность напрямую задавать вектор развития двум крупным филантропическим фондам американской олигархии — фондам Рокфеллера и Форда. Естественно, он этой возможностью воспользовался, и эти фонды в нужных ситуациях стали содействовать Лэнгли.
На этом примере мы видим, как «вращающаяся дверь» стала превращаться в более сложную систему сращивания бизнеса, власти и того, что позиционирует себя как структуры гражданского общества. Бывший глава советской секции аналитического отдела ЦРУ Рэй Макговерн, позже ставший диссидентом, это объединение называет военно-промышленно-конгрессовско-разведывательно-медийно-академическо-аналитическим комплексом (Military-Industrial-Congressional-Intelligence-Media-Academia-Think-Tank Complex — MICIMATT).
С истеблишментом Восточного побережья в начале 1960-х годов стала выяснять отношения новая группа, построенная на фундаменте техасских нефтяных состояний. Самым влиятельным ее членом в области публичной политики был ставший вице-президентом при Кеннеди Линдон Джонсон. Он вместе с директором ФБР Эдгаром Гувером входил в круг общения техасских нефтяных магнатов Гарольда Лафайета Ханта, Клинта Мерчисона-старшего и Сида Ричардсона.
Нельзя сказать, что группы друг с другом полноценно воевали. Скорее, целью техасских нефтяных нуворишей было занять достойное место на американском элитном и политическом поле. Для этого нужно было не воевать, а строить диалог с Восточным побережьем. Обеспечением такого диалога занимался, например, Прескотт Буш.
Забегая вперед, можно сказать, что курс данной группы на интеграцию с Восточным побережьем в итоге оказался вполне успешным. Без выполнения этой задачи была бы невозможна правая переориентация Республиканской партии с последующими президентствами Рейгана и Бушей. А внучка Гарольда Лафайета Ханта (о нем мы писали прежде) — Лия Хант-Хендрикс — отличилась недавно своим участием в событиях «арабской весны» и в двусмысленном американском протестном движении «Оккупируй Уолл-стрит». Она же создала механизм сбора пожертвований, используемый движением «Жизни черных важны» (Black lives matter — BLM), основная функция которого, как следует из его же программных документов — внести повестку ЛГБТ в негритянское движение за гражданские права. Брат Хант-Хендрикс Хантер возглавляет музыкальную группу, играющую в популярном у неонацистов стиле «черный металл» и недавно стал трансгендером.
Когда Кеннеди стал президентом, между этими двумя группами велся спор о внешнеполитическом целеполагании, особенно о целесообразности сознательно разогреваемой эскалации холодной войны и «отбрасывания» СССР из Восточной Европы и других регионов мира. Но это был спор о том, как лучше вести холодную войну против Советского Союза, а не о том, стоит ли ее вести вообще. Занимательно, что призывающие к жесткому столкновению с СССР техасские нефтяники во главе с Хантом перед бомбардировкой Перл-Харбора призывали к американскому нейтралитету во Второй мировой войне и прекращению программы ленд-лиза даже для Великобритании.
Трудно понять до конца, какое воздействие Карибский кризис оказал на Джона Кеннеди. Принято считать, что этот кризис был самой близкой точкой к прямому ядерному столкновению между СССР и США за весь период холодной войны. Однако в отличие от нынешнего руководства Соединенных Штатов, Кеннеди не просто помнил войну — он чуть не погиб вместе со своим экипажем, когда его торпедный катер протаранил и разрезал напополам японский эсминец в районе Соломоновых островов. Это отличало Кеннеди и от вице-президента с его «паркетным» военным опытом, и от членов президентского кабинета.
Без лишних домыслов можно сказать, что поведение Кеннеди после развязки кризиса изменилось. Кеннеди после разрешения кризиса не только вывел ракеты Jupiter с ядерными боеголовками из Турции. Он отдал приказ о начале полного вывода американских военных советников из Южного Вьетнама. Он стал налаживать контакты с ранее неприемлемо просоветскими контрагентами — от Италии с Египтом до Индонезии. Но по-настоящему шокирующим для элиты Соединенных Штатов 1963 года было его предложение об объединении советской и американской лунных программ и посылке совместного экипажа на Луну.
Вот что президент США сказал про это на сессии Генеральной Ассамблеи ООН 20 сентября 1963 года:
«Наконец, в области, где Соединенные Штаты и Советский Союз обладают особой способностью — в области космоса — есть возможности для нового сотрудничества, для дальнейших совместных усилий в регулировании и исследовании космоса. Я отношу к числу таких возможностей совместную экспедицию на Луну. Космос не создает проблем суверенитета; в резолюции этой Ассамблеи члены Организации Объединенных Наций отказались от любых претензий на территориальные права в космическом пространстве или на небесных телах и заявили, что там будут применяться международное право и Устав Организации Объединенных Наций. Почему, следовательно, первый полет человека на Луну должен быть вопросом национальной конкуренции? Почему Соединенные Штаты и Советский Союз, готовясь к таким экспедициям, должны втягиваться в колоссальное дублирование исследований, строительства и расходов? Конечно, мы должны выяснить, не могут ли ученые и космонавты наших двух стран — да и всего мира — работать вместе над покорением космоса, отправив когда-нибудь в этом десятилетии на Луну не представителей одной нации, а представителей всех наших стран».
