Путешествия с партиями в поисках американского фашизма. Часть IX
Узнав о смерти Франклина Рузвельта, Гарри Трумэн встретился с вдовой Рузвельта Элеонорой и спросил, чем он может помочь. В ответ он услышал: «Чем мы можем вам помочь? В беду сейчас попали Вы!» Это было очень точной оценкой.
Трумэн явно был не готов к тому объему обязанностей по принятию решений, который свалился на него как на преемника Рузвельта, и он это сам открыто признавал. Внешняя политика для него была темным лесом. Показателен тот факт, что до вступления на пост президента страны Трумэн выезжал за ее пределы один-единственный раз ― в качестве артиллерийского офицера в Первую мировую войну.
Работа с унаследованным им кабинетом министров и аппаратом Рузвельта также таила в себе большие проблемы. Как мы помним, система была выстроена Рузвельтом таким образом, чтобы внутри нее постоянно возникали споры и противоречия о лучшем способе действий, дабы спорщики затем обращались к Рузвельту как к арбитру, и все конечные решения по важным вопросам оставались за ним. Нельзя сказать, что Трумэн был некомпетентен во всем, но по ключевым вопросам внешней политики ― войны и мира ― он не был в состоянии осмысленно выступать в качестве арбитра так, как это делал его предшественник. Скорее, он впал в зависимость от своих советников.
Когда система взаимодействия с советниками, подобная рузвельтовской, где их роль состоит в том, чтобы спорить в присутствии эрудированного, обладающего своей точкой зрения президента, и тот мог потом по результатам спора вынести вердикт, по наследству достается президенту, предпочитающему не вмешиваться в принятие решений по тому или иному направлению, ― каким может оказаться результат? В таких случаях крупным и тесно связанным кругам экспертов-единомышленников обычно удается добиться маргинализации экзотически мыслящих одиночек. Даже если они были весьма ценимы прежним руководителем.
В известной степени это случилось с рузвельтовским министром финансов Генри Моргентау и его планом по реорганизации экономики послевоенной Германии. Как и сам Рузвельт, Моргентау считал основной задачей антигитлеровской коалиции не допустить возникновения у послевоенной Германии промышленного потенциала для развязывания новой мировой войны. Поэтому так называемый план Моргентау предполагал оставить Германии лишь аграрную экономику. Рузвельт тогда принял не все предложения Моргентау, но согласился, что гигантские немецкие промышленные конгломераты, наподобие IG Farben, AEG (немецкая General Electric) и Vereinigte Stahlwerke, должны быть разрушены.
Моргентау также активно призывал к ликвидации Банка международных расчетов (БМР), созданного формально для обслуживания немецких платежей по репарациям за Первую мировую войну, но по факту ставшего механизмом для закачки денег в Германию. Уже во время войны БМР сыграл весьма нелицеприятную роль по обеспечению переводов запасов золота захваченных нацистской Германией стран в Рейхсбанк и по обеспечению других золотовалютных операций Рейхсбанка, в том числе со слитками, переплавленными из золотых коронок и обручальных колец погибших в фашистских лагерях смерти. А пикантность была в том, что с 1940 по 1946 год банк возглавлял американский финансист Томас Макиттрик.
Макиттрик с женой Марджори дружили семьями с будущим директором ЦРУ Алленом Даллесом, во время войны резидентом Управления стратегических служб (УСС) в Швейцарии. Перед началом своей карьеры в американской разведке Аллен Даллес работал в юридической фирме Sullivan & Cromwell вместе со своим братом, будущим госсекретарем Джоном Фостером Даллесом. Эта юридическая контора долгое время представляла интересы IG Farben в США. А перед этим братья Даллесы, будучи заодно и членами Совета по международным отношениям (CFR), участвовали в составлении планов по репарациям со стороны Германии после Первой мировой войны, в рамках которых и был создан БМР.
За деятельность по обеспечению нацистских финансовых операций Макиттрик не понес никакого наказания. После войны он вернулся из Швейцарии в США и был назначен старшим вице-президентом в принадлежащий Рокфеллерам Chase National Bank. Уинтроп Олдрич ― шурин Джона Д. Рокфеллера и председатель совета директоров Chase National Bank — возглавил группу финансистов, сопротивлявшихся плану Моргентау ликвидировать БМР, и в итоге от этого плана отказались.
Членами правления БМР от Германии во время президентства Макиттрика были глава IG Farben Герман Шмиц, главный финансист гестапо бригадефюрер СС барон Курт фон Шрёдер, статс-секретарь имперского правительства Эмиль Пуль и глава Рейхсбанка Вальтер Функ. Со всеми членами правления от Германии Маккитрик поддерживал дружеские связи, пережившие как войну, так и послевоенную стабилизацию.
