Судьба гуманизма в XXI столетии

Если в основе — качественно новые процессы, причем достаточно жуткие и многомерные, то надо не политические факты перечислять: мол, такие-то и такие-то стучатся в эту дверь, а надо понимать, кто стучится (то есть реагировать рефлексивно), и готовиться к встрече (то есть реагировать проективно). Это не значит, что надо забыть о ситуативном реагировании и адаптации. Об этом никогда нельзя забывать, и это всегда должно превалировать. Но это, будучи совершенно необходимым, конечно же, недостаточно.

Я сообщил читателю те соображения, которые диктует мне продолжение цикла «Судьба гуманизма в XXI столетии». Продолжая этот цикл, я буду говорить об очень сложных вещах, казалось бы, далеких от злобы дня. Я буду говорить о настоящем призраке Банко, а не о фигуре, закутанной в простыню и кем-то подосланной. Такой разговор по определению не может быть сжатым и выпуклым — другие формы разговора нужны. Их я и предлагаю читателю. Напоминая ему, что перед тем, как перейти в формат докладов Школы высших смыслов, я уже вплотную подошел, обсудив суфизм и его отношение к душе, к общему рассмотрению проблемы соотношения духа и души. Теперь я этим общим рассмотрением начну всерьез заниматься. А ну как эта неактуальная тема вдруг окажется актуальнее всех актуальностей?

Дух и душа... Стоп. Существует ли вообще различие между духом и душой? Признаётся ли оно христианами и ревнителями суфийского ислама, чье учение о нафсе, то бишь душе, я обсуждал в предыдущих своих размышлениях о гуманизме в XXI столетии?

Как это ни покажется странным, однозначного ответа на этот вопрос религиозные авторитеты не дают. Одни из них считают, что человек и человечество состоят из тела и чего-то такого, что, не являясь телом, представляет собой то ли просто душу, то ли невероятно тонкий сплав душевного и духовного. Другие же настаивают на том, что душа — это одно, а дух — это другое. И что человек, а значит и человечество, не двухчастны (душа и тело), а трехчастны (дух, душа и тело).

Для христиан существенное значение в плане ответа на данный вопрос имеет то, что сказано апостолом Павлом в Послании к евреям: «Ибо слово Божие живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого: оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов, и судит помышления и намерения сердечные».

Христианин, сославшись на это, скажет, что если слово Божие способно разделить душу и дух, то душа и дух — это разные слагаемые нематериальной, нетелесной человечности. Да и нематериального, нетелесного мира в целом.

Читатель может упрекнуть меня за то, что я, цитируя слова христианского авторитета, отхожу от разбиравшейся мною ранее суфийской проблематики. Но я настоятельно и многократно говорил о том, что суфийская проблематика не интересует меня сама по себе. Что обсуждаю ее потому, что в ней ощутимо наличествует не очень явная проблематизация душевности — некоего нафса, с которым можно определенным образом разобраться при восхождении по неким ступеням.

Цитируя сейчас апостола Павла, я всего лишь обсуждаю всё то же самое в христианстве. И если удастся одно и то же обсудить в суфизме, христианстве и так далее, то это и будет означать, что мы существенно продвинулись в плане интересующего нас вопроса. Так что я не мечусь из стороны в сторону, обсуждая то суфизм, то христианство, а предлагаю читателю взглянуть на одну и ту же проблему, используя разную религиозную оптику. А никаким иным способом, кроме этого, увидеть нечто сокрытое (и нас предельно интересующее) в принципе невозможно. Тут надо либо заниматься сравнительным религиоведением, причем достаточно серьезно и основательно, либо кидаться очертя голову в то или иное визионерство. И получать в итоге не интересующее нас серьезное знание, а ту или иную подделку под это знание. Причем чаще всего речь идет о подделках достаточно вульгарных и грубых. Но даже если мы получим подделку изящную и тонкую, вряд ли нас это утешит. Потому что сам этот вопрос о духе и душе для нас — лишь некая дверь, открыв которую мы наконец попадаем в интересующее нас пространство, где содержатся окончательные ответы на вопрос о гуманистическом и антигуманистическом начале, глубинных корнях западной идентификации и т. д.

Нам надо обнаружить настоящую дверь. Открыть ее ключом, который тоже еще надо заполучить. И, оказавшись в пространстве, содержащем в себе искомое, добраться до искомого.

Что ж, начнем заниматься проблемой духа, души и тела. Причем не перескакивая с одного религиозного поля на другое, а правильным образом стыкуя эти поля.

В Первом послании к Солунянам апостол Павел говорит: «Сам же Бог мира да освятит вас всесовершенных (во всем), и всесовершенен ваш дух и душа и тело непорочно в пришествие Господа нашего Иисуса Христа да сохранится». И вновь оказывается, что есть отдельно дух и душа. Трактовать это можно по-разному, но игнорировать данный текст невозможно.

У того же апостола Павла в Первом послании к Фессалоникийцам (5:23) говорится: «Сам же Бог мира да освятит вас во всей полноте, и ваш дух и душа и тело во всей целости да сохранится без порока в пришествие Господа нашего Иисуса Христа».

То есть апостол Павел не единожды говорит о различии духа и души. Поясняя эту его мысль, Григорий Нисский утверждает, что человек состоит из всякого рода душ — души физической, чувственной и разумной. И апостол словом «дух» обозначил разумную часть, душой — чувственную, а телом — физическую. Но это — трактовка и не более того.

В Первом послании апостола Павла к Коринфянам говорится:

[15:44] cеется тело душевное, восстает тело духовное. Есть тело душевное, есть тело и духовное.