Конечно, острее всего на эту смену курса Кеннеди отреагировала техасская группа, чей главный спонсор Гарольд Лафайет Хант практически открыто обвинил президента в государственной измене, выпустив накануне его приезда в Даллас 21 ноября 1963 года тысячи листовок, в которых заявил о предательстве Кеннеди национальных интересов. Но и для как бы умеренных представителей Восточного побережья (призывавших нанести авиаудары по советским ракетам на Кубе) смена курса Кеннеди была неприемлемой.
Через два часа после убийства Кеннеди Линдон Джонсон принял присягу у гроба своего предшественника, потеснив для этого его вдову, и стал 36-м президентом США. Два дня спустя Ли Харви Освальд — главный подозреваемый в убийстве президента — был застрелен в полицейском участке Джеком Руби — владельцем ночного клуба с множественными мафиозными связями. Американское общество было взволновано и растеряно. Стали распространяться самые разнообразные слухи о том, кто и зачем убил президента. С особым подозрением общественное мнение США смотрело на СССР и Кубу как на возможных заказчиков убийства.
29 ноября Линдон Джонсон объявил о создании Комиссии президента по убийству президента Кеннеди, более известную как «Комиссия Уоррена», по имени ее председателя — председателя Верховного суда Эрла Уоррена. Настоящую задачу комиссии наиболее емко сформулировал сам Линдон Джонсон, уговаривая по телефону присоединиться к ней своего друга и наставника, сенатора-демократа от Джорджии Ричарда Рассела:
«Это вопрос, который влечет за собой гораздо больше последствий, чем кажется на первый взгляд, и мы должны убрать его с арены, где выступают с показаниями, что Хрущев и Кастро сделали то-то и то-то, и бросают нас в войну, которая может убить 40 миллионов американцев за час. И вы бы надели форму без раздумий. Я попросил Уоррена (возглавить комиссию — Л. К.) потому, что он председатель Верховного суда этой страны, а у нас должны быть самые высокопоставленные судьи. Я обращаюсь к вам потому, что у вас такой же темперамент, и вы можете сделать всё для своей страны <…>
Ваше будущее — это ваша страна, и вы сделаете всё возможное, чтобы служить Америке <…>
Ну, мы просто найдем время. Времени не будет для начала. Всё, что вам нужно будет сделать, это оценить отчет Гувера, который он уже составил».
То есть задача комиссии, как сформулировал созвавший ее президент Джонсон, заключалась в успокоении американской общественности. И этого успокоения предлагалось добиться, официально завизировав расследование Дж. Эдгара Гувера, результаты которого уже были готовы меньше чем через неделю после убийства.
Джонсон сформировал Комиссию Уоррена, с одной стороны, как бы с политически очень пестрым составом, но с другой стороны — в нее не был включен ни один соратник Кеннеди из демократов штатов Новой Англии. Там был отправленный Кеннеди в отставку в качестве козла отпущения за провал вторжения в заливе Свиней бывший директор ЦРУ Аллен Даллес. Там был и вездесущий элитный оператор — глава Совета по международным отношениям и Фонда Форда Джон Макклой. В комиссию Джонсон назначил по демократу и по республиканцу из сената и из палаты представителей, чтобы придать комиссии авторитет двухпартийности. Правда, оба демократа — уже упомянутый выше Ричард Рассел и демократический «кнут» (организатор — отвечающий за партийную дисциплину при голосовании) Томас Хэйл Боггс — были южными демократами, то есть консерваторами и сторонниками Джонсона. Республиканцами в комиссии были будущий президент Джеральд Форд и сенатор Джон Шерман Купер. Как ни удивительно, наиболее критично о «скоропалительных заключениях» комиссии высказывался именно республиканец Купер.
В целом комиссия выполнила свою задачу и выпустила через 10 месяцев доклад длиной в 888 страниц, опирающийся на заключения Гувера и ФБР. Согласно докладу, убийство президента США не было результатом какого-либо сговора, а действием убийцы-одиночки. При этом судья Уоррен подчеркнул, что часть наиболее чувствительных материалов расследования останется засекреченной на 75 лет, то есть до 2039 года. Правда, значительную долю документов удалось рассекретить раньше изначально установленного срока, но сделано это было так, чтобы желающий в чем-то разобраться читатель оказался закопан в технических деталях.
Таким образом, американскому населению была предъявлена благополучная картина, согласно которой никакого заговора с целью убийства Кеннеди не было, и что единственный виновник его смерти — Освальд — теперь уже мертв и не может быть допрошен.
Обеспечив благодаря этому устойчивость политической системы, Джонсон мог начать отыгрывать назад внешнеполитические действия Кеннеди, при этом позиционируя себя в качестве продолжателя его дела во внутренней политике.