О «скорби» в 100-летие Октября
Годовщина столетия Великого Октября в России выдалась странной. Власть фактически ничего не сказала по поводу исторического события. Она просто молчала, позволяя телеканалам издеваться над памятной датой. С экранов ложью и желчью «брызгали» сериалы, которые к реальным историческим событиям не имеют никакого отношения. Под оглушительное молчание власти начали проводиться сомнительные выставки и конференции. Руководство петербургского музея Эрмитаж решило центральными фигурами годовщины Октября сделать династию Романовых.
Спрашивается: зачем? Да и в чем логика? Хотя, после выходки бывшего прокурора Поклонской на Бессмертном полку 9 мая удивляться уже нечему.
А тем временем страна продолжает жить. Ударили морозы, и магазины вовсю пестрят новогодними украшениями. Народ медленно вползает в сон новогодних праздников. Реальность пытается растормошить общество устами школьников в немецком бундестаге. Общество реагирует, выражает свою позицию, а весь чиновничий аппарат от учителей, мэра и даже пресс-секретаря президента Дмитрия Пескова пытается придать незначительность данному инциденту. Все это вызывает много вопросов у российского общества? Оно пока не потеряло иммунитет к мерзости, а то, что произошло в бундестаге — именно мерзость. Но мерзость эта не простая, а с далеко идущими последствиями. Если, по мнению школьника, фашистский оккупант, пришедший на нашу землю, является жертвой войны, то кто тогда выступает в роли палача этой жертвы?
Процессы приравнивания коммунизма к нацизму идут давно, они просто пустились в галоп с момента краха Советского Союза, и скорость бега не перестает нарастать на протяжении всех постсоветских лет. Странным является то, что практически беспрепятственно эти процессы усиливаются внутри страны, причем фактически «околовластными» субъектами. Один Ельцин-центр с его инициативами чего стоит.
Приход и поддержка президента «Стены скорби», его высказывание про миллионы загубленных душ, которые нельзя оправдать никакими благами. Я не буду рассматривать это высказывание президента с точки зрения исторической правды, тем более это трудно сделать над достаточно отвлеченной лексемой «миллионы».
Здесь интересно другое: в связи с чем администрация президента и сам глава государства так недальновидно употребляют слова, за которые могут «предъявить» претензии, в том числе на международной арене? Можно ли уповать на хороший тактический ход в ущерб стратегии? Меня могут спросить, в чем здесь тактика. Отвечу. События 2014 года настолько подняли рейтинг Владимира Владимировича Путина, что заигрывания с либеральным антисоветским меньшинством не снизят его до критической отметки.
В рамках внутреннего баланса сил это можно понять, делая ходы по всей площади игрового поля, можно завоевывать положительную оценку большинства и выстраивать отношения с меньшинством. Это можно было беспроблемно делать в прошлом десятилетии, когда не было таких отношений с Западом, которые есть сейчас. Сначала мюнхенская речь президента, конфликт в Южной Осетии, попытки «снежной» революции в России. Затем были: закон Магнитского, события на Украине, Крым, Донбасс, Сирия, выборы президента США.
В данный момент мы имеем настроенный предельно антироссийский совокупный Запад во главе с США. Начало классического военного противостояние пока сдерживается неприемлемостью ущерба от применения ядерного оружия, США ведут против нас неклассические военные операции. История является одним из пространств ведения неклассических войн. Целью ведения войны с историей является повреждение народной идентичности, после чего следуют конкретные практические последствия. Если народ и властная верхушка признает, что в своей стране происходили преступления огромного масштаба, не имеющие прецедентов в истории, то это государство преступно. В нашем случае Западу надо сконструировать миф о преступности СССР и вбить его в реальность. Так как Россия на международной арене является правопреемницей Советского Союза, то она автоматически наследует его преступность. Если СССР признается преступным государством, то его автоматически лишают заслуженного статуса победителя во Второй мировой войне, со всеми вытекающими политическими и экономическими последствиями. Что будет после этого, я даже и рассматривать не хочу.
Это означает, что поддержка памятников «скорби», странная реакция на выступление школьника в бундестаге, да и само это выступление, массмедийные тенденции по поводу годовщины 100-летия революции говорят о многом. Во-первых, несмотря на явное обострение отношений с Западом, российский правящий класс не свернул с дороги демонизации советского периода. Причем не стоит вопрос о его восхвалении, речь о том, что пора уже закончить попытки дальнейшего формирования комплекса неполноценности, но, как видим, — этого не происходит. Во-вторых, это говорит о том, что процесс подготовки исторической капитуляции набирает обороты. И помогать этому процессу стратегически недальновидно.
В контексте вышесказанного обратимся к недавним заявлениям иностранных граждан по поводу возможного развития политических процессов в России. Начнем с командира карательного батальона «Азов» Андрея Билецкого. 19 ноября 2017 года он заявил, что для ослабления России надо наносить удары по внутренним противоречиям. При этом отметил, что параллельно с этим надо готовить армию: «Ослаблять Россию геополитически, ждать подходящего момента, усиливать свою армию и далее делать свое дело. Когда придет подходящий момент — исключительно военный путь». Билецкий наметил те внутренние точки напряжения, в которые следует бить, — это социальная и национальная сферы.
В тот же день, 19 ноября, высказался глава фонда Hermitage Capital Management Уильям Браудер. Тем, кто не в курсе, напомним, что Билл Браудер в 2013 году приговорен заочно российским судом к девяти годам заключения по обвинению в неуплате налогов. У Браудера в фонде работал печально известный Сергей Магнитский, умерший в российском СИЗО. Магнитский участвовал в криминальных схемах главы фонда. В период с 1995 по 2006 годы Браудер незаконно скупал акции крупнейших российских компаний и гособлигации.
Но вернемся к высказыванию Браудера, он поделился своим мнением насчет того, как произойдет смена власти в России. Он перечислил возможные сценарии, среди которых с десятипроцентной вероятностью произойдет майдан, с вероятностью в двадцать процентов власть сменится в результате «дворцового» переворота, с семидесятипроцентной вероятностью будет «сценарий Мугабе». Здесь Браудер делает намек на военный переворот, хотя свержение президента Мугабе сопровождалось и протестными акциями на улицах, и участием в свержении элиты страны. Тем не менее посыл Браудера ясен.
Что же в итоге мы имеем? Мы имеем уже три года напряженные отношения с Западом, сами западные страны свое давление на Россию снижать не собираются. Напротив, при малейшей возможности давление наращивают. А что же Россия, как мы отвечаем на это? А мы продолжаем сдавать нашим противникам козыри путем охаивания своего советского прошлого.
Если мы и дальше будем близоруко относиться к своим же поступкам и высказываниям по поводу нашей недавней истории — это рано или поздно приведет к юридическим последствиям на международной арене, которые неизбежно трансформируются в политические.