[15:45] Так и написано: первый человек Адам стал душею живущею; а последний Адам есть дух животворящий.

[15:51] Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся...

[15:52] вдруг, во мгновение ока, при последней трубе; ибо вострубит, и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся.

Можно, конечно, и эти слова трактовать как угодно. Их и трактуют как угодно. Но разделение на душевное и духовное здесь прописано достаточно внятно, не правда ли?

Святой Иустин, размышляя о воскрешении, пишет: «Тело есть жилище души, а душа — жилище духа, и эти три сохраняются в тех, которые имеют надежду и веру в Бога». Но тот же святой Иустин говорит о том, что «человек есть животное, разумное существо, состоящее из души и тела».

Вот и мучаются интерпретаторы. Многие столетия мучаются.

Ириней Лионский утверждает: «Совершенный человек <...> состоит из трех — плоти, души и духа: из коих один, то есть дух, спасает и образует; другая, то есть плоть, соединяется и образуется, а средняя между этими двумя, то есть душа, иногда, когда следует духу, возвышается им, иногда же, угождая плоти, ниспадает в земные похотения».

Тоже достаточно внятный текст, не правда ли? Но его будут опять же интерпретировать по-разному, в том числе и ссылаясь на другие авторитеты. Потому что Климент Александрийский утверждал, что «душа и дух — наименование одной и той же сущности, а различие — в отправлении и состоянии ее».

Но Григорий Нисский, Ефрем Сирин настаивали на трехсоставности человеческой (различия духа, души и тела).

А Афинагор, Кирилл Иерусалимский, Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст, блаженный Августин, Иоанн Дамаскин очень твердо настаивали на двухсоставности (душа и тело) и отвергали трехсоставность, утверждая, что никакой нематериальной сущности, кроме души, у человека нет и не может быть.

Стоит обратить внимание на злоключения Аполлинария Лаодикийского, он же — Аполлинарий Младший (родился около 310-го, умер около 390 года). Он — сын пресвитера Аполлинария Старшего, высокообразованный человек, ревностный христианин. Принадлежал к александрийской богословской школе. Был учеником Афанасия Великого, состоял в переписке с Василием Великим. Ревностно отстаивал решения Никейского собора.

Аполлинарий Лаодикийский — талантливый поэт и писатель, подражавший греческим классикам и излагавший христианские сюжеты в форме героических песнопений и трагедий. В стихотворной форме, аналогичной той, которую использовал Гомер, Аполлинарий изложил священную историю. Желая содействовать усвоению Нового Завета в среде поклонников Платона, Аполлинарий изложил Новый Завет в форме платоновских «Диалогов».

В какой-то момент Аполлинарий пошел на конфликт с христианской церковной элитой, предложив оригинальное учение о личности Христа. Аполлинарий утверждал, что совершенный человек и совершенное божество не могут полностью соединиться, потому что даже совершенный человек греховен, а совершенное божество безгрешно. Поэтому Аполлинарий предложил свою трактовку вочеловечивания Христа. Согласно этой трактовке, Христос имел только две части человеческого существа — тело и душу. А дух у Христа был не человеческим, а божественным. Место человеческого духа у Христа, как считал Аполлинарий, занимал божественный логос. Аполлинарий рассуждал следующим образом: «Если бы Господь принял всё, то, без сомнения, имел и человеческие помыслы, в человеческих же помыслах невозможно не быть греху».

Аполлинаристы, укрепившись в Сирии, распространяли свое влияние за ее пределами, в том числе и в Константинополе. Официальная Церковь отвергла аполлинаризм, в том числе и на Втором Вселенском соборе. Аполлинария долго не трогали и лично осудили только на Пятом Вселенском соборе. Влияние Аполлинария на не до конца ортодоксальную церковную жизнь было очень существенным на протяжении многих столетий.

Нас Аполлинарий интересует лишь потому, что в его учении и в дискуссии вокруг его учения очень выпуклым становится воп­рос о несовпадении духа и души.

Учение Аполлинария, безусловно, повлияло на монофизитов. Нам сейчас трудно вжиться в кипевшие тогда страсти, породившие целую серию их восстаний, подавление которых не остудило страсти. Иаковиты, армянская церковь, копты, эфиопская церковь... — все эти модификации христианства в конечном счете порождены именно специфическим подходом к вопросу о духе и душе.

Иаковитами называют сирских монофизитов, чье учение в существенной степени заимствовано у монофизитов египетских. Часть иаковитов приняла унию с Римом, а часть на эту унию не согласилась.

У митрополита Макария (Булгаков) в его «Православно-догматическом Богословии» есть целый параграф, посвященный составу человека. Утверждая, что этот состав двухчастен и что в этой двухчастности (душа и тело) сходятся Ветхий и Новый Заветы, ссылаясь на высокие ветхозаветные авторитеты (Моисея, Екклезиаста), на слова Христа, обращенные к апостолам, митрополит Макарий (Булгаков) вынужден признать, что у святого Павла есть два изречения, в которых «душа ясно различается от духа и в человеке исчисляется дух, душа и тело». Первое изречение, по мнению митрополита, находится в Послании к Евреям, которое мы уже цитировали. Второе — в Послании к Фессалоникийцам, которое мы тоже цитировали.

Перечисляя далее всех, кто стоял на позиции двухчастности (их мы уже перечислили), митрополит Макарий далее заявляет: «Если же некоторые из древних учителей Церкви различали в человеке дух, душу и тело: то отнюдь не в том смысле, будто душа и дух составляют особые, самостоятельные части».

(Продолжение следует.)