В итоге, когда союзные войска вошли на территорию Германии, появилась возможность не просто говорить об экономическом будущем Германии, а начать его формировать.
Главнокомандующий союзными войсками в Европе Дуайт Эйзенхауэр поддерживал идею Моргентау о необходимости разгрома IG Farben и промышленных картелей. Он поручил своей военной контрразведке вести отлов ключевых игроков в этих структурах. Но его приказ выполнялся весьма специфическим образом. Частично это было потому, что советникам Трумэна удалось убедить его, что деиндустриализация Германии сделает ее легкой добычей для завоевания Советским Союзом. Этот взгляд разделял и генерал Джордж Паттон, назначенный военным губернатором американской оккупационной зоны.
Непосредственным исполнителем американской политики по отношению к немецким промышленным картелям был начальник экономического отдела союзнического Контрольного совета бригадный генерал Уильям Дрейпер, бывший до войны вице-президентом обслуживающего IG Farben инвестиционного банка Dillon, Read & Co. Дрейпер, по воспоминаниям своих подчиненных и коллег из других ведомств, активно противодействовал попыткам разрушать объекты инфраструктуры IG Farben и арестовывать руководителей конгломерата. В тех случаях, когда возмущенные его покрывательством нацистов военные обращались через голову Дрейпера в военную контрразведку и кого-то из руководства IG Farben арестовывали, Дрейперу удавалось быстро добиваться отмены арестов.
Ситуация стала меняться после того, как в американской зоне оккупации началась серия из 12 судебных процессов, известных как «Последующие Нюрнбергские процессы». В отличие от Международного военного трибунала в Нюрнберге, эти процессы проводились исключительно под американской юрисдикцией. На скамью подсудимых в ходе этих процессов, шедших с декабря 1946-го по апрель 1949 года, попали многие из тех, кого ранее укрывал Дрейпер.
Но результаты этих Нюрнбергских трибуналов тоже удалось пересмотреть. Центральную роль в этом сыграл верховный комиссар американской зоны оккупации Джон Макклой. В этом своем решении Макклой руководствовался двумя соображениями. С одной стороны, он отвечал за отношения Соединенных Штатов с зарождающейся Федеративной Республикой Германией. Цитируя канцлера нового государства Конрада Аденауэра, Макклой утверждал, что если не освободить значительную часть приговоренных американским трибуналом нацистских функционеров, то «Германия в качестве вооруженного союзника против Востока станет иллюзией». С другой стороны, Макклой был одним из разработчиков и ключевых исполнителей так называемой операции «Скрепка» (Operation Paperclip), нацеленной на привлечение ученых и ценных технических кадров из оккупированной Германии на работу в структуры, обслуживавшие американский военно-промышленный комплекс.
По настоянию Макклоя была созвана группа юристов, известная как «комиссия Пека», которой было поручено сформулировать рекомендации по помилованию и смягчению приговоров для осужденных фашистских военных преступников. И она это сделала. Промышленник и член СС Альфред Крупп, активно эксплуатировавший рабский труд заключенных концлагерей, оказался на свободе с полным восстановлением прав собственности на все активы концерна «Фридрих Крупп». Наказание было смягчено большинству фигурантов дела об айнзацгруппах (эскадронах смерти) СД и СС. Только 5 из 15 смертных приговоров были приведены в исполнение, а к 1958 году все оставшиеся в живых фигуранты по делу были освобождены.
Похожим образом наказание было смягчено и членам руководства IG Farben. Промышленные мощности конгломерата не были разрушены, а так называемая декартелизация свелась к тому, что IG Farben разделили обратно на компании, его изначально сформировавшие в ходе слияния в 1925 году. BASF, Bayer и Agfa остались работать под своими прежними именами. Hoechst после серии слияний стал частью фармацевтической компании Sanofi-Aventis. Бывшие руководители IG Farben не столкнулись ни с какими карьерными проблемами и привлекались в рамках операции «Скрепка» к консультированию американской химической промышленности.
Макклой заботился не только о том, чтобы заручиться лояльностью руководства создаваемой западными союзниками Западной Германии, проявляя мягкость к осужденным военным преступникам. Беспокоился он и об укреплении промышленности. У новой ФРГ должны были появиться дееспособные спецслужбы. Первой такой спецслужбой, ставшей фундаментом для создания BND, была так называемая «Организация Гелена», названная в честь ее руководителя ― генерал-лейтенанта вермахта Рейнхарда Гелена.
Во время войны Гелен возглавлял военную разведку на Восточном фронте. Значительной частью его деятельности была координация коллаборационистов, в том числе и бандеровцев. Когда пришло время сдаваться в плен, Гелен убедил американскую армейскую разведку (G-2) и контрразведку (Counterintelligence Corps ― CIC) в ценности имевшейся у него агентурной сети в СССР и странах Восточной Европы.
Организация была сформирована из собранных по Западной Германии разведывательных чинов, включая бывших сотрудников абвера и СС. Составной частью организации был прообраз будущей сети «Гладио» ― организации под названием «Лига юных немцев», созданная якобы для ведения партизанской войны в случае вторжения Советской армии в ФРГ. В 1952 году полиция ФРГ случайно арестовала одного из членов организации и получила от него список из 200 политиков, преимущественно из Социал-демократической партии Германии, подлежавших ликвидации в случае войны с Советским Союзом или значительной эскалации отношений.
Американская разведка, частично по наводке Гелена, а частично опираясь и на другие источники, стала активно привлекать бандеровцев и других нацистских коллаборационистов из республик СССР. Это направление деятельности и его развитие нами разбиралось в статье «ЦРУ и бандеровцы ― „пролог“ к катастрофе?»
Макклой сам с долей скепсиса относился к попыткам диверсионной деятельности на территории СССР и Восточной Европы, чем наиболее последовательно пыталась заниматься «Организация Гелена». С намного большим интересом он относился к психологической войне. При нем на деньги ЦРУ из ФРГ стали вещать финансируемые ЦРУ «Радио Свобода»* и «Радио Свободная Европа»*. Особый интерес Макклой проявлял к работе с интеллигенцией в Западной Европе с целью дискредитации ее членов, выступающих с нейтральных, и уж тем более просоветских позиций. Это направление американской разведывательной деятельности детально обсуждается в цикле статей «Троянский конь культурной свободы» (газета «Суть времени», № 439–441, 444, 445, 447, 452, 454, 456, 459, 472, 476, 498).
Уже уходя со своего поста в 1952 году, Макклой смог убедить Фонд Форда взять на себя часть нагрузки по финансированию литературного журнала Der Monat и других похожих на него начинаний.
Откуда взялся Макклой, и как у него оказались такие бешеные полномочия? Кто при Трумэне стал сворачивать внешнюю политику Рузвельта и выстраивать рамки американского подхода к холодной войне?
В целом общая корпоративная сплоченность помогла большой группе людей, курсирующих через «вращающуюся дверь» между частным сектором и государственной службой, засиживающихся на собраниях Совета по международным отношениям (CFR), сдвинуть на маргинальную периферию тех экзотически мыслящих людей, которых Рузвельт держал и ценил за их нестандартность.
А внутри этой группы, маркируемой членством в CFR, образовался настоящий узкий круг советников президента по вопросам международных отношений. Полноценно вступив в свои права в начале президентства Трумэна, этот узкий круг, позже ставший известным в журналистских кругах с подачи Уолтера Айзексона как «круг мудрецов», продолжал оказывать значительное прямое коллективное влияние на формирование американской внешней политики до конца правления Линдона Джонсона в 1968 году.
«Шестерка мудрецов» в себя включала:
- Дина Ачесона, корпоративного юриста, пришедшего в Госдепартамент со вступлением США во Вторую мировую войну и ставшего при Трумэне государственным секретарем;
- Роберта Ловетта, инвестиционного банкира, ставшего при Трумэне министром обороны;
- Уильяма Аверелла Гарримана, промышленника, финансиста, наследника железнодорожного магната, посла по особым поручениям и посла в СССР при Рузвельте;
- Чарльза Боулена, кадрового дипломата, специалиста по Советскому Союзу;
- Джорджа Кеннана, кадрового дипломата, специалиста по Советскому Союзу;
- Джона Макклоя, корпоративного юриста, привлеченного консультантом в Военное министерство в 1940 году.
«Группе мудрецов» удалось убедить Трумэна отказаться от его изначального намерения продолжить внешнюю политику Рузвельта, в том числе отказаться от тесной координации с Советским Союзом по выстраиванию архитектуры послевоенной Европы. Вместо этого, убеждали Трумэна «мудрецы», Соединенным Штатам необходимо возглавить усилия по сдерживанию СССР и мирового социалистического движения. С точки зрения этого сдерживания была необходима, утверждали они, максимально дееспособная Германия как союзник против «красной угрозы».
Но убедить американского президента в необходимости смены внешнеполитического вектора ― это одно. Совсем другое дело ― убедить общественное мнение, жаждущее послевоенной демобилизации и возвращения внимания к чисто внутренним вопросам, что Соединенным Штатам необходимо стать «мировым полицейским».
Уильям Аверелл Гарриман сказал по этому поводу: «Мы должны научить американский народ, что нам необходимо перенять у Британии роль защиты свободы по всему миру».
Как такое можно было сделать? Дин Ачесон сказал, что установку на то, что «красная угроза» вынуждает США пересмотреть свою внешнюю политику и объявить весь мир своей сферой интересов, необходимо сделать «более яркой, чем правда». То есть нужно устроить общенациональную истерию на основе «красной угрозы». А раз ничего страшней этой угрозы нет, то вполне обосновано воспринимается привлечение максимально широкого круга союзников для борьбы с ней. В том числе и «ценных кадров» из фашистской Германии, особенно если с них удается, с той или иной степенью убедительности, смыть клеймо идейного нациста.
У «группы мудрецов» были большие возможности по налаживанию контактов с такими «ценными кадрами». Уильям Аверелл Гарриман был наследником железнодорожной империи своего отца Эдварда Гарримана. Будучи не менее амбициозным, чем отец, Аверелл Гарриман желал, наряду с другими мощными промышленными кланами, войти в элиту Уолл-стрит. Имея в виду эту цель, он основал в 1921 году инвестиционный банк W. A. Harriman & Co., ставший в 1931 году Brown Brothers Harriman & Co. Президентом в свой банк он позвал друга детства и еще одного будущего «мудреца» Роберта Ловетта. Партнерами Гарримана также выступили отец 41-го президента США Прескотт Буш вместе со своим тестем Джоржем Гербертом Уокером.
Банк Гарримана вошел в тесные партнерские отношения с ранним союзником нацистов Фрицем Тиссеном, стальным магнатом и сооснователем концерна Vereinigte Stahlwerke. Тиссен вместе с президентом Рейхсбанка Ялмаром Шахтом активно лоббировали назначение Адольфа Гитлера канцлером при президенте Пауле фон Гинденбурге. Вместе с Тиссеном Brown Brothers Harriman & Co. создали совместное предприятие под названием United Banking Corporation, в совет директоров которого вместе с братом Гарримана Эдвардом вошел и Прескотт Буш.
Между прочим, существуют спорные данные о том, что Прескотт Буш должен был выступить связным между новым нацистским режимом в Германии и фашистскими заговорщиками в США, если бы генерал Смедли Батлер согласился возглавить путч.
Также примечательно, что мать Аверелла Гарримана ― Мэри Уильямсон Гарриман, ставшая «филантропом» после смерти своего мужа, совместно с Фондом Рокфеллера и Институтом Карнеги обеспечила финансовую основу для крупнейшего американского центра по исследованию евгеники в Колд-Спринг-Харборе.
Джон Макклой перед войной был корпоративным юристом. В качестве такового он представлял юридические услуги IG Farben в Соединенных Штатах. После своего ухода с поста верховного комиссара американской зоны оккупации в Германии Макклой возглавил рокфеллеровский Chase National Bank. Макклой был давним другом семьи Рокфеллеров. Он обучал парусному делу рокфеллеровских сыновей Дэвида и Нельсона. С 1958 по 1965 год он возглавлял Фонд Форда, с 1954 по 1970 год ― Совет по международным отношениям, на посту председателя которого его в 1970 году сменил его ученик по парусному делу Дэвид Рокфеллер. Вместе со своим товарищем по CFR и другом Алленом Даллесом Макклой входил в Комиссию Уоррена по расследованию убийства президента Джона Фицджеральда Кеннеди.
В целом о «группе мудрецов» Трумэна можно сказать, что сдерживание Советского Союза рассматривалось ими как основная внешнеполитическая задача США после окончания Второй мировой войны.
Для сдерживания Советского Союза им представлялась важной сильная и дружественная Западная Германия. Это же отвечало и их собственным деловым интересам.
Узкий круг «мудрецов» по своей структуре и поведению служит отличным примером работы CFR в качестве интегрирующего звена между американской деловой элитой (Гарриман, Ловетт, Ачесон, Макклой) и экспертным сообществом (Кеннан и Боулен). Вплоть до конца президентства Линдона Джонсона эта «шестерка» была главной группой советников по внешней политике для президентов из обеих партий. Она открыла двери и для следующего поколения внешнеполитических «мудрецов», яркими представителями которого были Збигнев Бжезинский и Генри Киссинджер.
(Продолжение следует.)
* — Иностранное СМИ, признанное иностранным агентом.